Однако, сказав все это, Орехов не возобновил обмен любезностями, а действительно перешел к делу.

— Василий Васильевич, — сказал он, — я знаю, что вы занимаетесь не самыми тривиальными случаями. Однако мне также известно, что порою вы беретесь за дела, которые составляют традиционную сферу интересов частных сыщиков…

— Бывает и такое, — благосклонно кивнул шеф. — На самом деле я редко отказываюсь от дел, тривиальны они или нет, просто не всегда мы с клиентами сходимся в цене.

Это правда: если шефу неинтересно чем-то заниматься, он частенько заламывает гораздо больше, чем было бы разумно. Находятся те, кто платит, и тогда шеф выполняет назначенную работу без жалоб.

— Мне хотелось бы, чтобы вы занялись от моего имени проверкой моих возможных деловых партнеров, — сообщил Орехов. — Кумпанством «Ния хоризонтер». Подозреваю, что в их делах не все чисто.

Я так и замерла, не донеся чашку чая до рта. Что это, он догадался о наших подозрениях и решил сделать ход конем, чтобы их разрешить? Так сказать, отвести глаза врагу? Да нет, для этого Мурчалов должен быть одним из глав некой оппозиционной силы, противостоящей Соляченковой, и Соляченкова должна об этом знать, и сказать Орехову, как своему союзнику (или подчиненному). А шеф никакой такой оппозиции не возглавляет, он просто обеспокоенный гражданин…

Или все-таки?..

Я вспомнила кое-какие намеки, кое-какие таинственные дела, которые шеф вел с Пастуховым и даже с профессором Рогачевым (козлом Матвеем Вениаминовичем), и мне стало ясно, что ситуация еще сложнее, чем мне до сих пор представлялось.

— Как интересно, — мурлыкнул шеф, возможно, задавшись тем же вопросом. А возможно, ему, в отличие от меня, уже было все ясно. — И что же заставило вас так думать?

— Лишь очевидное, — пожал плечами Орехов. — Мои возможные партнеры без моего ведома позволили политику из Необходимска проспонсировать часть рекламной кампании, да еще и разрешили ему установить на борту непроверенный агрегат. Хочу выяснить, что это: обычное разгильдяйство или часть более сложной игры, в которой мне отведена роль пешки, — он улыбнулся в усы. — Я, знаете ли, очень не люблю быть пешкой.

Как я уже выяснила после недавней работы на Вильгельмину Бонд, даже рутинные сыщицкие задачи могут оказаться весьма и весьма опасными. Поэтому я уже предвкушала проверку «Ния хоризонтер» на вшивость как возможность продемонстрировать свои лучшие качества. Кто знает, вдруг они как-то замешаны в котле, где варится Школа детей ночи? В конце концов, и те и те явно связаны с Юландией… И что за блюдо готовит Соляченкова из этого месива? Крайне сомневаюсь, что нам оно понравится!

Однако не тут-то было: меня Василий Васильевич направил совсем на другой фронт работ.

— А вы, дорогая моя, займитесь нашей первой клиенткой, — сказал он мне.

— Какой первой клиенткой? — опешила я.

— Ну как же! Мягколап Ксения Олеговна, или вы уже забыли? А ведь она лишь вчера утром обратилась к нам за помощью!

И в самом деле, очаровательная кошечка совершенно вылетела у меня из головы.

— Вы хотите, чтобы я занялась ее делом самостоятельно? — недоверчиво осведомилсь я.

— Почему бы и нет? — Мурчалов взмахнул хвостом. — По-моему, у вас уже неплохо получается.

— Неплохо⁈ — я хотела было перечислить все свои провалы в последних случаях, когда мне приходилось действовать хоть с какой-то долей самостоятельности, но замолчала. В чем-то шеф был прав. Пусть я и влипала в неприятности, дело мне обычно удавалось завершить более или менее успешно…

— Кроме того, я не думаю, что в этом доме вам что-то грозит, — продолжил шеф задумчиво. — Отправляйтесь, посмотрите на эту семью, соберите побольше информации, поговорите со слугами, возможно… Это кое-что прояснит. Деньги на расходы возьмите в секретере, — не успела я обрадоваться, как он добавил: — Только на извозчика тратиться не вздумайте, не так уж это и далеко!

Тут шеф был, конечно, прав. Всего-то восемь остановок на трамвае.

Пока я добиралась туда, как раз раздумывала, как получше завязать разговор с домочадцами Вельяминовых. Предлог для этого у меня уже был, нужно было только построить в голове мостик от этого предлога до интересующей меня темы…

Как ни странно, приемам сбора информации у свидетелей меня учил в основном Прохор, а не шеф. То есть шеф, разумеется, тоже что-то рассказывал, однако ему, будучи генмодом, работать с людьми было не особенно удобно. А у сообществ генмодов свои правила, и на людей соответствующие приемы перенести не всегда удается.

Так вот, в былые времена Прохор обычно переодевался коробейником и пытался что-то продать. Мне он предлагал заняться распространением косметики: хороший, мол, способ пообщаться со служанками. Однако с косметикой у меня никогда не выходило: не то чтобы я не разбиралась в предмете, хотя сама ею и не пользуюсь — долго ли разобраться, если есть желание, все-таки не аэродинамика! Просто разговаривать со свидетелями шеф поручал мне так редко, что за месяцы, прошедшие с одного случая до другого, набранная якобы для продажи косметика успевала безнадежно засохнуть, прокиснуть и испортиться. А каждый раз покупать новую, чтобы потом выбросить — накладно!

Так что я изображала из себя торговку книгами в разнос.

Сначала было думала заняться журналами, но у журналов та же беда: они быстро устаревают. Книги — другое дело. Можно набрать любовных романов и детективов, хоть в виде пьес, хоть в виде дешевых, так называемых «лубочных» изданий с цветными картинками — спрос на них есть всегда.

Один только недостаток: тяжелые они! Вот где бы пригодился извозчик… Но тут уж ничего не поделаешь. Зато я схитрила: взяла с собой лишь пару связок самых дешевых изданий с легкими переплетами из тонкого картона, как будто все остальное я уже распродала.

Вельяминовы жили на границе Медного и Рубинового конца. Точнее, в той особенной зоне, где суета и безумие насыщенного студиозусами Рубинового перетекает в скуку и сдержанную фешенебельность Медного. Их дом типовой застройки походил на наш: без окружающего его двора он стоял в ряду точно таких же одинаковых домов, парадное крыльцо выходит на улицу, черное крыльцо — на задний двор.

Кстати, задние дворы здесь одно название, у нас, на улице Нарядной, где дома современнее, они больше. Но при этом недвижимость в этой части города стоит дороже. Поди разберись в экономических причудах!

Поскольку черные входы соседних домов также выстроились в линию, картина, когда несколько служанок, сидя каждая на своем крыльце — или вместе на чьем-то одном, — весело переговаривались, была тут совершенно обычной. Иногда служанки еще при этом выполняли какую-нибудь нехитрую домашнюю работу, которая занимает руки, но оставляет свободной голову: например, начистку медной домашней утвари.

Этим-то я и воспользовалась, благо, мне повезло: пользуясь солнечным весенним днем, на заднем дворе нужного мне дома как раз выбивала ковер женщина в чепце, параллельно обсуждая со своей соседкой злоключения какого-то извозчика Михаила.

— … А я тебе говорю, это как нарыв! — с жаром повествовала «моя» служанка. — Он должен был рано или поздно прорваться!

— Ну так и я о том… — соглашалась ее товарка, лузгая семечки. Кроме них она, судя по всему, ничем занята не была.

— А он своей ложью ненужной всем хуже сделал! И теперь разлетится, и прилетит каждому! Гораздо лучше бы…

Я не собиралась прерывать этот диалог: мне ужасно любопытно вдруг стало, что же такого натворил этот Михаил и чем грозит его ложь окружающим. Но тут служанки меня заметили.

— Доброго дня, барышня, — вежливо сказала женщина из нужного мне дома. — Вы к нам, что ли?

— Да вот, думаю, — весело сказала я, благо, тема их разговора подсказала мне идею. — Не заинтересуют ли вас занимательные истории про коварство, любовь и измену? А то у меня их — выбирай не хочу!

В доказательство я приподняла руку, в которой несла связку дешевеньких изданий.