— Нет причин для беспокойства, Медина. Всего лишь царапина…
Он говорил с напряжением, сжимая челюсти, и упал на колено в конце фразы.
— В спальню его, живо!
Мы с Роучем согнулись, учитывая рост Бенедикта Саввы, взвалили холодные руки на шеи и потащили вслед за миссис Веритас. Дежавю: комната, где я очнулся после похищения Алисии, детская кровать с розовым покрывалом. Яркие цвета смотрелись сейчас вдвойне нелепо. Недостойная смерть для этого человека.… Бенедикт Савва лег на правый бок, поджав ноги к животу. Лицо бледно-желтое, влажное от липкого пота. Дыхание глубокое, с усилиями. Весь дрожит, стучит зубами. Озноб? Высокая температура? Слабость: не двигается, не говорит. Умирает… За спиной ряд плюшевых медведей — он создавал их всю жизнь, и игрушки словно тоже собрались почтить уход создателя.
— Ты все-таки сделал это, дубина старая! — сказала миссис Веритас.
— Такова наша судьба, Медина: каждый без раздумий пожертвовал бы собой ради общего блага и горячо отговаривал бы товарища.
— Не каждый, Бен, вовсе не каждый!
Миссис Веритас сдерживалась с самого начала. Не вышло: последние слова прозвучали прерывисто, ладонь накрыла глаза, но слезы просачивались сквозь пальцы. Она всхлипывала, давилась беззвучным криком.
Армани растерялся — наверное, никогда не видел смерть человека вживую. Еще и начальник…
— Мы можем вызвать врача, — сказал Роуч.
— Благодарю за беспокойство и предложение, капитан Андерсон. Не хотелось бы принижать мастерство нашей медицины и врачей в частности, однако я крайне сомневаюсь, что они имели дело с заражением кровью монстра. — Его губы расширились на сантиметр, снова взгляд на женщину. — Спасибо тебе, Медина, за…
— Не смей, — кричала она сквозь слезы, — не смей прощаться…
— Мне нужно успеть это сделать до того, как…
— Мы не знаем, что будет!.. Мы… Может… может, это как инфекция. Ты просто переборешь ее и выздоровеешь.
Слезы преломляют блеск надежды в глазах. Последняя мысленная попытка борьбы за жизнь. Чужую жизнь.
— Спасибо за проведенные вместе годы, — продолжил Бенедикт Савва. — Благодаря тебе эта укороченная жизнь была не менее полна счастливых моментов. Первые тридцать лет мне довелось любить одну женщину, а вторые — другую. И обеих с одинаковой силой, как ты можешь знать.
— Молчи, дурень, я на двадцать лет старше…
— Ох, дорогая Медина, тебе ли не знать, что в нашем возрасте глаза видят вовсе не внешность… К тому же, кто теперь знает, сколько истинных лет нашим душам, которые, в противовес телам, не заставит постареть ни один временной парадокс. Ты начала путешествовать задолго до меня. Быть может, в действительности мне сорок пять, а тебе едва ли не сорок лет…
Все расступились. Миссис Веритас зашагала к двери, нашла ручку с 3-й попытки. Скрип петель, хлопок. Всхлипы звучали все тише в коридоре.
Тишина звенела еще 10 секунд.
— Армани Коллин! — сказал Бенедикт Савва, пытаясь быть грозным. — Ты уволен!.. Хочется верить, что ты будешь скучать по моим крикам и что за эти недолгие полтора года я стал тебе хорошим наставником не лишь по части создания игрушек, но и дисциплины, ответственности…
— Да, я знаю, что тот еще раздолбай, а иногда по-другому и не получается — если все валится из рук, то оно грохнется и разобьется, хоть ты тресни! Спасибо вам за первую настоящую работу, за все клевки в макушку по делу и без… хорошо-хорошо, всегда по делу!
— А я безмерно благодарен Ольге за знакомство с тобой — в тебе еще сияет молодость, полная грандиозных идей и неисчерпаемой энергии, которая даст замечательные плоды, стоит лишь направить ее нужным образом. Трижды подумай, сможешь ли ты опечалить ее жизнь вступлением в наше Общество — и лучше бы тебе навсегда забыть про все, что ты узнал и увидел сегодня. Счастья вам!
Армани повернул голову к окну, сказал с носовым оттенком голоса:
— Но что будет с фабрикой? Со всеми нами.
— Разумеется, на первое время работа будет приостановлена. Впрочем, это ничуть не скажется на твоей жизни, поскольку тебе еще предстоит закончить образование. Пусть мне и не суждено отобедать твоими блюдами, но городу должно знать истинный вкус Италии. Не удивляйся так моей осведомленности — мы с Ольгой несколько ближе, чем ты мог бы думать.
— Только не говорите, что она тоже…
— О нет-нет, она не знает про Общество, если ты об этом… Как бы я того ни хотел, нам нужно не только защищать нынешних детей, но и как бы предупреждать несчастья будущих поколений. Я хочу сказать, что это тот случай, когда лучше пусть эта прелестная девушка предотвратит похищение вашего ребенка, а тот — ваших внуков… Насчет фабрики нет причин волноваться: она перейдет в надежные руки! — Он посмотрел на мистера Фирдана. — Питер, не мог бы ты подойти ко мне, пожалуйста? Мне становится все труднее говорить…
Непростые отношения. Мистер Фирдан держался дальше всех в комнате и с каждым шагом ноги дрожали все сильнее. Кое-как встал у кровати, но не выдержал: рухнул на колени, лицо сводит беспорядочной судорогой… Та же ситуация, что и с моими родителями. Даже хуже: Бенедикт Савва подарил сыну хотя бы 10 лет теплой семейной жизни. Мои родители мне — ничего. И непонятно, что лучше: не знать их вообще или видеться раз в несколько лет? Я задумался, смог бы простить их… Увидеться с ними — да. Жить рядом (если они были бы живы) — да. Но простить — никогда!
— Полагаю, тебе уже подлинно известно, почему мне пришлось покинуть семью… Что ж, несмотря на все спасенные жизни, мне так и не удалось решить, правильно ли я поступил, и существует ли выбор, о котором не пришлось бы сожалеть. Счастье миллионов детей или самого важного ребенка…
— Я тебя ненавижу, — сказал Питер Фирдан. Интонация не соответствует словам: примесь теплых чувств и слезы. Прощение.
— Я понимаю, сын мой, понимаю… И конечно же, не прошу обратного — лишь впервые за столько лет побыть тебе отцом. Пусть я и знаю об основных событиях твоей жизни, мне хочется услышать их от тебя. У нас еще есть шанс о многом с тобой поговорить…
Не только я в комнате почувствовал себя лишним — мы все вышли в коридор и вернулись в гостиную. Армани занял кресло миссис Веритас напротив мальчика и устало закрыл глаза, а мне был нужен свежий воздух. Роуч кинулся за мной, догнал на крыльце и положил руку на плечо. Я не поворачивался, чтобы не видеть его глаза.
— Я не спас Эрика…
— Да, я знаю.
— Поэтому, — продолжал я, — оправданно, если ты ненавидишь меня.
— Алек…
— Нет, не лги — ни мне, ни себе. Я понимаю, как это выглядит.
— Эрик жив, — сказал он вместе с моими последними словами.
Я обернулся, посмотрел в глаза. В них счастье, в моих вопрос: как такое возможно?
— Вернулся сегодня утром, как ни в чем не бывало. Я думал, придушу его прямо там на пороге, но знаешь, не получается злиться, когда одна мысль затмевает все другие: он вернулся, он живой, он рядом! Все обошлось разговором, простым разговором — он рассказал, что был сам не свой после известия о похищении подруги и хотел побыть пару дней в одиночестве (у друга), засранец чертов! Ох как мне хотелось кричать и врезать ему, но… понимая теперь все, я мог только принять это.
Резкий боковой удар в плечо. Я не успел увернуться, меня отбросило на шаг в сторону.
— Это за наглую мысль, что я бы завидовал твоему счастью…
Роуч снова занес руку. Даже обе. Неудобно для удара. Захват с 2-х сторон? Я реагировал медленно после перемещения, и не было сил сопротивляться. Закрыл глаза, ощутив не толчок, а… объятия.
— Миссис Веритас рассказала в общих чертах, через что тебе пришлось пройти. И я чертовски счастлив, что и ты, и Алисия вернулись оттуда живыми… — Он отстранился. — Надеюсь, на днях мы выпьем в баре за то, что все закончилось хорошо для нас и наших детей. По крайней мере, теперь мы знаем многое, чтоб не потерять их.
— Спасибо, друг, мне важно было это услышать…
Роуч улыбнулся, кивнул и пошел к машине слушать новости на нашей частоте. Я вернулся в гостиную, чтобы найти Алисию: очень хотел увидеть ее и о многом поговорить. Она до сих пор в ванной? Слишком долго. Что-то не так… Я прошел в коридор, откуда мне крикнула Алисия после перемещения. Миссис Веритас вышла из комнаты справа — видимо, ванная. Дверь закрылась за ней сама, замок щелкнул. Она повернулась, стукнула кулаком и сказала:
