Вот и поговорили. А я так хотела у него спросить про маму, про работу и про ту, другую… Сейчас передо мной снова был Хищник. Не тот Богдан, которого я знаю. Только теперь Хищник считает меня собственностью. А может своей самкой, которую он выбрал и присвоил себе. А она настолько слабая, что прогибается перед ним, не смея перечить. Но в природе, даже самая слабая самка может в вынужденной ситуации оскалиться, показав свои острые клыки и не дай Бог, в этот момент кто-то будет стоять у нее на пути.

Этой ночью я спала на диване в гостиной. Подниматься наверх, после нашего с Богданом разговора, желания не было. Хотя в душе я очень надеялась, что он спустится за мной. Подойдет, обнимет и заберет наверх. Но мои надежды разбились, как фарфоровая тарелка о пол. Он не позвал. Мало того, даже не выходил из комнаты.

Открываю глаза и смотрю на часы. Время половина шестого утра. Тело ломит от того, что на этом диване спать совершенно неудобно. Ноги затекли и колют мелкими иголочками. Сажусь, растирая руками икры и шею, которая ноет так, что хочется выть. Если сегодня мне тоже придется спать в гостиной, то я лучше лягу на полу.

Поднимаюсь, и на негнущихся ногах иду ставить чайник. В голове куча мыслей, а в душе какая-то смиренная обида после вчерашнего разговора. Богдан ничего не говорит, но я-то понимаю, что что-то происходит. И это из-за меня, моей наивности и глупости. Но что конкретно, и насколько велики масштабы бедствия, мне неизвестно. Вроде бы виновата, но в чем именно, не понимаю. Чувствую себя паршиво как никогда.

Завариваю себе крепкий чай и подхожу к окну. Ранее утро встречает прекрасным восходом солнца. Приоткрываю немного окно и вдыхаю свежий утренний воздух. Запах леса и хвои стали уже настолько близки, что кажется без них я и дня не проживу.

— Доброе утро! — раздается сзади, отчего я вздрагиваю и чуть не роняю чашку на пол.

Поворачиваюсь и вижу стоящего передо мной Богдана. Как ни в чем не бывало, он подходит ко мне и нежно целует в губы.

— Давно проснулась? Судя по тому, что место рядом со мной было холодным, тебе не спалось.

Он что серьезно?! Он даже не заметил, что меня ночью с ним не было?! Не могу в это поверить!

Разбирает обида и злость. Хочется высказать все, что сейчас накопилось в душе за эту ночь. Все свои мысли, претензии и вопросы, которые съедают меня просто изнутри.

— Я спала здесь. На диване. Странно, что со своим звериным чутьем ты этого не заметил, — пусть и тебя совесть немного помучает.

Богдан меняется в лице и глаза, как обычно, темнеют до привычного цвета. Он молчит, видимо пытаясь найти оправдание своему крепкому сну.

— Вчера я слишком устал и был измотан. Не помню как вырубился. До самого утра проспал. Больше этого не повториться. Вопрос в другом. Почему ты не пришла?

— Мне показалось, что нам надо было побыть наедине с самими собой.

— Это ты за меня решила? Не знал, что ты умеешь читать мысли, — его язвительный тон звучит как упрек.

— Ты сказал, что я не пленница, правильно? Значит я могу спать там, где захочу. Иногда полезно побыть одной и подумать. Тебе не кажется?

Ставлю пустую чашку на стол и сажусь на диван, на котором еще совсем недавно я заработала ноющие боли в спине. Богдан подходит и встает прямо напротив меня.

— Мне кажется, я вчера достаточно понятно донес до тебя, что по определенным причинам, тебе пока лучше пожить здесь. Но я не имел ввиду гостиную и этот маленький диван. Я хочу, чтобы ты спала со мной. В моей постели, и я чувствовал твое тело, прижимающееся ко моему на протяжении всей ночи.

Он смотрит на меня сверху вниз, держа руки в карманах, а мне орать хочется от безвыходности. Опять эти приказы и ультиматумы! Опять только его желания и хотелки! А меня даже не спрашивает, чего хочу я. И впервые, я не выдерживаю.

— Донес что?! — сквозь слезы пытаюсь говорить как можно спокойнее, — Что я должна во всем тебе подчиняться? Что должна сидеть безвылазно в твоем доме, спать в твоей постели, есть твою еду! Что еще? Ты решаешь какие-то проблемы, в которых как выясняется виновата я, но ничего мне про это не говоришь! Ты даже тут не думаешь, что я имею право знать, что происходит! Это же меня касается. Ты словно военный, отставной солдат, который только раздает указания и приказывает. А обо мне ты подумал? Каково мне сидеть в твоем доме, не имея права даже на улицу выйти! Не понимая, что вообще происходит!

Богдан быстрым движением садится на меня сверху и одной только своей лапищей заводит мои руки мне за голову. Второй берет меня за подбородок и сильно сжимает. Так, что мне становится даже больно. Но я терплю. Не хочу показывать свою слабость. Раз начала первая, так буду стоять до конца. Смотрю прямо ему в глаза и не отвожу взгляд.

— Ты хочешь знать, что происходит? — шипит мне прямо в губы, — Я скажу тебе, Ира. Ты сильно разозлила Генри, сладкая. А он не привык отказываться от выигрыша. Помимо всего, тебя обещали Урбаносу, еще до игры, и думаю, он тоже захочет предъявить права на тебя. Ну а на сладкое, тебя ищет мой отец, у которого очень веские на то причины. И они скреплены вашим договором, который ты, моя дорогая, подписала вслепую. Тебе мало или хочешь еще подробностей?

От услышанного, меня словно волна ужаса накрыла. Я не думала, что меня будут искать, даже в мыслях такого не было. А про договор этот чертов, вообще забыла. Когда бежала по лесу, а потом проснулась в этом доме, была уверенна, что все закончилось. Ощущение свободы и спокойствия переполняло настолько, что я даже и не думала о последствиях. Да и кому, в конце концов, нужна обычная официантка-сирота? Я и не предполагала, что все зайдет настолько далеко и примет такой оборот. И теперь Богдан должен все это разгребать! С отчаянием в голосе произношу то, чего на самом деле хочу меньше всего на свете.

— Так отпусти меня! Дай мне уйти и эти проблемы перестанут быть твоими! Зачем тебе это нужно?!

Видимо мои слова были той самой красной линией, потому что такого Богдана я еще не видела.

— Потому что ты моя, Ира! Поняла? — орет, еще сильнее вдавливая меня в диван, — Я не позволю никому к тебе приблизиться и убью любого, кто сделает тебе больно! Тебе понятно?! Там наверху ты стала моей добровольно. Помнишь, что я тебе тогда сказал?

Молча киваю, а по щекам слезы катятся.

— Назад дороги уже нет. И если ты считаешь меня животным, то тогда ты моя самка. Хочешь ты этого или нет! Ты моя, Ира, и только моя! А за свое я порву!

С этими словами, он впивается в мои губы и отпускает руки. Богдан так жадно целует и прижимает к себе, что от нехватки воздуха и эмоций, голова кружится. А я отвечаю ему. И мне кажется это безумием. Он только что орал, делал мне больно, а я словно и не заметила всего этого.

Еще пара секунд и наша одежда летит на пол. Туда же, куда моя смелость и гордость. Ничего уже больше не хочу знать, кроме того, что хочу сейчас этого мужчину. Как самка, готовая отдаться своему самцу. И как бы дико не звучало это сравнение, Богдан был прав. Сейчас я чувствовала себя именно так.

Он разворачивает меня спиной к себе и ставит на колени. Чувствую его вздыбленный член, касающийся моего лона и его руки на моей груди. Соски ноют от желания и чем больше он их касается, тем больше я хочу еще. Мне мало. Хочу, чтобы он брал меня сильно, без нежности и ласки, и я прогибаюсь ниже, подставляясь под него.

И он видит, и понимает это. Резким толчком Богдан входит в меня и я уже не выдерживаю. Мои стоны и его какое-то звериное рычание заполняют весь этот дом. С каждым его движением двигаюсь ему навстречу и это невыносимое удовольствие. Это какая-то животная страсть, не поддающаяся никакому объяснению.

— Моя… — слышу его хриплый голос за спиной, — Только моя… Запомни это, Ира…

От этих слов мурашки по телу волной проносятся. Мне нравится, когда он так говорит и я понимаю, что действительно готова быть его, и только его.