— Меня зовут Гарн и у меня есть пара вопросов.

— Я сплю, — отвечает и поворачивается обратно к своей жене.

— Нет, — говорю. — Мне надо поговорить, и мы поговорим.

Снова невнятное бормотание.

На этот раз я трясу его сильнее, из-за чего его дряблое тело начинает болтаться по кровати. Крепко сжимаю его плечо, чтобы он не смог вырваться. Однако он и не пытается.

— Я занят, — говорит. — Я сплю. Оставь меня в покое.

— Эта деревня заражена порчей. Я намерен выяснить, где находится её источник и уничтожить. Но до тех пор, пока я не получу вразумительного ответа, тебе нормально поспать не удастся.

Мужчина закрывает ухо рукавом рубашки, стараясь спрятаться от моего голоса. Он похож на очень пьяного человека, которого заставляют подняться и куда-то идти. Он сделает всё возможное, чтобы остаться в своём положении.

— Просто ответь на вопросы, — говорю. — И можешь спать дальше.

— Уйди…

— Что здесь происходит? Почему вы все такие медленные?

— Замолчи… пожалуйста… умоляю…

— Почему вы так долго спите, а когда просыпаетесь выглядите так, словно хотите вернуться обратно в кровать?

— Это всё варзод… иди… иди туда…

Машет рукой в сторону окна.

Смотрю на простирающиеся до горизонта тучи. Долину, скрывающуюся во мраке.

— Что такое варзод? — спрашиваю.

— Варзод… — говорит, словно это должно быть очевидно даже ребёнку. — Варзод. Исчезни пожалуйста… уши болят…

Анализирую всё, что у меня есть на данный момент. Собираю информацию и расставляю её на полочки, каждую под своим номером.

В Каруте очень малоподвижные люди. За деревней никто не ухаживает. Жители ходят в рванье. Они не понимают, какой сейчас день, не реагируют на происходящее. Что-то воздействует на их разум. Это же воздействие исходит за пределы деревни.

Странное существо с пылающими бирюзовыми глазами приходит к ним во снах. Оно же наверняка пришло к моим соплеменникам.

Не знаю, как это связано, но сама природа приходит здесь в упадок. Её крутит, выжимает, вытягивает соки. На небе — безграничные облака, никуда не исчезающие круглый год.

— Не может быть, — внезапно останавливаюсь.

— Ты — великий человек, — произносит Хума голосом Зитруса. Голосом человека, которого больше нет в живых.

— Это не Карут!

Если проследить за тем, как увядает природа, за облаками, сгущающимися вдали, то источник упадка этих земель должен находиться дальше. Карут всего лишь расположен достаточно близко и сам попадает под гибельное влияние.

И если я всё правильно понимаю…

Варзод — это деревня. Она должна находиться неподалёку — там, где самые плотные тучи, где темнее всего. На горизонте.

Выхожу на улицу в глубоких сомнениях.

Поход обернулся чем-то очень странным. Мы должны были сходу захватить эту деревню и заставить нам подчиняться, но вместо этого всё войско лежит на земле. Многие из них до сих пор в мокрой одежде, и это меньшая из их проблем.

— Как мне поступить? — спрашиваю у летучей мыши. — Я не знаю, что мне делать.

Хума смотрит на меня заинтересованно. Она не может понять моих слов, но чувствует интонацию и всегда знает, какое у меня настроение.

— Стоит ли мне идти дальше? — спрашиваю. — Странная болезнь поразила здешнюю природу и местных жителей. И источник этой напасти где-то там… но я не могу бросить друзей. Неизвестно, сколько я буду отсутствовать. С ними может случиться что угодно за это время.

Выхода нет. Придётся идти дальше на запад.

Расширять свою картину мира.

Двигаюсь по голой, безжизненной земле.

Чем дальше я продвигаюсь на запад, тем меньше под ногами травы. Деревья встречаются всё реже, а животных совсем нет. Если я прав, то через несколько часов должен достигнуть Варзода. Если его влияние так сильно ощущается в Каруте, то как же должна выглядеть эта деревня…

Щит и копьё остались в лагере, как и моя мокрая броня. Сейчас я в тонких штанах, тонкой льняной рубашке и с мечом на поясе.

Бреду и понятия не имею, что буду делать, когда достигну своей цели.

Должно быть, то же самое, что и обычно — импровизировать. Это у меня получается лучше всего. К чему выдумывать планы, если они неизменно спотыкаются и катятся кубарем.

— Вперёд! — выкрикивает Хума моим голосом. — Вперёд!

Она летает над головой кругами, выискивая вокруг жука, червяка или хотя бы мелкую мошку, которую можно оглушить и проглотить. Но здесь нет вообще никакой живности. Сама земля ощущается сухой и отталкивающей. Даже дышать трудно: в носу свербит.

Чем дальше на запад мы идём, тем плотнее становятся тучи. Если в Каруте они выглядели обыкновенными преддождевыми, то здесь они плотные и тяжёлые. Ещё пара километров и день превратится в ночь из-за непроницаемой завесы в небе. Передвигаться в таком освещении очень некомфортно. Постоянно тянет оглянуться и посмотреть, нет ли кого за твоей спиной.

Стоя на хребте можно было увидеть тучи, зависшие на одном месте. Но нельзя было рассмотреть, насколько далеко они простираются. Как оказалось — намного дальше, чем можно было предположить.

— Кушать подано! — кричит Хума.

— Я знаю, что ты хочешь есть, — говорю. — Но придётся потерпеть. Видишь же, вокруг ничего нет.

Жизнь — удивительная вещь, она может существовать почти в любых, даже самых суровых условиях. Пустыня, простирающаяся за Дарграгом, наполнена различного рода тварями, которые там не просто существуют, но ещё и чувствуют себя хорошо. Для многих из них бурная зелёная растительность показалась бы адом.

Но здесь, в окраинах Варзода, жизнь дрогнула и ушла в другое место.

Впереди виднеются скалы: не такие большие, как чёрный хребет, но всё же тянущиеся к небу. Если судить по месту, где тучи сгущаются плотнее всего, нужная мне деревня находится в окружении скал. Учитывая это, там должно быть совсем темно.

— Кушать подано! — кричит Хума. — Жук ползёт!

Летучая мышь пикирует к земле и останавливается напротив сухой ветки, валяющейся в стороне. Подхожу туда же и мы вдвоём смотрим на очень странного вида жука, который ползёт в небольшой канавке среди потрескавшейся земли.

— Хочешь это съесть? — спрашиваю.

— Еда! Жук!

— Не уверен, что эта штука съедобная.

Перед нами единственная живая тварь в округе и выглядит она соответствующе: передвигается на восьми кривых лапах, вся какая-то вздувшаяся, цветастая, с небольшими жвалами и глазами на подвижных отростках, как у слизня. На вид — очень ядовитая.

— Тебе нельзя это есть, — говорю.

— Паскуда! — отвечает Хума.

Она и сама прекрасно умеет определять, где подходящая еда, а где нет: это умение заложено у неё от природы, иначе её род просто не выжил бы в дикой природе.

Двигаемся дальше, всматриваясь в окружающую местность и всё чаще замечаем тут и там то птицу, превратившуюся непонятно во что, то змею с несколькими глазами. Живых существ вокруг Варзода корёжит. Каруту ещё повезло, что он оказался достаточно далеко, иначе жители стали бы такими же уродами, как здешние животные.

Достаю из мешка кусок вяленого скорпионьего мяса, протягиваю Хуме, но она недовольно отталкивает его в сторону. Летучая мышь ест только свежую пищу и отказывается воспринимать любую другую.

Приближаемся к Варзоду.

Самой деревни не видно, но в этом месте тучи висят настолько низко, что кажется, их можно коснуться рукой, если подпрыгнуть достаточно высоко. Даже поднимаю самого себя в воздух и подлетаю метров на двадцать. До туч ещё далеко — они лишь кажутся близкими.

Солнечные лучи в этом месте едва пробиваются через облака, поэтому земля погружена во мрак. Путь от Карута занял около пяти часов, когда я выхожу к самому тёмному месту в этой части мира.

— Как вы там? — спрашиваю в пустоту, вспоминая спящих друзей.

Не обглодал ли их джагаг до костей, воспользовавшись ситуацией. Не поднялась ли у них температура из-за мокрой одежды. Как бы не отморозили спины, если вдруг кто из них скатился с подстилки и лёг на голую землю. Шестьсот человек и все абсолютно беззащитны.