Данная просьба должна поднять ей настроение. Показать, что она всё ещё знает намного больше, чем я.
— В нашем захолустье, — говорю, — мы едим только захолустное мясо. Но я бы не отказался от деликатеса из каких-нибудь шестиногих, рогатых, пернатых.
— К сожалению, не знаю никого с шестью ногами, перьями и рогами. Но вот тебе жаркое которое готовят на одном маленьком острове, где мне довелось побывать в детстве.
Уже знакомый трактирщик снова материализуется из воздуха, подходит к столу с новым подносом, на этот раз с крышкой. Тонкие, но при этом крепкие руки опускают блюдо на стол.
— Особый деликатес для столь важных господ, — произносит он.
Некоторое время трактирщик стоит рядом с любезным выражением лица. На какой-то момент я даже забыл, что это сон, и потянулся к карману, чтобы поискать мелочёвку для чаевых. Деликатесом оказалось какое-то мелкое животное, вроде геккона, поскольку кусочки мяса были крошечного размера. К нему шёл гарнир из явно водных растений.
Я принимаюсь поглощать еду, пока Шислин попивает сок из глиняной кружки через соломинку.
Два совершенно нормальных человека за трапезой.
Со стороны посмотришь на нас и не скажешь, что один — пришелец из другого мира, а другой — восставший мертвец, который может нормально существовать только во сне. И это не считая, что у одного из этих людей есть маленький чёрный шарик, с помощью которого он может мгновенно убить второго.
Не все вещи нужно произносить вслух. Шислин хочет, чтобы я уничтожил Дар. Она этого не говорила, но я сам понял, что все покойники в замке, включая её, исчезнут. Я и без того сочувствовал ей, но сейчас сердце щемит от осознания, что она собирается уйти, исчезнуть, раствориться. Хочется что-то сделать, как-то её расслабить, разговорить.
— Почему ты выбрала себе такой образ? — спрашиваю. — Почему чёрный силуэт с сияющими глазами?
— Всё дело в этом.
Девушка стучит себя по виску.
— В чём?
— В голове. Я больше не чувствую себя человеком, да и живым трупом тоже. Поэтому я решила выглядеть как-то средне. Не уродливо, как в настоящем мире, но и не настоящей, какой я была прежде.
— Тебе очень идёт этот образ, — говорю.
Это правда.
Я видел прежнюю Шислин, в том виде, когда она ещё не успела умереть. Она была очень привлекательной, но даже сейчас, когда от неё остался лишь силуэт, странное притяжение по-прежнему с ней.
Спрашивать, почему она всегда голая я не стал. Девушка наверняка очень долго путешествовала по снам в одиночестве и просто-напросто отвыкла носить одежду. Да и зачем ей что-то скрывать, если она в каждый момент времени — чёрное пятно.
— А почему ты постоянно во сне такой пижон? — спрашивает.
Смотрю на себя, а на мне опять цветастые одежды, словно я надел на себя всё, что было в гардеробе у знатного вельможи.
— Должно быть, где-то внутри меня прячется модник, которому надоело носить льняные рубашки. Хочется чего-то более изысканного. Я не из тех людей, что хотят каждый день надевать что-то новое, но какого-то разнообразия явно не хватает.
— Всё ли понравилось гостям? — спрашивает трактирщик, отчего я вздрагиваю.
Опять, наверное, материализовался из воздуха.
— Это ты заставляешь его говорить? — спрашиваю.
— Я могу контролировать людей, которых создаю, но они обычно действуют сами по себе. В зависимости от того, что я подсознательно хочу. Или чего от них ожидают.
— Спасибо, всё было замечательно, — говорю.
Понятия не имею, зачем ответил этому деду — его же не существует. Всё равно, что разговаривать с самим собой. С другой стороны, если он ведёт себя как человек, почему бы не обращаться с ним, как с человеком?
Между мной и Шислин внезапно повисает гнетущая тишина.
Она очень долго искала человека, который придёт в Варзод и разрушит проклятие. И она его нашла. Я выполню её молчаливую просьбу и разрушу чары, что создала чёрная жемчужина. И Шислин развоплотится. Перестанет существовать.
Сегодня её последний день.
Завтра её уже не будет.
Девушка хочет, чтобы мертвецы, включая её, обрели покой. Но она просто не может сказать это прямо — не в силах.
Точно так же, как я не способен хладнокровно раздавить жемчужину прямо в этот момент, отправив Варзод в небытие. Вот и сидим за столом, словно это самая обыкновенная встреча, которая ничего не означает. Словно мы поедим, потом помашем друг другу рукой и разойдёмся в разные стороны, чтобы затем встретиться через некоторое время.
Этого момента Шислин ждала, возможно, многие поколения.
Но теперь, когда час Икс приблизился и уже дышит в затылок, ею внезапно овладел страх. Это чувствуется в её позе, в её дыхании, задумчивости. Шислин напугана и я ничего не могу с этим сделать. Нет таких слов, которые вернут самообладание перед лицом смерти.
Она нашла убийцу — меня. Дала мне в руки пистолет и отошла на некоторое расстояние, надеясь, что я сам догадаюсь, как поступить. Старается сохранить лицо, глядя в пропасть направленного на неё ствола.
“Тебе не обязательно всё это делать, — мог бы я сказать. — Я верну жемчужину Бартраму и просто уйду”.
Но это было бы предательством, трусостью.
Если я дам слабину — то и она её даст.
Сегодня мне нужно быть спокойным ради неё. Я сделаю всё, что она хочет, даже если мне это не нравится.
— Можно и я с тобой поделюсь одним блюдом? — спрашиваю.
Пытаюсь таким вот незатейливым образом разрядить обстановку. Если девушка хочет уйти вместе со всеми мертвецами Варзода, пусть уходит. Это её решение, взвешенное, всесторонне обдуманное. Но это не значит, что происходящее должно быть холодным и суровым. Наоборот. Это должно быть как рождение, только в обратную сторону. Тебя не выбросят на помойку. Тебя примут нежные, заботливые руки.
Шислин пожимает плечами.
Она чувствует себя как человек, стоящий на самом краю пропасти в ожидании, что её в любой момент толкнут в спину.
— Раз уж в твоём сне повелевать можешь только ты, то слушай и выполняй мои инструкции. Это суп, в основе которого находится овощ красного цвета…
Описываю девушке, как выглядит свекла, картофель, лук, морковь. Ничто из этого не существует в этом мире, поэтому приходится не только расписывать их вкусовые качества, но и консистенцию, хрустящесть, слоистость, извилистость капусты. Хочется создать блюдо, по которому я сильно скучаю.
Во сне Шислин может делать всё, что угодно. Передо мной появляются тарелки с продуктами, изменяются согласно моим требованиям. Каждый я откусываю, нюхаю, пробую наощупь, чтобы создать нечто близкое к овощам из моего мира.
Наконец, получаю нечто вполне приемлемое.
Можно было бы попросить девушку всё это приготовить щелчком пальца, но я занимаюсь готовкой сам: ставлю воду на огонь, мою продукты, чищу, нарезаю. Устраиваю целую церемонию. Комментирую каждое своё действие. Хочется, чтобы Шислин забыла, какую судьбу себе уготовила.
Чувствую себя Хароном, переправляющим душу через реку мёртвых. Только вместо лодки у меня нож и разделочная доска.
Пока готовится суп, я болтаю о чём-то незначительном, но Шислин меня не слушает. Она летает где-то в своих мыслях, да и я тоже. Думаю о том, что совсем недавно побывал в таком далёком прошлом, когда даже Варзода не существовало. Я ходил по спине титана Перуфана, когда до здешних мертвецов оставались тысячи поколений. Из-за этого они уже не выглядят настолько старыми.
— Пахнет приятно, — замечает девушка.
— Да, запах ничего!
Может это и не суп из моего мира, поскольку овощи слегка отличаются, но на вид — то, что нужно.
В дополнение к блюду Шислин наколдовала хлеба и сметаны. К счастью, в этом мире существует молоко и его производные. Наливаю ей в миску два полных черпака горячего супа, аж пар идёт, столько же наливаю себе.
На вкус — вполне неплохо. Я ожидал худшего от овощей, которые были созданы из воздуха меньше часа назад.
Девушка смотрит на происходящее безучастно, отстранённо. Никак не может выкинуть из головы момент, ради которого всё это затевалось. Всё происходящее она делает в последний раз: последняя беседа, последняя трапеза, последний луч солнца.
