Чувствую, как внутри ее стенки сжимаются, еще сильнее обхватывая мой член. И я как с цепи срываюсь. Еще рьянее насаживаю ее, впившись руками в ее крепкие ягодицы.

— Давай, сладкая, — сбивчивым голосом почти кричу ей, — Кончи для меня!

Через ткань впиваюсь зубами в ее грудь и чувствую как ее начинает трясти. Внутри нее все сжимается так сильно, что еле могу двигаться, но не могу сейчас остановиться.

— Да, сладкая! Да! — вгоняюсь в нее еще сильнее.

— Богда-а-ан! — слышу свое имя из ее уст и все.

Успеваю только выйти из нее и тут же кончаю. Она падает на меня сверху, тяжело дышит. Ее еще немного потряхивает от оргазменных ощущений, а я тащусь от этого. Глажу ее по спине, вдыхая сладкий запах волос.

Нет, она мое наваждение, не иначе. За эту девочку и убить мало. За нее я готов лично сопроводить любого в ад. И если надо будет, я именно так и сделаю.

— Мне пора, сладкая, — заправляю волосы ей за ухо, — Закройся и никуда не выходи. Я скоро вернусь.

— Ты так мне ничего и не объяснишь?

— Не сейчас, Ириска. Со временем ты все узнаешь.

А что будет потом? Тогда, когда и правда узнает, кто я на самом деле и чем занимаюсь. Останется ли рядом? Такое принять трудно. Смириться, наверное, еще тяжелее. Провожать любимого на работу, зная, что он идет не в офис сидеть за компьютером, а тупо убивать. И неважно, что это очередная последняя мразь, которая переступила закон или мешает кому-то сверху. Жить с убийцей, зная о таком факте, это даже не психологическая травма. Это просто полный пиз…ц!

— Что ты решил по поводу Кати? — этот вопрос, как гром среди ясного неба.

Да ничего я, твою мать, не решил. Мне жена для этого нужна! Но сказать об этом Ире язык не поворачивается. Чтобы такое предложить, сначала нужно решиться рассказать о себе. А я не готов, черт подери. Я не готов ее потерять.

— Чтобы удочерить Катю, мне необходимо сделать одну вещь. Но пока я еще не решил рабочие моменты, чтобы заняться этим вопросом.

— Что за вещь? — не отстает она.

Молча беру куртку и выхожу на улицу.

Еду к гостинице, где этот упырь остановился и, припарковавшись недалеко от главного входа, наблюдаю. Надо понять и спланировать дальнейшие действия.

Проходит еще около часа, может чуть больше. И вроде бы все уже продумал, проиграл в мыслях все возможные шаги и нюансы, но то, что я вижу дальше, моментально рушит все. У меня уже нет никаких четких действий, ничего. Все мысли из головы просто улетучились, испарились. Потому что перед собой я вижу то, чего не мог себе даже представить.

Возле входа останавливается уже знакомая иномарка бизнес класса. Следом подъезжает внедорожник, тот самый, который ехал за нами от детского дома. Из первой выходит сам Урбанос. И все бы ничего, но из второй, два огромных бугая вытаскивают Иру и ведут ее внутрь гостиницы. И у меня уже нет никаких планов, кроме как убить каждого, кто к ней посмел прикоснуться.

Он снова не отвечает на мой вопрос и молча уходит. Меня все больше начинает это раздражать. И в моей голове роятся не совсем оптимистичные предположения.

Вечно какие-то странные дела, о которых говорить не хочет, увиливает. И что ему нужно для того, чтобы забрать Катю?

Хоть я и выросла в детском доме, я никогда не интересовалась вопросами усыновления. Взрослых детей редко забирают в семьи. У таких уже сформирован характер, свои заскоки и требования, и мириться с ними не каждая семья готова. Да и растить, наверное, приятнее с младенческих лет. Тогда ребенок точно будет воспринимать тебя как маму и папу, а во взрослом возрасте еще надо заслужить, чтобы так называли. Наверное, так.

Но смысла злиться на Богдана нет. Пока я точно не знаю, чем он занимается, поэтому предъявлять претензии просто глупо. Меня раздражает только то, что он постоянно и внезапно куда-то уезжает.

Вот как сейчас. И это после того, как у нас снова был еще один бесподобный секс. Чего греха таить, в этом ему нет равных, хотя и сравнивать мне не с кем. Но моему телу это и не нужно. Оно при одном его прикосновении и взгляде реагирует. Ноет, трепещет и истекает желанием. И сопротивляться этому практически невозможно. Никогда не думала, что так подсяду на этот процесс, именно с ним. Но я сама хочу его, несмотря ни на что, и отказаться от этого животного желания не могу.

Грубый, властный, требовательный, и мне это до чертиков нравится.

Признаться себе сложно, но именно такой секс неимоверно меня возбуждает. От его похабных словечек, шлепков и каких-то звериных замашек я словно растекаюсь, получая истинное удовольствие. Потому что он прав, я принадлежу ему и меня это устраивает.

Иду в душ, в который раз одна. Я стесняюсь сказать Богдану, что хотела бы принять его вместе. И это кажется странным, после всего, что между нами происходило.

Думаю, чем заняться до его прихода, кроме того, как приготовить ужин. И понимаю, что нечем. У меня даже телефона нет, чтобы позвонить Алле.

Алла! Как она там? А ведь она не знает еще, что Наталья Леонидовна не та, кем хочет казаться. Эта гадина в человеческом обличие, которая скрывает свои истинные намерения. Сама удивляюсь своим мыслям. Давно я так выражаться начала? Общение с Богданом еще и не такому научит. Но сейчас признаю, что другого слова она не заслужила.

Пока одеваюсь и сушу волосы, решаю попросить у Богдана телефон. Я соскучилась по Алле и мне хочется ей хотя бы позвонить.

Вспоминаю, что мечтала поступить в институт и все-таки решаю попробовать этой осенью свои силы. Может быть удача будет на моей стороне и получится поступить на бюджет.

Вдруг, слышу внизу какие-то звуки. Неужели Богдан уже вернулся?

Бегу вниз, в предвкушении, что мои просьбы не останутся без внимания, но на пол пути останавливаюсь и замираю. От ужаса и страха от того, кого вижу перед собой.

Урбанос, проклятый фетишист и друг Райского старшего. Вся картина того вечера мгновенно всплывает перед глазами и я не могу пошевелиться. Словно ступор какой-то.

— Ну здравствуй, Ира, — произносит он все с тем же неизменным выражением лица, — Я пришел забрать обещанное. Иди сюда.

Не знаю, что происходит в моей голове, но ноги будто сами разворачиваются в обратную сторону и я бегу в комнату. Запираю дверь на замок и прячусь под кровать. Понимаю, что сбежать через окно, как в прошлый раз, не получится, поэтому лежу и молюсь об одном, чтобы вернулся Богдан. Господи, пусть он что-нибудь забудет или просто вернется, но окажется сейчас здесь! Он же всегда меня спасает!

— Ломайте дверь! — слышу голос с акцентом.

Удары повторяются один за другим, и с каждым из них чувствую, что это конец. Меня обещали Урбаносу, я помню слова Богдана, и теперь он заберет меня себе.

Дверь с грохотом падает и я перестаю дышать. Из-под кровати вижу мужские ботинки. Они направляются прямиком в мою сторону и я зажмуриваюсь. Жизнь пролетает перед глазами. Все то, о чем мечтала и думала разлетается на мелкие частицы надежды.

Только недавно зажившее тело, снова вспоминает ту боль и унижения, что оно испытывало в том доме, а кожа начинает чесаться. Это нервное, точно. Кислорода уже в легких не хватает, словно спазм какой-то сковал грудную клетку. И я делаю шумный и глубокий вдох. В висках словно стучит метроном.

И тут кровать резко поднимается и уже между нами нет никакой спасительной преграды. Ничего и никого нет, кто бы помог мне выжить.

— Вылезай! — приказной тон парализует и я не могу сдвинуться с места, — Ты была обещана мне и пойдешь со мной!

Не слушаю, лишь дальше отползаю, надеясь на чудо. Но его не происходит и меня хватают две пары огромных рук и вытаскивают из моего жалкого укрытия. Ставят на ноги перед этим извращенцем, но не отпускают, боясь, что надумаю все-таки бежать.

— Долго же я тебя искал, — произносит Урбанос и втягивает носом воздух.

Прям как тогда, в том самом доме, когда он жадно вдыхал запах моего нижнего белья. И меня начинает тошнить.