Наконец впереди показались очертания исполинской ямы. Даже издали от нее несло тошнотворным зловонием разложения и чем-то неуловимо знакомым. Я прибавил ходу, чувствуя, как губы расползаются в предвкушающем оскале.

Лишь только я приблизился к краю рва, как меня окатило волной ни с чем не сравнимого наслаждения. По жилам и венам растеклась обжигающая энергия, даря невероятную легкость. Тело будто таяло, распадалось на миллионы искр, чтобы вновь собраться воедино. Эйфория была столь велика, что на миг я ослеп и оглох, захлебываясь ощущениями.

Возможно… это чувствует мужчина в момент близости с желанной женщиной! Сладкая истома, сводящая с ума острота, до искр из глаз, до сбитого дыхания. Я не мог с уверенностью судить об этом, будучи демоном. Но готов был поклясться, что испытываемый экстаз сродни тому пику, что люди кличут малой смертью.

Пошатываясь, я приблизился к самому краю ямы и с трудом подавил приступ дурноты. То, что открылось моему взору, могло пошатнуть даже самый крепкий рассудок. Исполинский ров, доверху заполняли трупы. Мертвые тела громоздились друг на друге, сплетаясь в чудовищный клубок. Остекленевшие глаза пялились в пустоту, а разинутые в последнем крике рты будто взывали к милосердию небес. Кровь и внутренности давно застыли, покрывшись инеем и облепив изломанные конечности.

Это была братская могила степняков — тех, чьи жизни мы отняли сегодня. Никто не позаботился об их погребении, свалив тела как падаль в общую кучу. От этого зрелища мутило даже меня. Но куда сильнее было извращенное желание окунуться в эту бездну разложения, насытиться ее мощью до краев. Это желание меня и страшило!

Вглядываясь в изуродованные лица, я вдруг уловил странную закономерность. Кое-где среди месива человеческой плоти угадывались не только люди, но и персты!

Неудивительно, что источаемая ими некротика была столь концентрированной. Ведь смерть даже одного перста питала силы некроманта куда больше, чем целая сотня простых смертных. А уж энергия погибшего в бою мага и вовсе была поистине бесценна!

Прикрыв глаза, чтобы не видеть свой поздний «ужин», я с наслаждением упивался переполнявшей меня мощью. Казалось, стоит лишь щелкнуть пальцами — и вся эта груда мертвечины поднимется по моему приказу, готовая сеять хаос и разрушение. Я мог бы обратить всех здесь в послушных марионеток, безропотных рабов моей воли. Так велико было могущество, даруемое погибшими перстами! Но на практике узнать это я не могу, слишком опасно!

Так и стоял, закрыв глаза, позволяя энергии мертвых струиться сквозь меня бурным потоком. Нужно было впитать как можно больше этой манны, насытиться ею до предела. Кто знает, что взбредет в голову императору, когда он пожалует в наш лагерь с инспекцией. Надо быть готовым поразить его, продемонстрировать всю мощь своего дара. Втереться в доверие, стать незаменимым. А после — исподволь узнать все слабости, подгадать момент — и нанести удар! Свергнуть тирана, узурпировать трон. О, я уже предвкушал, как это будет…

Каждая клеточка тела звенела от переполняющей силы. Казалось, протяни руку — и сама тьма покорно ляжет у ног. Ни один некромант прежде не достигал подобных высот, я в этом уверен! Вскоре… стоит лишь пожелать — и легионы мертвецов восстанут по единому слову, сметая все на своем пути. Господа падут, враги преклонят колени в бессильном ужасе.

От этих сладостных грез меня отвлекло странное ощущение. Будто меж привычных оттенков некротической ауры проступил иной отблеск. Он притягивал, словно крохотный огонек во тьме — такой же манящий и невозможный здесь. Я раскрыл глаза и нахмурился, пытаясь ухватить ускользающее чувство. Нет, не похоже на классическую манну мертвых. Привкус царапал ноздри, вызывая зуд где-то в затылке. И все же эта нота казалась мучительно знакомой!

Я заозирался, силясь отыскать источник. Малейшие колебания энергии отдавались во мне звенящим эхом, вынуждая крутить головой. Инстинкты вопили, требуя найти разгадку. Ну же, где ты? Покажись! Я должен узнать, что за создание испускает столь непохожие флюиды!

Взгляд упал на крохотную искру, призывно мерцающую меж гнилостных испарений. Она пульсировала в такт биению сердца, дразня и маня. Алый всполох, похожий на каплю крови — вот чем он был. И разительно отличался от привычного зеленоватого марева.

Вмиг позабыв обо всем, я ринулся туда. В ушах набатом стучала кровь, почти заглушая хлюпанье грязи под ногами. Мозг лихорадочно перебирал варианты, силясь ухватить ниточку памяти. Кровь… Метаморф… Перст, павший за свободу! Внезапное озарение обожгло, словно вспышка молнии.

Ну конечно! Та девушка из племени кочевников! Она предпочла погибнуть, но не подчиниться. За это ее убили без жалости — как и остальных перстов, отказавшихся склонить голову.

Спотыкаясь на каждом шагу, я подобрался к самому краю рва. Взгляд заметался по грудам тел, пока не выхватил из месива знакомый силуэт. Вот она, совсем рядом! Дивной красы дева, чья кожа отливала фарфоровой бледностью в свете луны. Длинные смоляные косы разметались по изувеченным телам словно щупальца спрута. Точеные скулы, нежные губы, тонкий нос — сейчас ее лицо казалось умиротворенным, почти безмятежным. Если б не россыпь алых капель на высоком лбу да запекшаяся кровь на висках, можно было принять ее за спящую.

Несколько долгих мгновений я стоял, оцепенев. Грудь рвало от невыносимой горечи пополам с бессильной яростью. Как жаль, что столь дивное создание пало жертвой! Такая юная, такая отважная — и все же обреченная.

Тряхнув головой, я зажмурился до рези в глазах. Хватит! Нечего предаваться бесплодным сожалениям над павшим врагом. Даже если этот враг невыносимо прекрасен. Я уже получил то, за чем пришел — и даже больше, чем мог ожидать. Пора уносить ноги, пока никто не застукал за странными игрищами над мертвецами.

Стиснув зубы, я круто развернулся и решительно зашагал прочь. Как можно скорее убраться отсюда! Остаться наедине с обретенной силой, смаковать ее, упиваться вседозволенностью.

Но не успел я сделать и десятка шагов, как ноги будто приросли к земле. Они отказывались повиноваться, словно к щиколоткам привязали тяжеленные гири. А меж лопаток свербело от настойчивого желания обернуться. Еще раз взглянуть на прекрасное лицо, что навеки отпечаталось в памяти…

Плюнув на все, я развернулся и припустил обратно. Разбежавшись, сиганул прямо вниз, в зловонные объятия тлена. Мягко приземлившись, ноги тут же по щиколотку увязли в месиве из грязи и ошметков плоти. Зажав нос рукавом, чтобы не задохнуться, я ринулся вперед. Спотыкаясь на каждом шагу, рискуя оступиться и рухнуть лицом в гниющие потроха, я упрямо пробирался сквозь мертвечину. Все мое существо рвалось к той девушке, умоляло прикоснуться, убедиться в реальности видения.

Наконец я рухнул подле нее на колени. Руки подхватили безвольное тело, укладывая голову на сгиб локтя. Взгляд невольно прикипел к безмятежному лицу.

Осторожно, будто фарфор, я прижал ее к груди. Прохладная кожа холодила ладони сквозь одежды. Несмотря на пережитые ужасы, девушка казалась скорее задремавшей, чем мертвой. Словно вот-вот откроет глаза и мило зевнет, потягиваясь спросонья…

Прискорбно…, но в следующее мгновение мои губы растянулись в хищном оскале. Безумная, невероятная идея вспыхнула в сознании ослепительной вспышкой. Я воскрешу ее! Сделаю своим перстом — и она будет верна лишь мне одному. О, это было бы невероятным триумфом! Демон, что по совместительству некромант, возвращает к жизни метаморфа. Сколько силы, сколько превосходства!

Но стоп. Я не хочу, чтобы она стала лишь очередной безвольной марионеткой. Послушной машиной для убийств. Нет, с ней все будет иначе! Ее разум должен остаться прежним. Свободным, дерзким, непокорным. Я жажду видеть в глазах не тупое обожание раба, как в прошлых воскресших, но почтение и преданность. Добиться этого, своими действиями, своей властью и величием.

Прикоснувшись к бархатистой щеке, я плавно повел ладонью ниже. Пальцы скользнули по точеной шее, огладили хрупкие ключицы. И застыли напротив того места, где прежде билось сердце и вздымалась упругая грудь. Туда, где сейчас зияла леденящая пустота.