Меня начинает тошнить.

— Такого же, как твоя последняя? — спрашивает кто-то.

— Сама, сука, нарвалась! Чего ей не хватало?

— У Игоря отменный товар, всегда! А вот тебе, Генри, явно нужно поучиться манерам с женщинами!

Я внезапно вспоминаю, где слышала раньше это имя и у меня чуть не останавливается сердце. Это же тот Генри, которого упоминали мужчины когда разговаривали про бывшую домработницу Райского. А теперь ему нужна новая. Тогда что случилось с ней?

Надо срочно спасаться! Бежать, ползти, что угодно, но надо покинуть этот дом немедленно!

Тело еще ватное. Слабость нереальная и ноги не слушаются. Господи! Хоть бы Надежда вышла с кухни и помогла мне!

Надежда. Сейчас это так символично. Женщина с таким именем может подарить мне ее. Она могла бы позвонить Богдану, но ее сейчас тут нет. И моя надежда тает на глазах.

— Может перекур? — снова доносится до меня.

— Отлично! Только за призом надо следить! Кто-нибудь должен остаться и посторожить нашу девочку!

— Я останусь! — слышу Генри.

— Нет! — обрубает его Райский, — Ты пойдешь с нами. А за девкой присмотрит Урбанос. Слышу удаляющиеся шаги и чувствую как на диван рядом со мной кто-то опускается. Щурюсь изо всех сил и узнаю Матаса.

— Отпустите меня, пожалуйста! — умоляю его.

Сейчас этот павлин кажется мне самым безобидным из всех, кто присутствует в этом доме. Но он молчит. Я в страхе пытаюсь отползти подальше от него и вжимаюсь в диван.

— Прошу вас! Что вам от меня нужно?

Диалог выстроить не получается. Но то, что происходит дальше, приводит меня в еще больший ужас.

Он кладет руку на мою ногу и медленно ведет ею вверх. Смотрю в его глаза бешеные и каменею. Ни черта он не безобидный! Правильно говорят, в тихом омуте черти водятся. И сейчас я чувствую себя в самом его эпицентре!

— Что вы делаете? Прекратите! — стараюсь кричать громче, но получается плохо.

Урбанос ведет своей ручищей по внутренней стороне бедра, а у меня все сжимается. Это противно и совершенно не похоже на то, что я чувствовала рядом с Богданом. Он останавливается, его рука между моих ног. Это так мерзко, что меня начинает трясти. Сжимаю ноги так сильно как могу, насколько это возможно. И он одним резким движением срывает с меня трусики. Затем подносит их к своему лицу и медленно, прикрыв глаза, втягивает своими ноздрями запах, издав при этом какой-то непонятный гортанный звук.

Меня еще больше тошнит от увиденного. Этот ненормальный нюхает мое белье и ему это нравится. При этом смотрит на меня, готовый накинуться в любую минуту.

То ли на нервах, то ли от того, что действие препарата в крови стало слабее, я практически вскакиваю с этого чертова дивана и пытаюсь бежать. Практически сразу падаю, разбивая колени до крови, а платье задирается, оголяя мой зад. Я пытаюсь ползти, медленно, как получается, но понимаю, что меня это не спасет.

Оборачиваюсь назад и вижу, как уже вернувшиеся мужчины жадно смотрят на меня. И то, что они видят, возбуждает их еще больше. Словно стая диких животных, готовых наброситься на свою раненую добычу.

Райский медленно подходит ко мне, садится на корточки и я не узнаю его. Он уже не тот добродушный хозяин-благодетель. Он тот, кто сейчас держит мою судьбу в своем кулаке и отпускать меня совершенно не входит в его планы. Я вижу в нем чудовище!

— Плохая девочка! Очень плохая! — шепчет он, — А знаешь, Ира, что делают с плохими девочками? Их сажают на цепь!

С этими словами он подходит к столу, открывает ту самую шкатулку и достает оттуда ошейник и поводок. Боже! Он что, серьезно?!

Он одной рукой притягивает меня к себе, а второй ловко накидывает его мне на шею. И как только я хочу подставить руки, чтобы не дать ему это сделать, сразу же ощущаю боль в ладонях. Ошейник весь усыпан острыми, словно иголки, шипами. И именно об одну из них я укололась в прошлый раз.

— Игорь Андреевич! За что вы так со мной?! — рыдаю в голос.

Сейчас его глаза бешено горят, а улыбка похожа на оскал. Мамочка родная! Знала бы ты сейчас, в какую ситуацию я попала! Что творят эти изверги!

— Девочка моя! Да ты не представляешь, как тебе несказанно повезло. Тебя в первый раз трахнет один из нас. И если тебе понравится, а тебе обязательно понравится, то ты сможешь обслужить и остальных. Если конечно твой новый хозяин будет не против, — и Райский громко рассмеялся.

— Все! Давайте доигрывать! — орет Генри, — Иначе я, глядя на эту голую задницу, разложу ее прямо сейчас.

Все торопливо вернулись за стол и продолжили играть. Меня же, словно собаку, оставили на полу, а поводок отдали Геле. Она восседала теперь на диване, довольно попивая шампанское.

— Геля, прошу, отпусти меня! — шепотом обращаюсь к ней и глажу ее по ноге кровавыми пальцами.

— Убери от меня руки, псина! — фыркает в мою сторону.

Это была моя последняя попытка. И она с треском провалилась. Никто мне не поможет. Я даже не представляла, что будет дальше и до конца не осознавала всего предстоящего ужаса. Я только молилась про себя, чтобы произошло чудо, я открыла глаза и всего этого просто не было. Но на это я надеялась зря. Громкий крик одного из мужчин раздался из-за стола и я замерла, цепенея от ужаса.

— Да!!! Я выиграл!!! Эта сучка моя!!!

Поднимаю глаза и вижу, идущего в мою сторону и потирающего ладони, Генри! В глазах темнеет и мне кажется, что я умираю.

Привез Иру домой и сразу поднялся к себе. Не стал ее больше трогать. И так внутри все кипит от чувств, которые я испытал. Запер дверь своей комнаты на ключ, словно это спасет меня от желания.

Так и просидел взаперти до ночи, не выходя никуда. Как-будто сам себя наказывал за то, что испытываю к этой девушке. Но это чувство накрыло меня целиком и от этого уже спасения нет. Ира заняла все мои мысли, все нутро и нет никакого желания ее оттуда выгонять. Я как наркоман, хотел ее, словно дозу.

На дворе почти ночь, а сна ни в одном глазу. Завтра пятница. Как я ненавижу пятницы! Снова в доме будет сборище выродков и продажных баб, на которых даже смотреть противно. Каждый раз эта кучка извращенцев устраивает тут черт знает что. И мне снова придется уехать, потому что не могу на все это смотреть. А теперь еще на то, как Ира будет обслуживать весь этот, так называемый, банкет.

Забрать бы ее отсюда, но ведь она упертая. Мне еще не доверяет, не так как хотел бы. Боится меня все еще. А в моем папаше видит только гребаного благодетеля. Моя глупая наивная девочка. Не знаешь ты, какой на самом деле Райский Игорь Андреевич.

Уезжаю на следующий день рано утром. Просто не хочу сталкиваться в очередной раз с отцом. Последнее время, узнав о его, так называемом, бизнесе я стал ненавидеть еще больше. Но что делать с этой информацией, я пока не знал. А тем более сейчас, когда в нашем доме появилась Ира, которая для чего-то нужна моему папаше. И рисковать ею я не могу, не имею права.

Беру купленного накануне плюшевого медведя, сажусь в машину и еду туда, где меня ждут. Сейчас она единственная, кто по-настоящему ждет меня. И я не имею права обманывать. Да и не хочу.

Паркуюсь у ворот того самого детского дома и, взяв игрушку, уверенно иду к зданию. Сегодня пятница и тех детей, которые готовятся к усыновлению, отпускают в семьи будущих родителей на выходные. Остальные остаются в стенах, пытаясь хоть чем-то себя занять и не сойти с ума от тоски. В прошлый раз я видел глаза некоторых из них. Они пустые, в них нет надежды, лишь смирение с этой страшной несправедливостью жизни.

Иду сразу в кабинет директрисы. Еще в прошлый мой визит я дал ей понять, что Катя будет под моей опекой. Пусть хотя бы так. Пока я не найду способ решить этот вопрос.

В тот день я практически сразу понял, что хочу забрать Катюшу себе. Но наши дурацкие законы не дадут мне просто это сделать.

Открываю дверь и захожу в кабинет. Директриса сразу же встает из-за стола и вижу, что нервничает.