— Это я, мистер Коллин, — сказал монстр. Погодите, монстры не знают моего имени, да и других тоже, они же тупые, и уж точно не будут вежливо здороваться с едой.

Три Полоски явно решил, что успокоил меня этим, повернулся спиной и с умно-подозрительным видом стал рассматривать черное полотно цеха, а я тем временем пародировал приступ астмы.

— Вы не видели его?

Кого, черт бы побрал этого его, Его? Мудрого Филина, Элвиса Пресли или спасителя Христа? Пока что никого из них, но еще одно такое подкрадывание сзади, и я пообщаюсь с Гиппократом, Колумбом, Кеннеди, Хичкоком и кучей других интересных личностей на том свете.

Сзади что-то сдвинуло картонную коробку, свалило на пол домино из бутылок с моющим и быстро зачавкало по полу. Я чуть не запищал на манер полицейской сирены, страх перед насильственным прыжком в кислотный желудок — это ничуть не стыдно, я считаю. На удивление все обошлось мирно, существо проскочило мимо нас и засеменило, казалось, десятком ног, куда вели его сотни глаз. Наш самурай не только не вздрогнул, но и расправил грудь, недовольно рыкнул, как лев, и вперед за антилопой. Шел, правда, неспешно, уверенно, как неумолимый киборг-убийца, непонятно, кто кого еще пугал, и ведь монстр это чувствовал, волновался, сбивался с пути, вот напоролся на конвейерную ленту, а потом вообще запутался в проводах. Огромная стариковская лапища уже тут как тут, схватила его за воротник и потащила на вытянутых руках прочь.

На улицу Три Полоски вышел гордым и довольным, будто поймал редкого зародыша — вот он, посмотрите, детеныш рептилоида, сын Ихтиандра, марсианский ребенок. Свет испортил все ожидания, зародыш оказался человеческим, причем лет одиннадцати от роду, со смутно знакомым лицом, которое я видел пару часов назад в доме Жадного Слона.

— Неожиданный случай, — сказал он, когда ослабил хватку, разгладил воротник. Парень стоял с дерзко-испуганным видом, терял отличный шанс на побег. — Все прошлые разы приходили подростки командой из нескольких человек, полные возрастной уверенности и хамства, чаще до наступления темноты и стремительно удалялись, после того как я их отпускал.

— Красть игрушки? — сказал я.

— Не знаю, что подвигает юных людей на подобный поступок — скука, глупость или безысходность, — но уже дважды в этом месяце на нашу бетонную крепость совершались варварские набеги. Мой возраст может навевать мысли о том, что я не увижу, не услышу и не остановлю их, однако, как показывает опыт, внешность крайне обманчивое явление.

Говорил Три Полоски совершенно спокойно, казалось, мальчишке пора писать завещание пары конфет друзьям, а то с минуты на минуту у него будет на одно ненужное отверстие больше. Но пока что старик только направлял свои полоски лица на виновника — непонятно, проклинал, улыбался или вспоминал, где оставил катану (и лопату).

— Я не вор! — сказал парень возмущенно и поправил лямки рюкзака за спиной.

— Ваши действия противоречат поступкам, молодой человек. Ты крался, выждал удачное время, когда я открою дверь фабрики для проветривания, и промчался внутрь, точно кошка, укравшая со стола щедрый кусок рыбы.

— Потому что вы побежали за мной! И выглядели очень жутким…

— С этим не поспоришь, — вставил я свою копейку.

Три Полоски выстрелил невидимыми глазами мне прямо в лоб — шут его знает, что это значило, но явно ничего хорошего, как бы меня не насадили на шампур за компанию. Я вспомнил, что вообще-то языку место за зубами, а я тут еще и на птичьих правах обитаю, и на всякий случай отошел на полшага.

— Мне нужно было к нему. — Кривой палец паренька обвинительно торчал в мою сторону. — Он сказал, что продает игрушки и работает на фабрике. Я еле нашел адрес в старых газетах… Я понимал, что уже поздно, но хотел спросить, вдруг еще можно купить. А вы выскочили из этой будки, и я испугался…

— Это правда, мистер Коллин? Вы знакомы?

— К сожалению, да. Это его отцу я пытался продать игрушку сегодня… И какого сыра ты здесь забыл?

— Купить игрушку, я же сказал.

— До завтра вот никак не подождет?

— Нет, — буркнул он раздраженно, будто я сказал какую-то глупость.

— Бесплатно ты только приглашение в обратную сторону получишь! Твой отец хоть согласился купить и дал деньги?

— Нет, но я и сам могу.

Дерзости этой малявке не занимать — что он сам может, разве что в туалет сходить, бесит жутко, приперся тут под ночь, без родителей, еще и дразнится заветной отсрочкой увольнения.

— Мы в затруднительном положении, мистер Коллин.

— Разве? По-моему, план простой, этот паренек разворачивается на сто восемьдесят и топает отсюда прямиком домой, желательно никуда не сворачивает, а родителям вешает лапшу, мол, проводил кучу девчонок по домам, каждая в разной части города. Надеюсь, все понимают, что творится в городе? Нам с вами влепят пожизненные, если узнают, что он тут ошивался в такое время.

— Неужто вы, понимая серьезность похищений, тем не менее советуете отправить его одного домой? Нет, подобного я допустить не могу. Равно как и оставить фабрику без своего надзора.

— Я его не поведу! Там полиция во всю разъезжает, а я тут с чужим ребенком, и вообще уже запрещено бродить по улицам… Точно, сбегаю за телефоном, скажем офицерам самое удивительное, то бишь правду, и они отвезут его к родителям, а те вставят ему по первое число. На том и распрощаемся!

— Боюсь, мистер Коллин, в вашем положении полицейские — это не лучшее, с чем бы вы захотели столкнуться, ведь они могут осмотреть всю фабрику. А поскольку случай — и я как невольный его участник — выглядит весьма подозрительно, полагаю, их машина еще несколько дней будет проезжать рядом с фабрикой, учтите это.

Старик прав, мне дорога в холодную камеру на ближайшую ночь, пока Оля не заберет. Вот же засранец мелкий — это наглый шах в нашей странной партии!

— Тогда сам звони родителям!

— Ха-ха… — заржал он, я завис от неожиданности. — Ой, простите, я правда забыл телефон дома. Нужно было быстро собираться, вот и…

— Дай угадаю, наизусть номер ты не знаешь.

— Угу.

Мне хотелось ударить его. Детская глупость может стоить нам кучи проблем, а ему весело, насмехается он.

— Что за напасть…

— Не напасть, а интереснейший случай, мистер Коллин. Посудите сами… У этого мальчика получилось незаметно сбежать из дома, найти вас, что довольно-таки непросто, учитывая, что он ничего о вас не знал — случайность на случайности; и все сложилось так, что ни одним из способов мы не можем отправить его домой. Мне кажется, сама судьба велит вам знакомство.

— Что-то мне все меньше нравится эта ваша философия.

— Что ж… — заключил Три Полоски голосом судьи. — Тогда я приношу искренние извинения за свои поспешные суждения и действия и прошу пройти внутрь, молодой человек.

Мат — и шахматный, и словесный.

Примерно через пятнадцать секунд, девять из которых мы шли в раздевалку, я пожалел, что согласился, и уже думал сдаться полиции или просто связать это существо. Он побежал к шкафчикам, будто видел их только в кино и на картинках, откопал невесть где еще один журнальчик из того же раздела, что и в душевой — пришлось мигом конфисковать на ближайшие года три хотя бы. Шило в заднице потянулось к игрушкам и небрежно плюхнулось на диван, тот качнулся добротной такой волной, но выдержал, а то я начал сочинять тысячу и одну отговорку для Мудрого Филина. И вот паренек занялся медведями, закрутил их, чуть ли не затискал до смерти, но самое главное, вел себя тихо и спокойно — воздушная тревога, у нас тут сюрреализм в чистом виде происходит! Какой же ты садист, Жадный Слон, раз довел сына до такого, в наше время дети писаются от счастья только с приставок.

В правом конце нашего пятизвездочного отеля находился буфет — громкое название для столика и кучки дряхлой кухонной утвари, но нужно быть оптимистом. Электрический чайник окружали три пачки лапши быстрого приготовления, а рядом доживала век газовая плита времен отцов динозавров. Был еще холодильник-нахлебник, который жрал энергии намного больше, чем морозил, но как полка для еды сойдет. Я клацнул кнопку чайника, открыл пачку лапши для себя, вторую — тоже себе, только понял, что не ел полдня, могу и мамонта за два укуса проглотить. Так уж и быть, третью отдам мелкому, надо же соблюдать какое-никакое гостеприимство, да и дольше тишина будет, хотя набитый рот детям не такая уж и помеха. Кипяток отправился по двум порциям — одна для него, а свои я высыпал в один пластиковый контейнер. Всю эту манну небесную поставил на столик с двумя стульями, за них вечно борьба идет, а сейчас прямо-таки ужин в ресторане, правда без салфеток.