— А про переворот? Насколько ты серьёзен?

Ответил информатор сразу.

— Не, я так, к слову. У Итируса хорошая поддержка, ни у кого из претендентов такой нет, так что всё это…

Я, не слушая Алекса, переключил внимание на своих мертвецов.

— Извини, Алекс. Похоже, кто-то из твоих знакомых попытался проникнуть к моим пушкам.

Лицо мужчины выразило сначала удивление, а затем раздражение и стыд.

— Кретины. Это насколько же нужно быть самоуверенным идиотом?

— Да, похоже, — соглашаюсь. — Тебе не стоит попадать им на глаза.

— Ага, согласен. Спасибо за хорошее вино.

С информатором я расстался. Или его лучше называть агентом влияния? Впрочем, кроме информации и минимального сотрудничества, какое не вызовет подозрений, мы с Алексом и не взаимодействовали.

Я же отправился к артиллеристам. Люди, само собой, спали. Отдыхали после марша. Даже офицеров будить не стали, незачем, оборона лагеря их не касается. Пока я шёл, пленников, двух молодых мужчин и одну девушку, доставили в свободную палатку, которую днём артиллеристы используют для приёма пищи.

Когда я вошёл, все трое стояли на коленях в окружении гвардейцев. А лица уверенные, даже насмешливые.

— Ну что, поймал? — с вызовом заговорила девушка. — Теперь отпускай.

Серьёзно?

— С чего бы вдруг?

— С того, что ты на нашей земле, — ответил старший из парней, лет двадцати пяти, примерно. — И тебя сюда никто не приглашал. А мы на своей земле!

Забавно, насколько разными бывают люди. Вот Алекс. Член правящей семьи, но так, почти дальний родственник, так что преференций минимум. Отлично понимает все перспективы конфликта между его страной и Союзом. Также вполне способен понять, почему нам конфликт не нужен в принципе, и почему с нами можно спокойно взаимодействовать. Он ведь даже не предатель в полном смысле слова. Информацию, которую он предоставляет, против его государства не используют, опять же, в этом нет особого смысла. Слишком велика разница в экономической мощи. Соединённые Государства Америки моего мира не будут всерьёз рассматривать контакт с каким-нибудь африканским племенем как дипломатическую миссию, потом что экономический потенциал этого племени ниже, чем у самого захолустного городка в одном из центральных штатов. Здесь разница не столь велика, но уже достаточна, чтобы я не рассматривал соседние государства (по отдельности) как потенциальных соперников. Алекс это понимает, также он отлично понимает перспективы ближайших десятков лет.

А эти трое не понимают. Не понимают, какую угрозу я представляю лично для них, не понимают, что, если я развешу их на ближайшей сосне, Итирус на это закроет глаза. Запомнит, обиду затаит, но на этом всё.

— Вы вообще зачем пришли? — спрашиваю.

Потому что реально не понимаю, что они рассчитывали сделать. А эти насупились и молчат, партизаны малолетние.

— Ладно, начнём сначала. Вы кто такие?

Молчат. Забавно.

— Потому что, если вы разбойники с большой дороги, я просто вам бошки посворачиваю и поставлю в строй к остальной армии.

Переглядываются. Ага, дошло.

— Я — герцог Кром Миллаский, — представился старший. — А это мои брат и сестра.

Какая прелесть.

— Хорошо, а теперь скажи мне, ми лл ый, а доказательства у тебя есть, что ты герцог?

— Как ты смеешь не верить слову дворянина⁈ — возмутилась девушка.

Игнорирую, ожидая ответа от старшего.

— Наши клинки, что забрала твоя нежить. Взгляни на них. Такие могут носить только дворяне.

А его братец добавил:

— И только попробуй сказать, что мы их украли!

Гвардеец продемонстрировал отнятое оружие. Что же, признаю, хорошие вещи. С такими точно только дворяне и будут ходить. Опять же, вряд ли ворованное, такие вещи сразу пытаются сбыть, или прячут.

— Допустим.

На лицах пленников появилось самодовольное выражение. Они всерьёз ожидают, что я сейчас испугаюсь и их отпущу?

— Впрочем, это ничего не меняет. Вы посреди ночи пытались проникнуть в мой лагерь. И, поскольку не признаётесь, зачем, я предполагаю, что вы мои враги.

— Мы находимся на нашей земле! — выкрикнул младший из братьев.

Пожимаю плечами.

— И что?

На лицах недоумение.

— Право сильного, детки. Из-за ваших жизней со мной ссориться не станут. Поэтому единственное, что спасает ваши жизни — моя порядочность. Я не убиваю, тем более детей, без веской причины.

— Мы не дети! — возмутилась девушка.

— Тебя только это беспокоит? — уточняю.

Старшему в голову пришла какая-то мысль, и он начал её реализовывать.

— Мы не сделали ничего плохого! Просто прогуливались мимо!

— И не заметили лагеря? С факелами и патрулями? То есть заметили, но решили плюхнуться брюхом в траву и попробовать проползти? Я ничего не упустил?

Подростки постепенно начали волноваться. Осознали, наконец, положение? Переглядываются, волнуются. Девушка смотрит на братьев с надеждой. Младший на старшего с отчаянием. Старший ещё пару секунд метался, и, наконец, признался:

— Мы хотели посмотреть на пушки.

Или соврал.

— Звучит, как жалкое оправдание.

— Но это правда! — возмутился младший из братьев. — Мы… эм… купили мушкет, но…

— Замолчи! — синхронно закричали старший брат с сестрой.

И, переглянувшись, снова заговорил старший.

— Нам интересно, как работает это оружие. Но порох купить сложно, и мы хотели… Попробовать украсть немного.

— А когда увидели пушки, — подхватила девушка, — захотели посмотреть вблизи. Мы ничего такого не хотели! Но это интересно!

Это звучит глупо. Настолько глупо, что может оказаться правдой.

— Так, — произнёс я и задумался.

Ничего увидеть они не успели. Со скрытностью у них не сказать, что совсем плохо, первый ряд патрулей они как-то миновали, но это всё равно смешно. Так что, по совокупности факторов, они действительно похожи на тех, кем называются. Убивать их, по большому счёту, не за что. Держать при себе тем более.

— У меня сейчас война, детишки. Тем не менее я вас отпущу, цените. А если очень хочется посмотреть на мушкеты…

Сколько надежды в глазах, ну сущие дети.

— Дождитесь окончания войны и заглядывайте в гости, в любой пограничный гарнизон. Дам пострелять и даже продам немного пороха.

Если они просто увлекаются оружием — ничего страшного. А если хитро замаскированные враги… Как-то я не понимаю такой хитрой маскировки. Слишком она безумная. Пинками выставил всю троицу за пределы лагеря, вернув оружие.

Порыв ветра бросил в лицо путников песчаную пыль, и Джейтраэль прикрылся капюшоном, защищая глаза и уши. Вездесущий песок доставлял массу дискомфорта, но остроухий был привычен к этому, насколько вообще можно привыкнуть к иссушающей пустыне.

Остроухий бросил взгляд на продолжавших движение мертвецов и мыслено им позавидовал. Нежить не испытывала дискомфорта. Хотя песок донимал и гвардейцев, так что мертвецы тоже укутались тряпками, защищая кости от истирания.

Хуже всего приходилось людям, не привыкшим ни к дальним переходам, ни к пустыням. Эльф отдавал им должное, подобранные для экспедиции люди не жаловались и старались, работая с полной самоотдачей. И их присутствие, благодаря нежити, в основном, не замедляло продвижения. Откровенно говоря, присутствие нежити весьма ускорило движение экспедиции. Мертвецы тянули много полезных грузов, в том числе тех, от которых обычно приходилось отказываться, при этом сами не требовали ни еды, ни, что важнее, воды.

Джейтраэль убедился, что цепь путников не растянулась, и поспешил в голову колонны. До пункта назначения оставалось всего несколько дней пути, если он не ошибается в расчётах. Джейтраэль хоть и являлся одним из самых опытных следопытов, пустыня оставалась пустыней. Минимум ориентиров, приличные расстояния и тяжёлые условия, всё это влияло на определение своего местоположения. Опять же, в этой экспедиции они шли быстрее обычного темпа, и дополнительно осложняло ему работу.