У них с шефом все еще сохранялись натянутые отношения после дела инженера Стряпухина и «побега» Волкова из-под стражи; шеф искал случая с нею как следует примириться — Салтымбаева была ему полезна, а кроме того, как я подозревала, Мурчалову неудобно было за эту вражду перед Пастуховым, его хорошим другом и напарником Салтымбаевой.
К тому же пять этих неудачных попыток состоялись не в один день: три раза нам не удалось поймать Таинственного таксиста во вторник после обеда, и еще два раза — в среду в первой половине дня.
Примерно около полудня вся наша компания (включая шефа в моей сумке) стояла около мирно ожидающих в узком переулке аэромобилей, отгоняя зимний холод горячим сбитнем, который мы купили тут же, на углу. К счастью, с погодой нам повезло: не было ни снега, ни солнца, которое могло бы бить пилотам в глаза, ослепляя их.
— Совершенно уверен, что в следующий раз нам повезет, — безмятежно произнес Никифор Орехов.
Его усики покрылись маленькими каплями из-за поднимающегося от стакана со сбитнем пара, и мне упорно хотелось протянуть руку и смахнуть эту влагу. Нервическое желание.
Несмотря на то, что наследник компании ни словом, ни делом не выражал протест против того, что им была потрачена такая уйма времени — четыре часа вчера и уже полтора часа сегодня; для человека с его занятостью это наверняка очень много! — я испытала короткий приступ вины. К счастью, шеф пришел мне на помощь, сместив акцент с неудачной затеи на то, что поддержка Гильдии оставляла желать лучшего, несмотря на то, что именно они обратились к нам с просьбой поймать Таинственного таксиста:
— Мы благодарны вам уже и за то, что вы уделили время, — сказал он. — Возможно, если господин Пантелеев увидел теперь, что модифицированный аэромобиль летает не хуже тех, к которым он привык…
— Ничего я еще не увидел, — отрезал Пантелеев. Он относился к Орехову без всякого пиетета: его, казалось, ничуть не заботило, что он говорит с одним из самых богатых и могущественных людей города. — Летать эта дурында и в самом деле летает… Но пассажира в ней разместить нельзя, это видно невооруженным взглядом!
— Да я говорю, можно и так переделать, чтобы и пассажира усадить! — сказала Мария, явно отчаявшись уже донести до Пантелеева эту простую истину. — Тут просто мы максимально все облегчили…
Модифицированный аэромобиль Орехова довольно сильно изменился. До того, как Цой и Румянцева взяли его в работу, он во всем походил на обычные городские аэромобили. Теперь же высокая обрешетка у него отсутствовала, а к платформе крепилось мягкое драповое кресло, снабженное ремнями. Кресло было взято из аэромобильного гаража Орехова. По словам хозяина, он любил посиживать в нем вечерами, читая газету. Пока я его не увидела, то не могла и предположить, что в таком роскошном доме найдется такой уродливый предмет мебели — если не брать комнаты слуг, конечно.
Кроме того, сложно было представить, зачем Орехову сидеть вечерами одному в гараже.
— Одного пассажира! А у нас иногда и двоих берут, а то и троих… — тем временем продолжал возмущаться Пантелеев.
— И они потом валятся через поручни! — не осталась в долгу Цой.
— Если пьяные, то валятся, а как же! Но мы же всегда предупреждаем: пьяными в такси не садиться!
В это время мы услышали громкое воронье карканье, и крупная черно-серая птица приземлилась на обрешетку аэромобиля Пантелеева.
— Вам повезло на этот раз, — сообщила птица хриплым, запыхавшимся голосом. — Таксиста видели всего в двух кварталах отсюда, над Мьенской улицей! Чур награда моя.
Мурчалову пришлось пообещать дополнительную награду тем из птиц, кто засечет таксиста первым. Награда выплачивалась Гильдией, и Пантелеев уже успел поворчать, что, мол, выдали ее уже пять раз — а результата по-прежнему никакого нет!
— Говорил же, в следующий раз удачно будет! — воскликнул Орехов. Его глаза блестели живым азартом.
Едва ли не глядя сунув Пантелееву деревянную кружку с недопитым сбитнем, он быстро вскочил в это свое драповое кресло, и Цой так же быстро затянула на нем ремни.
Не дожидаясь нас и еле дождавшись, пока Цой сделает шаг назад, Орехов немедленно рванул аэромобиль вверх.
— А я что должен с этим делать⁈ — Пантелеев уставился на две кружки в руках, свою и Ореховскую.
Кружка Цой уже стояла просто на тротуаре, а сама механик сноровисто вспрыгнула в свой аэромобиль за спину Салтымбаевой.
— Ставьте прямо тут, лоточник увидит и заберет, — предложила я.
Мы так и поступили, но, как оказалось, я вполне могла сходить и вернуть эти чертовы кружки: оба аэромобиля, и тот, что принадлежал ЦГУП, и гильдейский, раскочегарились не сразу: они успели остыть, и лопасти сначала замахали натужно и вяло, не создавая достаточно подъемной силы.
Но вот аэромобиль все же оторвался от земли; окна домов провалились вниз — Пантелеев не собирался повторять лихачеств Таксиста, рискуя разбить аппарат о стены домов. Мы поднимались над крышами, оставляя внизу схваченную инеем черепицу и серые дымки из труб — не во все старые дома у нас пока проведено отопление.
Какой-то мальчишка с перебинтованным горлом прижался лицом и ладонями к окну в мансарде — должно быть, впервые видел взлет аэромобиля так близко. Встретившись с ним глазами, я махнула мальчику рукой, и он расплылся в щербатой улыбке.
Глава 5
Таинственный таксист — 5 (фин)
Аэромобиль набрал еще метра два — и плавно поскользил над крышами в направление Мьенской улицы. Аэромобиль Орехова маячил уже далеко впереди темным пятнышком. Таинственного таксиста видно не было.
Пантелеев ругнулся и поднажал. Сквозь шум ветра я разобрала что-то вроде «чертовы соплячки, что они там намудрили!»
Видно, соплячки — то есть Цой и Румянцева — и в самом деле постарались на славу, потому что как ни пыхтел Пантелеев, расстояние между нами и Ореховым не сокращалось. И даже вроде бы начало увеличиваться — но не потому, что Орехов стремился оторваться. Нет, миллионщик набирал высоту.
— Что он делает, дур-рак, — пробормотал Пантелеев. — Мобили так высоко не летают!
— Но ведь летали, когда вы загоняли Таксиста около парка? — спросила я.
Пантелеев мне ничего не ответил.
Мурчалов произнес спокойно:
— Анна, вам предстоит научиться доверять исполнителям, если уж вы их сами выбрали.
Смешно сказать — я выбрала Орехова в исполнители!
Но почему-то слова шефа меня успокоили. Хотя Василию Васильевичу легко рассуждать. Не его же план вот-вот провалится…
И тут я наконец увидела Таинственного таксиста. Его мобиль летел на одном уровне с нашим, но вдруг заложил петлю и снизился между аккуратными домиками Медного конца. С досадой я осознала, что Орехов не успеет его перехватить, если Таксист не задержится — его мобиль все еще маячил слишком далеко.
Так и произошло: мы успели лишь ненамного сократить расстояние, и даже Орехова отделяло от места посадки еще несколько сотен метров, как мобиль Таинственного таксиста свечкой взмыл в высоту. Ну и скоростной взлет! Мобиль Орехова был на это не способен даже после всех стараний механиков-энтузиасток.
Меня тут же охватило дурное предчувствие: показалось, что, несмотря на все наши старания, несмотря на то, что нам так повезло и мы застали Таинственного таксиста чуть ли не в нескольких шагах, сейчас он все равно увильнет от нас!
Но Орехова пораженческие настроения не беспокоили. Его аэромобиль медленно, едва ли не по сантиметру (с нашей точки зрения), но все же приближался к жертве. Вот только мне казалось, что он не столько стремится сократить расстояние между ними, сколько забирается все выше и выше, чуть ли не под облака. Да с ума он, что ли, сошел?
Даже если предположить, что после реконструкции его аэромобиль выдержит подобную высоту, там ведь адски холодно и ветер сильнее! Да и к Таксисту его это отнюдь не приближает!
Кажется, я сказала что-то из этого вслух, потому что Абрам Пантелеев выкрикнул, неожиданно сменив позицию:
