По словам Вильгельмины, у него должны были быть еще и оттопыренные уши, но этого я не увидела: их скрывали распущенные волосы до плеч.

Несмотря на черноту одеяния, он казался роскошно наряженным: его пальцы усеивали перстни, на груди висел медальон с огромным рубином — или с камнем, весьма похожим на рубин. Он вспыхивал красным, покачиваясь.

Сидел он развалясь, совершенно по-царски — или как умеют некоторые коты-генмоды, не будем показывать пальцем. У его ног на подушке сидела девушка, он гладил ее волосы.

— … время собрать силу ночи, — говорил он низким голосом с легким акцентом. — Ты!

С этими словами он указал на девушку, сидевшую на диванчике чуть поодаль от него.

— Почту за честь, — ответила она звонким высоким голосом.

Выбранная адептка встала и подошла к лидеру секты. Тот взял со столика, теряющегося в темноте, изукрашенный самоцветами фужер — или, скорее, кубок — и маленький нож с золотой рукоятью, столь же богато изукрашенный. Протянул их девушке.

Девушка приняла только нож, кубок она оставила в его руках. Оголив запястье, она протянула его над кубком и резанула по нему ножичком, так, чтобы темная кровь закапала в кубок.

— Ты сильная и хорошая дочь ночи, — одобрительно проговорил Лейфссон. — Ты даешь много и без колебаний.

— Спасибо, мессир, — ответила девушка.

Инстинктивным, почти кокетливым движением она убрала волосы с лица, и я смогла ее разглядеть. Это была Вертухина.

— Достаточно, — сказал между тем Гуннар. — За вас, возлюбленные мои!

Он поднес кубок к губам и неторопливо пригубил.

Далее мой рассказ сбился. Все дело в том, что на меня навалилась тошнота. Повествование заняло совсем немного времени — записать все в подробностях вышло бы куда дольше, чем рассказать Эльдару. Я как раз успела съесть несколько ложек, и меня замутило. Впрочем, не до рвоты: я сказала Эльдару правду, желудок у меня луженый, да и еда в нем за последнюю неделю бывала. По крайней мере, мне так казалось. Иной раз сложно уследить, что именно и в каких количествах ты ешь, когда тебя кормит кто-то другой, при этом исправно подливая вина и отвлекая на ритуалы и «учебные сеансы».

К тому же поначалу я находилась в изрядно взвинченном и приподнятом настроении от всего происходящего, а это рассеивает внимание…

— Так что, зрелище того, как этот тип пьет кровь, произвело на вас такое сильное впечатление, что вы пришли ко мне за советом? — нахмурился Эльдар. — На вас не похоже.

— О нет! — ответила я. — Это было неделю назад.

— Что же с вами происходило всю неделю? — тут он помрачнел. — Господи вседержитель, да у вас тоже брали кровь?

Я покачала головой и зачем-то в доказательство показала ему свои запястья, лишенные всякого намека на шрамы.

— О, что со мной происходило потом, рассказывать не так долго, — сказала я. — Я поняла, что мне нужно подробнее узнать о том, что происходит во всем этом вертепе… Не то чтобы я сразу решила, будто Гуннар настоящий вампир. Но я ведь читала легенды, видела даже несколько пьес… Согласитесь, «Школа детей ночи», все это складывалось довольно ловко… У меня возникли некие сомнения. В общем, я благополучно спустилась на первый этаж — никто меня не засек — нашла Светлану и сказала, что служба внутреннего круга произвела такое сильное впечатление, что я хотела бы официально стать адепткой. И после этого они занялись мною особенно плотно…

Я судорожно вздохнула, пытаясь привести мысли в порядок.

— Мне сложно толком описать, что потом творилось… Первые дня два я еще жила на той квартире… Я послала Вильгельмине пару открыток, описав в них, что видела, и она согласилась, что нам лучше не встречаться, а то вдруг они заметят. Она велела мне записывать как можно больше из происходящего и постараться найти что-нибудь незаконное в их деятельности. Потому что, видите ли, даже то, что Лейфссон пил кровь — это пустяк, — я проговорила это с горечью. — Вильгельмина сказала, что это может вызвать скандал, если напечатать в газете, может вызвать даже громкое разбирательство, но привлечь на самом деле его не за что, ведь девушки отдавали кровь добровольно… Что касается Вертухиной, то Вильгельмина сочла, если уж она увязла в этом культе так глубоко, единственный способ ее спасти — это арестовать всех старших членов. Она обещала сама пойти в ЦГУП и вызвать оттуда подмогу…

— И что же, не вызвала? — спросил Эльдар с сочувствием.

— Не знаю… Я больше от нее ничего не получала. Написала ей еще пару раз, но ответа не получила. А последние три дня мне стало почти невозможно выбираться на свободу из особняка…

— То есть вы теперь живете в особняке? — быстро спросил он.

— Да, — я кивнула. — Мне приходится много рисовать, и переписывать, и участвовать во всяких песнопениях… И не спать по ночам, да и днем выспаться не удается. Сначала это было даже весело, там довольно приятные девушки — и немногие молодые люди… Но постепенно со мной начало что-то происходить. Я начала всего бояться. Мне стало казаться, что они в самом деле…

— Вампиры? — быстро спросил он.

Я кивнула.

— У этого Гуннара… у него есть какая-то магическая сила. У Стаса тоже, но в меньшей степени. Когда они смотрят, им невозможно противодействовать…

Говоря это, я чувствовала ужасающий, удушающий стыд. Насколько я знала, я находилась на довольно низком уровне иерархии в культе, мне не полагалось встречаться с Лейфссоном или даже тем же Стасом слишком часто. Но вчера Лейфссон зашел поблагодарить меня за работу над брошюрами — и протянул мне руку для поцелуя.

И я ее поцеловала. Мне даже не пришло в голову поступить как-то по-иному!

Может быть, дело было в вине, которое Светлана подливала мне весь вечер. Может быть, в чем-то ином. Мне казалось, что его глаза магнетически смотрят в самую глубь моей души… Но этого я Эльдару не сказала.

— Так. Понятно, — проговорил Эльдар. В этот момент он показался мне гораздо старше своих лет, даже тех, которые он себе надбавил. — Как вам удалось сегодня вырваться?

— Да меня не то чтобы держат… — пробормотала я.

Я и правда не то чтобы вырывалась. Я просто увидела чью-то шляпку, висевшую на крюке у входной двери — даже не мою, — надела ее и вышла на улицу. Никто меня не окликнул. Нас, живущих в особняке, и в самом деле никто не стерег. Просто всегда было слишком много дел, или приближался очередной сеанс обучения, или молитвы, или нужно было выучить еще несколько страниц из Книги Ночи — о да, Книга Ночи, я ничего не сказала о ней Эльдару! Не оставалось времени даже на то, чтобы подумать о том, как выйти наружу.

— Почему вы пошли ко мне, а не к Мурчалову или к Бонд? — спросил Эльдар почти обвиняющим тоном.

И в самом деле, почему? На Бонд я фактически работала; Мурчалов всегда был моей главной опорой, к нему я с детства шла со всеми своими проблемами. И все-таки почему-то мне это в голову не пришло. Впрочем, я мыслила тогда не очень ясно.

— Не знаю, — сказала я довольно жалким тоном. — Я все думала о том, настоящий Гуннар вампир или нет… И мне показалось, что узнать это лучше всего у вас.

Эльдар посмотрел на меня со странным выражением лица. У меня сложилось впечатление, что выражение это было очень красноречивым, вот только в тот момент мне не хватало умственных способностей, чтобы должным образом его расшифровать.

— Поедемте к Мурчалову, — сказал он. — Немедленно.

— Нет! — я вскочила так резко, что горшочек упал у меня с колен. К счастью, не разбился, а покатился по полу. Из него вылилась маленькая лужица недоеденного бульона.

— Почему нет?

— Потому что он меня отправил к Бонд, даже не спросив, и… я ему больше не нужна… и я сама с этим разберусь! — выпалила я.

Клянусь, пока я это не сказала, я даже не подозревала, что думала так и что обижена на Мурчалова. И уж подавно я не ожидала, что мои слова прозвучат так по-детски.

Эльдар никак это не прокомментировал.