— Мне кажется, они друг друга покалечат, — говорит Арназ. — Не лучше ли остановить бой сейчас?

— Если понадобится, Клифтон остановит.

С каждой минутой, проведённой в бою, Симон двигается всё более открыто. Рычит, скалит зубы. Глядит с ненавистью. Слюна стекает с его разинутого рта. Если бы на месте Роддера был любой другой человек, он бы уже обмочился. Когда перед тобой стоит воин чудовищных размеров и при этом впадает в бешенство, никто не останется спокойным.

Но не наш парень.

Роддера ничто не может побеспокоить.

Он всё так же идёт вперёд с молчаливой решимостью.

Брас наклоняется к Арназу и что-то шепчет, Арназ в свою очередь наклоняется ко мне:

— Говорят, Симон принял галюциногенные грибы, которые полностью убирают чувство самосохранения. Некоторые воины Фаргара делают это перед боем.

Симон бросается в атаку с яростным рёвом, от которого хочется убежать и спрятаться как можно дальше. Наносит мощный удар в щит, но не останавливается, и добавляет ещё более мощный удар ногой. Роддер отступает, держа меч отведённым, чтобы ударить, когда появится подходящий момент.

Каждый новый выпад Симона всё менее точен и всё более безрассуден. Он атакует наугад, позволяя копью самому выбирать места, куда оно ударит. Теперь он ревёт без остановки. Того и гляди, бросит оружие и будет использовать в бою зубы.

С каждым ударом окружающая толпа вздрагивает.

В какой-то момент Роддер находит брешь, отбивает копьё в сторону, и делает быстрый подшаг вперёд. Заносит меч… и получает от Симона мощный удар кулаком в челюсть. Это сбивает его на короткий миг, отчего его собственный удар уходит в сторону, но он не останавливается и подходит ещё ближе, чтобы точно не промахнуться. Бьёт по голове и рукоять меча опускается на лицо Симона, сворачивает его нос в правую сторону.

— Может, пора? — спрашивает Арназ. — Это пока ещё соревнование, но скоро кому-то из них станет плохо.

— Рано, — говорю. — Доверь эту работу Клифтону. Он знает, что делает.

Минутная передышка. Симон, продолжая скалиться, огромной ручищей выпрямляет свой нос обратно вперёд. Кровь из ноздрей заливает его губы и челюсть.

Роддер ничем не выдаёт своё самочувствие. Продолжает стоять прямо и глядеть на своего противника с отсутствующим видом. Из всех людей на стадионе — лишь его одного не пугает происходящая стычка.

Когда-то давно копыто марли угодило ему по голове и начисто отключило у маленького мальчика речевой аппарат. С тех пор он не то, что говорить, даже звуков никаких не издавал. И оно же, по всей видимости, что-то изменило в его сознании. Роддера теперь невозможно удивить, смутить или запугать. Он всегда ведёт себя так, будто он со всем справится. И нет на свете такого дела, которое ему не по силам.

— Сейчас начнётся, — произносит Арназ. — Я это чувствую.

— Все это чувствуют, — говорю.

Толпа в напряжении.

Вялые поединки перетекли в кровавый, заключительный.

— Сейчас, — продолжает Арназ.

Я уже и сам это вижу: колени Симона, подгибающиеся для рывка. Роддер, выставляющий вперёд щит.

Воин Фаргара прыгает вперёд с ударом. Он больше не двигается как положено искуссному бойцу, теперь это голая ярость, кипящая в голове. Она вытесняет все остальные чувства, кроме жажды убивать. Роддер отвечает ему ледяным спокойствием.

С каждым новым ударом Симон наступает и свирепеет ещё больше.

Ударяет ногой снизу по щиту Роддера и этот удар оказывается настолько мощным, что щит с рукой подскакивают вверх. Пробитую оборону парень тут же закрывает уходом влево с горизонтальным взмахом, но меч не достаёт до пальцев Симона совсем чуть-чуть.

От нового удара копья по щиту, оружие расщепляется и теперь на его конце несколько острых деревянных колышков, какие вполне могут пробить шею и застрять глубоко в горле.

Поднимаюсь со своего места, все остальные люди тоже поднимаются.

Новообразованным опасным оружием Симон наносит новый удар, но Роддер позволяет оружию пройти мимо. Он бросает на землю меч и хватается за древко копья с другой стороны. Теперь они оба держат оружие и никто не может им воспользоваться как следует.

— Внимание! — кричит Клифтон и поднимается со своего места.

Симон дёргает копьё на себя, стараясь вырвать, но мёртвая хватка Роддера не ослабевает. Внезапно поединок превратился в соревнование, по перетягиванию палки. Они оба цепляются за неё и стараются отбросить противника.

Просто удивительно, сколько в Роддере силы, что он может противостоять такому гиганту.

— Надо их разнять, — говорит Арназ. — Прямо сейчас.

— Да, — говорю.

Настраиваюсь на голубую жемчужину. Поднимаю левую руку вверх, готовый отбросить противников друг от друга.

И в этот момент копьё у них в руках разламывается пополам. Каждый берёт по половине. Симон направляет своё в живот Роддера, а Роддер своё — в шею Симона.

В этот момент я отталкиваю воина Фаргара вправо, а воина Дарграга влево. Они летят в разные стороны, падают на землю, но не сдаются.

Поднимаются на ноги и Симон снова мчится в атаку со своей половинкой копья.

— Остановить бой! — кричит Клифтон.

И ближайшие зрители на стадионе приходят в движение. Набрасываются на сражающихся, сковывают их по рукам и ногам. Но просто так поединок завершаться не хочет. Симон вырывается из держащих его рук: красный и не прекращающий яростно орать.

— Пошли вон! — кричит.

Роддер тоже рвётся в драку, хоть и не так активно.

Понадобилось несколько человек, чтобы остановить Симона и прижать его к земле, но даже после этого он продолжил брыкаться, стараясь сбросить их с себя.

— Фух, — говорит Арназ. — Еле успели.

— Ага.

Противники всё равно друг друга задели, хоть и не серьёзно. У Роддера — кусок вырванной кожи на боку. У Симона — несколько щепок, торчащих из шеи.

— Общим судейским решением! — объявляет Клифтон. — Мы присуждаем соперникам ничью! Они оба проходят в следующий этап!

Толпа облегчённо выдыхает. Кажется, они больше всего на свете хотят увидеть новый раунд среди этих бойцов.

А я надеюсь, что они на турнире больше не сойдутся. Слишком велик шанс, что один из них может умереть.

Должно быть, моя работа всё-таки даёт плоды.

— Гарн, — произносит Зитрус, неловко глядя себе под ноги. — Я был не прав на твой счёт.

— Что? — спрашиваю.

Такое чувство, будто с гор сошла лавина, остановилась передо мной, извинилась за беспокойство, а затем направилась обратно вверх по склону и закрепилась там. Прямо сейчас происходит невиданное явление: один из дикарей признаёт свою неправоту. Казалось, скорее земля треснет у меня под ногами и я провалюсь к центру земли, молния ударит мне в макушку посреди ясного дня.

Что угодно, только не это.

— Что, прости? — переспрашиваю.

— Я ошибался на твой счёт.

— Что это значит?

— Ты сам понимаешь.

— Если честно, — говорю. — То не очень.

— Когда вы припёрлись в нашу деревню, убили Сазголона, а затем заставили нас принять унизительное поражение, я был так зол… так зол…

Зитрус сжимает свой крепкий кулак, чтобы визуально продемонстрировать кипевшую в нём ярость.

— Но теперь я поговорил с людьми из Фаргара и понял, зачем ты это затеваешь.

— Правда?

— Мы все теряли близких людей в мелких стычках между деревнями. Но теперь никто из нас больше не погибнет. Фаргар на нас больше не нападёт, а мы на них. Вместо того, чтобы воевать друг с другом, мы можем нападать на другие деревни. Делать всё то же самое, что и раньше, но оставить дом безопасным. Это на самом деле очень умно: вместе мы настолько сильны, что перед нами не устоит никто! Реально никто!

Поверить не могу, что слышу такое!

Перед нами уникальный человек, феномен!

Готов выбросить из головы накопившуюся за поколения ненависть и трезво посмотреть на сложившуюся ситуацию. Это не просто дикарь, а умнейший из дикарей. Мне Дверон казался весьма сговорчивым, а оказалось, что Зитрус его обошёл.