— Ты там теперь жить собираешься, что ли?! Выходи давай! И отдай хронометр, воровка ты бесстыжая!
Алисия не ответила. Миссис Веритас увидела меня, зашагала быстро от возмущения. Я пошел навстречу.
— Все вы Реи одинаковые: невыносимые самодовольные пустоголовы!.. Хоть эта дура и вернулась с вами, но попала-то в мир кошмаров традиционным способом. Так она еще и подросток, а мы категорически против перемещений подростков — бог весть что может случиться от резкого скачка гормонов; это даже хуже, чем дети! Вон твой папаша, например, застрял мозгами в пубертате на всю жизнь, чтоб его там черти съели… Насчет нее… Я осмотрела ее: вроде бы ничего серьезного. Я, конечно, психолог, а не гинеколог — с виду-то оно все как надо, но пусть ее обязательно обследуют врачи.
— Что с ней?
— Пройди три метра — и увидишь! — крикнула она раздраженно и зашагала дальше, видимо, в комнату к Бенедикту Савве.
Я подошел к двери, прислушался. Шорох одежды, мычание от усилий, стук о раковину или плитку. Одевается после осмотра? Не понимаю: ее похитил кошмар на чердаке, но, судя по обрывкам фраз, она взяла хронометр у миссис Веритас? Когда? Была знакома с ней до этого или как-то смогла вернуться из мира кошмаров? Хорошо, но причем тут гормоны… Я постучал дважды в ритм сердца — вскрик от неожиданности, раздражительный вздох.
— Алисия?
— Минуту, пап…
Волнительное ожидание: 47 секунд. Дверь начала медленно открываться…
Карие глаза были теперь на уровне моих, взгляд опустился, не выдержав неловкости. Виноватая быстрая улыбка. Лицо вытянулось, побледнело, скулы заострились, щеки впали. Волосы наспех собраны в длинную косу до голеней. Потемнели: коньяк, а не медь. Одежда узкая и короткая, облегает тело — грудь увеличилась на размер, а талия и бедра выделяются заметнее, чем раньше. При этом похудела на 3-5 кг. В дверном проеме стояла не моя Алисия… Я видел взрослую женственную девушку.
— У меня что-то не так с лицом? — съязвила она. Голос более низкий, глубокий.
Она прошла мимо меня на кухню, села на стул за округлым столом и сняла кроссовки. Шевелит пальцами по очереди, разминает ступню. Тонкая шея, узкие плечи и прямая осанка; движения плавные, спокойные… Я занял место рядом и долго смотрел на нее — казалось, не осталось ничего от моей прежней малышки.
— Пап… ты смотришь на меня, как на чужого человека.
— Ты изменилась…
— Я заметила, мистер Детектив. Алисия Рей, ваша дочь, приятно снова познакомиться!
— Просто… нелегко осознать, что ты повзрослела.
— Ага, давно уже. И на сколько я теперь выгляжу?
— На…
— Нет, не говори! — сказала она, энергично тряся ладонями. Подняла глаза вверх, морщит губы, когда думает. Теперь похоже на мою Алисию. — Раз цифра в паспорте недействительна, я в праве сама выбрать… Двадцать один, а в декабре будет двадцать два! Я давно уже чувствую себя на этот возраст. И я сейчас упаду в голодный обморок, если не положу что-нибудь в рот…
Я резко встал, подошел к чайнику на плите. Не помню, как нашел чай, налил еще горячую воду в кружку и взял вазу с шоколадными конфетами на полке. Думаю, миссис Веритас не пожалеет несколько штук для нас. Алисия накинулась на сладкое и остановилось, когда во рту стало уже невыносимо приторно. Мы продолжили сидеть в тишине: я не знал, с чего начать, а она пила чай, глядя в окно. Ее профиль вызвал чувство дежавю… Наше первое с Мариной утро после моего ночного дежурства. Только на столе дымилась яичница с беконом.
— Ты не злишься на меня? — сказал я то же, что и тогда.
«За что, за место в теплой постели? За вкуснейший завтрак вместо дешевой булки с чаем? Злюсь. Потому что не понимаю: ты или добрый самаритянин, или жуткий маньяк, или влюбился в меня. Последнее, кстати, не исключает первых двух… Так что слушай сюда: я не продажная девка и не собираюсь вечно быть тебе кухаркой, уборщицей и спать с тобой даже за жилье. И только попробуй прикоснуться ко мне!» Конечно, нет. Одно условие: готовлю всегда я.
— За что? За то, что говорил, что я перечитала мистических книг?
Я опустил взгляд, кивнул.
— За то, что отрицал мои способности детектива и, вместо того чтобы выслушать и вместе раскрыть это дело, запер в комнате?
Еще раз.
— Или за то, что покалечил моего любимого, что едва не стоило мне жизни?
— Хватит! — вскрикнул я.
— Злюсь, папа! Очень…
Тяжело дышит, с трудом сдерживает слезы. Рука сжала натянутый край джинсов, затрещавший по шву. Отпустила.
— Но я говорю себе: он хотел как лучше… и, надеюсь, понял, что не все добрые намерения приводят к хорошему. И еще… Лови мой парень — нравится тебе это или нет! И если ты снова ударишь его, я тебе этого никогда не прощу!
Острый взгляд, губы поджаты. Как похоже на Марину…
— Как ты… выжила?
— О, да пустяки, всего лишь благодаря человеку, которого ты ненавидишь… На чердаке, когда кошмар подходил ко мне и бежать уже было некуда, а игрушки в темноте я не нашла, я подумала о Лови, вспомнила все наши свидания — да-да, не удивляйся, пап, мы уже год как встречаемся! Началось перемещение, как будто тебя засасывает в водоворот, но вдруг все оборвалось и я оказалась у него дома… Пришлось ждать пару часов, пока ему наложат гипс в больнице и он вернется. Зато получилось смешно напугать его.
— Ты все это время была рядом… Ты… ты понимаешь, как я переживал!
— Понимаю. И я хотела этого! Если бы сразу вернулась, ты бы так ничего и не понял, не поверил бы… Знаешь, только когда теряешь близкого, начинаешь искать любые способы, чтобы его вернуть. Наверное, только поэтому мы обо всем и узнали.
— Мы?
— Я организовала что-то вроде клуба в школе. Взрослые думают, что дети глупые и ничего не соображают, но они первыми разгадали тайну. Каждый ребенок сообщал нам, что он видел и слышал прошлой ночью. Конечно, подростки стеснялись к нам приходить, но детей было достаточно. Не может каждый слышать одни и те же скрипы, шорохи, стуки… Очень быстро нашлась связь с проблемами в семье, на учебе, с друзьями. Я пыталась понять, почему это происходит не у всех, собирала сходства и отличия. Повезло, что у одной девочки все резко прекратилось, когда ей купили игрушку. Тогда я и задумалась… провела статистику и сказала всем по возможности купить игрушки, а некоторым подарила сама. И у нас получилось!.. Конечно, потом уже миссис Веритас рассказала про минералы, хотя, кстати… сегодня у нас получилось прогнать кошмара без игрушки! Видимо, моя теория про положительные эмоции во время появления кошмара тоже оказалась верной. Потом я… позаимствовала хронометр и пошла помогать в больницу как волонтер, чтобы следить за новостями о кошмарах и быстрее всего отправиться вам на помощь, если что-то пойдет не так.
Я пододвинул стул и обнял ее. Сколько ошибок… Я неправильно расследовал дело, никого не спас и чуть не убил дочь, а она помогла многим детям.
— Я горжусь тобой, Лисси…
Не знаю, почему сказал это. Ее так называла только Марина.
— Почаще бы это слышать. — Она ответила на объятия. — Вместо гиперопеки и недоверия в выборе парней и профессии.
— Я верю, что ты будешь отличным детективом. Намного лучше меня.
— Нет, я…
Руки крепко обхватили меня, пальцы зарылись в кофту. Молчание. Грудь дрожит, горло не может издать ни звука. Пятна на одежде, железистый запах крови… Я понял: она убила человека. Это непросто и для психологически подготовленного полицейского, а для нее — вдвойне.
— Кто это был?
— Кошмар.
— Хорошо. Ты могла поступить по-другому?
— Я… Не знаю… Он набросился на меня… Все было так быстро… Я не хотела…
Слова перешли в плач. Я чувствовал жар дыхания и теплые слезы на плече.
— Не вини себя, — прошептал я. — Ты все сделала правильно.
Хлопок двери, множество шагов за стеной. Все закончилось? Нет, я не видел утраты в глазах — наверное, Бенедикт Савва велел всем оставить его и идти обдумывать план, как остановить кошмаров. Алисия отпрянула, нагнулась, будто чтобы завязать шнурки, но стала вытирать слезы рукавом кофты. Миссис Веритас сняла крышку сковороды на плите, загремела тарелками. Паста с томатным соусом и мясной рулет пахли превосходно, но я тактично отказался от порции.
