В комнате полумрак. В углу стоит довольно большая кровать, на которой я сразу замечаю Иру. Она лежит поверх одеяла, свернувшись калачиком и сладко посапывает.

Сажусь с ней рядом, стараясь не разбудить и смотрю на нее. Красивая зараза. Очень. От одного ее вида в штанах желание просыпается. И запах этот в ноздри забивается снова. И голова кружиться начинает. От удовольствия закрываю глаза.

— Ты решил поговорить? Или что? — ее голос вырывает меня из собственных мыслей.

Язык, черт не поворачивается. Ну же! Соберись, зверь!

— Если не хочешь мне ничего сказать, то уходи. Я не буду больше делить постель с человеком, который мне не доверяет! Понятно?

Она приподнимается на локте и все с тем же вызовом в глазах сверлит меня, ожидая ответа.

— Ир, я доверяю тебе. Дело в другом, — закрываю ладонями лицо, подбирая слова.

— И в чем же? Просвети меня, Богдан. Мне надоело было чемоданом, который возят туда-сюда кому не попадя. Тебе не кажется, что я имею права знать, что ты за человек. Ты все время командуешь мной, словно я твоя рабыня. Я не понимаю с кем живу. Ты то добрый и ласковый, то настоящий зверь, хищник, которого пол города боится. Почему, Богдан? Почему тебя так все бояться?

Господи! А сейчас боюсь я! Вот же парадокс. Чувствую себя нашкодившим мальчишкой, которого отчитывает мать.

— Тебе может не понравится то, что ты услышишь. В общем, ситуация у меня все равно безвыходная. Если ты не примешь меня таким, тем, кем я являюсь на самом деле, все равно уйдешь.

— Это не тебе решать. Я не хотела тебе говорить, но я тоже хочу забрать Катюшу. Но если между нами будут такие возведенные стены, мы не то что к себе ее забрать не сможем, у нас у самих ничего не выйдет. Так что думай, Богдан.

Вот это поворот. Теперь она на коне. Она ставит условия мне, завуалированно шантажируя моими мечтами и желаниями.

А я действительно мечтаю забрать Катю. Мечтаю жить в своем доме с Ирой и с ней. Чтобы у нас была полноценная семья. Как же она круто завернула, что я сам не понял. Думал, что она слабая, наивная, а она стала самой настоящей хищницей, готовая вырвать свой кусок. И теперь только она сама будет решать, что с ним делать. Сожрать его или поделиться со мной.

— Ир, я не знаю с чего начать…

Она подползает ко мне ближе и кладет голову мне на колени.

— Начни с главного. Кто ты такой?

Набираю воздуха в легкие и на выдохе выдаю.

— Я киллер, Ира. Проще говоря, наемный убийца.

Ну вот и все. Сказал. Смог. У меня получилось. А она молчит, никак не реагирует. Мне кажется, что у меня сейчас сердце остановится и когда слышу ее голос, замираю, словно преступник перед вынесением приговора.

— Я догадывалась. Спасибо за правду. А теперь с самого начала и подробно. Я хочу знать все, начиная с твоего детства. Ведь именно оттуда ноги растут, я ведь права? — поднимается и смотрит на меня так, что мне самому хочется излить ей душу.

Лишь киваю в ответ. И начинаю рассказывать. Я словно на исповеди, посредине которой, Ира берет меня за руку и нежно гладит своей рукой. Иногда я вижу в ее глазах слезы и от этого мне становится больно. Я и раньше их видел, но сейчас я понимаю, что она не из-за меня, а по мне плачет. И поэтому продолжаю говорить, сам еле сдерживаясь.

Я рассказываю про все. Про маму, про ее отношения с отцом, про его поведение и ее глупую смерть. Про армию и дальнейшую службу. Не говорю только про Платова, точнее не называю его имени. Про нашу встречу с ней, в том самом ресторане, и мои душевные мытарства. И черт бы меня побрал! Мне никогда не было так легко и хорошо. Ира умеет слушать, а главное слышать. Она лучше любого священника. И сейчас, она словно отпустила мне все мои грехи.

Просыпаюсь утром и сразу ищу Иру. Ее нет рядом и самое ужасное, что я даже не слышал, как она ушла. Так крепко и спокойно я не спал уже с детства.

После вчерашнего разговора по душам, я был выжат как лимон, но такого внутреннего облегчения я не чувствовал никогда. Ира слушала меня, делая про себя свои какие-то выводы, а потом обняла, и мы уснули. Просто уснули, вот так в обнимку, и мне этого было более, чем достаточно. Мне было хорошо. А сейчас, не найдя ее рядом, даже думать не хочется, что она ушла.

Спускаюсь вниз, в надежде, что Сокол ранняя пташка и смог ее остановить, переубедить или попытаться это сделать. Хотя после такого признания, только сумасшедшая примет такое и останется. Но я сразу понимал, что не собираюсь отступать и если мне придется мир перевернуть ради того, чтобы вернуть Иру, я это сделаю без колебаний.

И какого же было мое удивление, когда внизу я увидел ее. Залитая утренними солнечными лучами, проникающими через окно, она готовила завтрак. Сердце бешено забилось. Она не ушла! Осталась! А значит приняла.

Подхожу к ней сзади, обнимаю за талию и прижимаю к себе, вдыхая сладкий запах волос. И чувствую себя самым счастливым человеком на свете.

— Ты не ушла… — шепчу ей на ухо, вжимая в свое тело.

— Нет, не ушла, — разворачивается ко мне лицом, — Но у меня к тебе будет одно условие, Богдан!

Сейчас не в моих интересах спорить с ней, поэтому киваю и жду, что за условие она выдвинет.

— Ты больше не будешь никому мстить, Богдан! Хватит уже! — пристально смотрит мне в глаза, ожидая ответа.

— Сладкая, не все зависит от меня, к сожалению. Я понимаю, что то, чем я занимаюсь, сложно назвать работой. Но уйти оттуда не так просто, как тебе кажется.

— Я сейчас говорю не о твоей, так называемой, работе. Не надо считать меня дурочкой. Я прекрасно понимаю, что стало с Генри и Урбаносом. Но хватит, Богдан, остановись. Подумай сейчас о нас, а не о мести. А твоим отцом пусть занимаются те, кто должен. Я не хочу жить в постоянном страхе.

В этот момент, откуда-то с улицы возвращается Сокол. И судя по его потной одежде, он был на пробежке.

— Что за божественный запах? — он втягивает носом аромат свежеприготовленной яичницы с овощами и кусочками колбасы.

— Так пахнет нормальная еда, — улыбается Ира в ответ на комплимент ее кулинарным способностям, — Приготовила из того, что нашла в холодильнике. У вас действительно проблемы с продуктами.

— Если ты будешь готовить, то я исправлю это! — радуется Сокол, — Сто лет не ел нормальной домашней еды! — и уходит в ванную.

Ира довольно улыбается, расставляя на стол тарелки и разливая, только что сваренный кофе по кружкам. Сокол выходит из душа, в одних лишь спортивных штанах и с голым торсом и, как ни в чем не бывало, садится за стол. Вижу, как Ира смущается, стараясь не смотреть в его сторону.

Сокол всегда был таким. Никогда не придерживался никаких правил и не стеснялся. А с учетом, что мы внезапно вторглись на его территорию, нарушив уединение и покой, возражать было неуместно.

Я лишь посмотрел на него, мысленно прося накинуть что-нибудь сверху, но Миха сразу все понял, лишь взглянув на краснеющую, словно помидор, Иру. Усмехнувшись, вышел из-за стола и ушел в комнату. А через некоторое время вернулся в провоцирующей, обтягивающей его широкую грудь футболке. И в этом весь Сокол, добавить просто нечего.

Мы молча уплетали то, что приготовила Ира, пока она не решила нарушить тишину.

— Значит вы тоже из этих, Михаил? — вопрос прозвучал как гром среди ясного неба, заставив Сокола поперхнуться.

У меня от одного его вида сразу поднялось настроение. Так его в ступор еще никто и никогда не вгонял. Я чуть со смеху не прыснул, наблюдая, как он переводит свой очумевший взгляд с Иры на меня в молчаливом недоумении.

— Она знает, Сокол. Расслабься, — решаю, что лучше сказать правду.

— А про меня сама догадалась или Хищник подсказал? — интересуется он.

— Сама, не трудно сложить один плюс один. Но меня мучает один вопрос. Хотела вас спросить, можно?

— Спрашивай. Только давай на ТЫ. Я еще не так стар, чтобы мне ВЫкали.

В глазах Иры мгновенно вспыхнул какой-то азарт и интерес.