Прохор мне когда-то говорил, что разбивать первый лед — самое трудное. В половине случаев, если не больше, таких торговцев вразнос прогоняют. Спасений тут два: если слугам в это время совсем нечего делать (а может быть, у них есть тяжелая, но несрочная работа, которую они не прочь отложить), и ты становишься желанным поводом отвлечься. Или же если твой товар их в самом деле заинтересует.
Еще, говорил Прохор, годится легкий флирт, если попадется субъект противоположного пола, но только на крайний случай. Такое работает без сучка без задоринки только в остросюжетных рассказах и романах; на самом деле, стоит чему-то пойти не так, как человек, из которого ты пытаешься добыть сведения, обидится насмерть, и прости-прощай с таким трудом наведенные мосты!
Но тут мне повезло — или же я в самом деле хорошо подобрала наживку. Глаза у обеих служанок буквально загорелись.
Тут же нужная мне женщина (ее звали Вика) пригласила меня на кухню, служанка из соседнего дома (по имени Лена) к нам присоединилась — а еще через пять минут мы пили чай, перемывая косточки всем вокруг, от извозчика Михаила, чья история на поверку оказалась совсем не такой интересной, как можно было подумать, до хозяев дома Вельяминовых. А это-то мне и было нужно.
— Вот по секрету вам скажу, наш-то хозяин тоже хозяйке изменяет, — делилась Вика. — Уходит рано, приходит поздно, дома не ночует…
И она вкратце пересказала нам все то, что я и так знала от Мягколап.
— Да, тут и говорить нечего, изменяет, — закивала Лена. — Я так думаю — с самой этой депутатшей!
— Да какое с депутатшей! Она хозяйки нашей старше, а внешне ей в подметки не годится! Вот помощница ее…
Я тут же заинтересовалась. Помощница Соляченковой, Анастасия Камская, мелькала уже в деле о Детях ночи. Лично я ее не видела, и даже вырезки в газетах мне найти не удалось: помощница одного из депутатов все же персона не настолько важная, чтобы с нее делали фотографию. Однако шеф характеризовал ее как хваткую и опасную персону, правую руку Соляченковой.
— А что, эта помощница сама к вам домой приходила? — спросила я, не скрывая любопытства.
— Еще как приходила! Да не раз! — сообщила Вика. — Еще и когда хозяйки нету! Еще и в кабинете с ним запиралась!
— Вот тебе на! — захихикала Лена. — В кабинете! Места получше не нашли!
— Да нет, — махнула рукой Вика, — ничего они там не делали, разговаривали просто. Уж я бы заметила, если что. Я же там убираюсь, да и слышно было бы… Они даже и не разговаривали там почти, все больше бумагами шуршали…
Из этой ремарки я сделала вывод, что Вика подслушивала у замочной скважины.
Тут под дверь на кухню, захлопнутую на полотенце, просунулась знакомая белоснежная лапка. В пару ловких движений дверь была отворена, и наша клиентка, Ксения Мягколап, вбежала на кухню.
На сей раз на ней не было ни сапожек, ни шляпки, а голубой ошейник она сменила на розовый, украшенный искусственным цветком неизвестного ботанике (или хотя бы мне) вида. Но выглядела она при этом такой же ухоженной, элегантной и безмятежной, как и тогда, когда появилась у нас в саду.
За секунду я успела выругать себя на чем свет стоит: нужно ведь было предупредить ее, что я явлюсь собирать информацию именно сегодня, и буду инкогнито! Стоит ей заговорить со мной, как все пропало! То есть не все, но мое задание, определенно, будет загублено.
Однако Мягколап оказалась на высоте.
Она мяукнула, потом сказала просительным тоном:
— Вика, налей мне простокваши!
Я ожидала, что Вика поднимется и пойдет доставать простоквашу со льда, или где она тут стояла. Но служанка вместо этого уперла руки в боки:
— Еще чего! Кто-то отлично пообедал совсем недавно!
Надо же! Сложно было представить, чтобы Антонина когда-либо отказала Василию Васильевичу в лакомстве! Правда, Василий Васильевич платил ей зарплату, а Мягколап находилась на положении наемной прислуги, пусть, наверное, рангом повыше, чем сама Вика…
В ответ на отказ Мягколап сделала нечто удивительное. Никогда бы не подумала, что буду наблюдать генмода, совершающего нечто подобное!
Она подошла к Вике и потерлась о ее ноги спиной и мордочкой, изгибая хвост вопросительным знаком.
— Ну Викуля, ну пожалуйста, — умильно проговорила Ксения, громко урча и заглядывая Вике в глаза снизу вверх.
— Хозяйка велела тебе простоквашу не давать, понос у тебя от нее, — ответила служанка ворчливо, но по тону было ясно, что она вот-вот сдастся.
— Ну немножко! Хозяйке и знать не обязательно!
— Ладно, может, попозже, — проговорила Вика неохотно. — Сейчас видишь, чай пьем. Да не отвлекай, а не то пинка отвешу!
— Не буду отвлекать, так, помурчу вам тут, — проговорила Мягколап, ничуть не смущенная таким приемом. — Вот этой милой девушке помурчу!
С этими словами она ловко запрыгнула прямо мне на колени и начала тереться уже об меня. Кстати говоря, в отличие от других котов, она не оставила на моем темном платье ни шерстинки. Обычно кошки, даже генмоды, особенно те, кто ведет домашний образ жизни, всегда хоть немного линяют. Мягколап, наверное, следила за своей шубкой особенно тщательно: шефа вычесывает Прохор, но я видела приспособления, с помощью которых генмоды могут делать это самостоятельно. Или нашу клиентку вычесывал кто-то из домочадцев…
— Спасибо, что явились так быстро, — прошептала Мягколап, довольно потирая затылком мой подбородок.
— Ишь ты! — воскликнула тем временем Лена, соседская служанка. — Как она быстро к вам прониклась-то! Я думала, она недотрога…
— Да ничуть не бывало, — фыркнула Вика. — Как вкусненького захочет, так ко всякому ластиться будет!
— Как хорошо ты меня знаешь! — ничуть не смущенная, проговорила наша клиентка.
И тут я впервые задумалась о том, почему генмодов, работающих любимцами в семьях, настолько не уважают.
Глава 19
Поступь прогресса — 5
Итак, я убедилась, что Ксения Мягколап ничего не придумала, и Вельяминов действительно ведет себя подозрительно. А учитывая, что он состоял на службе у Соляченковой, можно было не сомневаться, что в чемоданчике, который так напугал нашу клиентку, действительно лежали контрольные булавки.
Все интриги Соляченковой так или иначе сходились к контрольным булавкам!
Зачем только она достает их в таком количестве — вот вопрос! И еще страннее — зачем пытается усилить их действие с помощью прибора, который был установлен на «Прогрессе»?
Оставалось надеяться, что я выясню ответ на этот вопрос, проследив за Вельяминовым. Вот только как? Я не специалист по слежке. Достаточно вспомнить, что единственный раз, когда я попробовала переодеться и заняться поиском кого-то, меня взяли в плен, откуда я еле сбежала.
Как бы поступил в этой ситуации шеф?
Шеф бы обратился к птицам. Или к крысам.
Птицы мне, признаться, не очень нравятся: слишком уж они себе на уме. Кроме того, мне кажется, птицы-генмоды только притворяются, что не всегда могут контролировать свой кишечник, чтобы иметь оправдание гадить на головы ничего не подозревающим прохожим. Крысы мне нравятся больше. Но они все же не вполне разумны, хотя, по словам шефа, обладают некой формой стайного интеллекта. В отличие от него, я с этим интеллектом общаться не умею. А шеф доверил это дело именно мне. Нет, в помощи он не откажет, однако разочаруется, что я не справилась сама.
Значит, как ни прискорбно, мне предстояло отдать предпочтение птицам. С ними, по крайней мере, можно разговаривать словами.
Почти сразу же меня постигла неудача.
Ехать до того «общинного дома», где шеф в прошлый раз договаривался о слежке за Таинственным таксистом, мне было неохота, поэтому, пораскинув мозгами, я отправилась в магазинчик к грачу Аврелию Чернокрылову, сыну знаменитого художника. В этом магазинчике находится ближайший к нашему дому спуск в систему пневмотруб, проложенных под городом — так я с ним и познакомилась.
Встретил он меня радушно, хотя и в своей обычной манере несколько вульгарно:
