Вижу, как Сокол приближается к главному входу. Он более, чем спокоен и выдержан, поэтому эти придурки не обращают на него ни малейшего внимания. Да они вообще ни на кого особо не смотрят. Думают, что Иру если и будут искать, то найдут не сразу, ни через час, и запас времени вагон. Только вот я уже нашел их раньше, намного. Еще до того, как они вернулись сюда.

Ловлю момент, когда тот, что подальше, отвернется и как можно тише подхожу к ничего не подозревающему амбалу.

Всего пара секунд, и он уже не дышит. Сворачиваю ему шею на раз-два, и он обмякает в моем захвате. Оттаскиваю за угол его бездыханное тело и жду следующего. Сейчас он должен заметить, что его товарища нет и пойдет искать. Это же так предсказуемо. Как стандартный кадр из фильма. Усмехаюсь, потому что и правда смешно.

Спустя несколько минут слышу тяжелые, шаркающие в свою сторону шаги. Он бы еще с музыкой ходил, чтоб наверняка. Даже не напрягаюсь, лишь поглаживаю карман, в котором любимая вещица лежит. Но нет, это я приберегу для главного виновника торжества.

И вот, уже появляется второй. Быстро сориентировавшись, он достает ствол, который я тут же выбиваю из его рук.

— Неправильно, парень. Слишком много лишних движений и потерянного времени, — говорю ему, чем заставляю его затормозить.

И пока он думает, быстро бью его по коленям, вынуждая упасть. Снова захват сзади и уже вторая сломанная шея. Все происходит очень быстро, без криков и шума. И если камеры не видят это место, то еще одной проблемой меньше. Но Сокол все равно проверит. У него, как говорят, говорящие имя и фамилия.

Здоровый Михаил, как медведь, а видит и слышит все, как хищная птица. Ну точно, сокол. Но и оказаться с ним по разные стороны баррикад я не хотел бы. Он менее вспыльчив, чем я, но это совершенно не значит, что слабее. А уж остаться без глаз, вообще перспектива так себе…

Оттаскиваю тела подальше, в темноту, чтобы не привлекать внимание любопытных прохожих и пишу сообщение Соколу. Тот дает отмашку и я двигаюсь к главному входу гостиницы.

Внутри почти никого нет. Лишь в холле пожилая пара мило беседует, сидя на диванах. И сам Сокол, который, облокотившись на стойку, мило воркует с девушкой с ресепшена. Или как он выражается, с бабой. Он их всех так называет.

Кидаю на нее беглый взгляд. Ничего такая, симпатичная. Вроде даже не накаченная, как большинство современных баб. Все свое явно, не сделанная. И Михе она явно нравится. Скорее всего, найдет ее позже, чтобы потешить свое самолюбие. Даже жалко немного девчонку.

Прохожу через холл и заворачиваю к лестнице. Я не знаю на каком этаже и в каком номере остановился Урбанос, поэтому осматриваю каждый. Делаю это быстро, потому что даже представить не могу, что сейчас творится с Ирой. Внутри все кипит, и чем выше я поднимаюсь, тем сильнее. И если он ее хоть пальцем тронул, то это будет последним, что он сделал в своей жизни. Клянусь, меня уже никто не остановит.

Остается последний этаж, и я сразу замечаю еще двух охранников. Они стоят возле номера и о чем-то тихо разговаривают. Оцениваю быстро ситуацию. Нужно сделать все быстро, чтоб не шуметь, иначе повыскакивают люди из соседних номеров и тогда начнется кипишь.

Перекладываю нож в рукав и расстегиваю ремень на джинсах. Иду прямо в сторону охраны. Тут ребята должны быть посообразительнее, чем на улице. Но хрен они меня остановят. За той дверью, которую они закрывают собой, находится моя девочка и это лучшая для меня мотивация.

— Заблудился? — один из них выступает вперед, — Этажи попутал?

— Как раз пришел туда, куда надо! — бросаю на ходу.

Одним резким движением перерезаю ему запястья на обеих руках и вырубаю, чтобы не орал. Двигаюсь сразу на второго. Хлестким движением вынимаю ремень и бью его по руке, в которой он уже держит пистолет. Я знаю как и куда надо ударить, поэтому оружие отлетает в сторону, а я накидываю ремень ему на шею и затягиваю. Дождавшись, пока он осядет на пол и обмякнет, оглядываюсь на первого.

Он еще без сознания, а рукава быстро пропитываются кровью. Нет, нельзя его в живых оставлять. Сделать он уже ничего не сможет, конечно, так как я резанул ему сухожилия вместе с нервами, но он меня видел. Сначала подумал Сокола позвать, чтобы он его зрения лишил, но решил, что лучше парню сдохнуть быстро.

Доделываю работу тем же ремнем и тут слышу истошный вопль из-за двери. И на глаза падает кровавая пелена, потому что в этом крике я узнаю голос Иры.

Сначала застываю на месте от парализующего страха, а после пячусь, как каракатица назад. Перед глазами снова картинки того ужасного вечера. Пусть этот урод и не причинял тогда мне боли, но омерзительным извращенцем в моих глазах он от этого меньше не становится.

— Что значит раздеваться? — задаю глупый вопрос, но на большее меня не хватает.

— То и значит, девочка, — хмыкает и снова наливает себе выпить.

— Зачем? Что вы хотите?

— А что, по твоему, хочет мужчина, от понравившейся ему женщины когда он просит ее раздеться? — тихо смеется.

— Я лучше сдохну, чем подпущу вас к себе! — откуда-то появляется столько смелости, что сама себе поражаюсь.

Урбанос меняется в лице и отставляет стакан. Мой, краденный им аксессуар, все еще находится в его руке, и он крутит им в разные стороны. Оглядываюсь по сторонам, в поисках чего-то, что можно использовать в качестве защиты.

— Это ты у своего животного научилась выражаться? Раньше более покладистой была. Может он тебя еще и трахнуть успел, а? — он медленно двигается в мою сторону.

— Не ваше гребаное дело! Главное, что вы не успели! — огрызаюсь.

Столько ненависти к кому-либо я в жизни не испытывала. Пячусь назад и спотыкаюсь о край дивана. Устоять не получается, и я шлепаюсь прямо на него.

— Может ты хочешь, чтобы я тебе помог? Я с радостью это сделаю, Ира!

Он подходит еще ближе, отчего меня снова начинает трясти и тошнить. И если бы меня сейчас вырвало, я бы непременно сделала бы это на него.

Павлин медленно протягивает ко мне руку, пытаясь погладить по голове, но я даю отпор как только могу в данной ситуации. Бью его ногой в район паха, но он успевает увернуться, явно ожидавший чего-то подобного.

— Да ты сама, как дикая волчица! Как у вас в России говорят? С кем поведешься, от того и наберешься? — его глаза еще больше загораются, — Не пойдешь со мной, отдам тебя на вечер ребятам! — кивает в сторону входной двери.

— Не подходи и не трогай меня, урод! — шиплю в его сторону, словно змея ядовитая.

— Ух, какая! — он снимает пиджак и отбрасывает его в сторону, — Договорились. Сегодня трахать тебя не буду, но поработаешь ртом. От хорошего минета не откажусь. Давай, девочка, иди сюда!

Перепрыгиваю через спинку дивана и замечаю напольную вазу в углу комнаты. Надо только добежать до нее. Срываюсь с места и бегу в ту сторону. Но Урбанос замечает куда именно и довольно быстро хватает меня сзади.

Это конец. Теперь он меня не отпустит. И сколько бы я не трепыхалась, не выкручивалась, он мужчина, и намного сильнее меня. Хватка у него сильная. Он держит меня, обхватив своими руками сзади и я чувствую, как этот фетишист зарывается носом в мои волосы. А еще я чувствую его вставший член, который упирается в районе попы. От ужаса всей ситуации у меня начинается истерика. Слезы сами рекой льются по щекам, капая на его руки.

— Отпусти меня, извращенец! Не смей трогать! — все еще надеюсь, что достучусь до него.

— Я от твоего запаха с ума схожу, девочка! Пойдем скорее в спальню.

Я делаю последние попытки вырваться, но ничего не получается. А он уже нюхает мою шею, облизывает ее и кусает. У меня уже не просто текут слезы, меня прошибает на какое-то дикое рыдание. И когда он приподнимает меня от пола и тащит в направлении спальни, у меня словно открывается второе дыхание и я начинаю истошно орать. Боже, пусть хотя бы другие постояльцы выйдут из своих номеров и кому-нибудь сообщат. Но тут же вспоминаю, что за дверью стоят два амбала, которые явно не дадут этого сделать.