Мы с генералом покинули зал сразу по окончании, оставив разбор ошибок остальным старшим офицерам. Мне там разбирать нечего. Пусть Хаарт и прочие умудрённые опытом командиры игру вполне освоили и делали в ней немалые успехи, пальму первенства сохранял я, оставаясь непобеждённым. Полагаю, просто другие привычки и мышление сказывались, да и линейная тактика мне была ближе, остальные офицеры ещё втягивались.

— Перед врагом они тоже нервничать будут? — парирую. — Я не так уж много требую, Варс.

— Они хорошо справляются. Вправим мозги, чтобы не отвлекались на внешние факторы, и они ещё смогут тебя удивить, — ответил Варс.

— У тебя что, среди них родственники есть?

Генерал удивился.

— Что? А! Нет, никаких родственников. Они действительно лучшие из того, что есть.

— Я видел куда более решительных парней. Пусть они проигрывают в хитрости и тактических уловках, но если в бою они будут вести себя уверенно и не поддадутся панике — толку из них выйдет куда больше.

Здесь Варсу крыть, в общем-то, нечем. Но вообще я его работу ценил. Генерал уже много сделал для нашей армии и сделает ещё больше. Когда у нас появятся полевые командиры, вероятно, именно Варс будет создавать Генеральный штаб.

Оставалось надеяться, что в ближайшие годы никто нас на зуб пробовать не будет. Сложно в такое верить, но надеяться-то можно.

Двери тронного зала с треском проломились внутрь. Рыцари-тамплиеры, воинство Церкви Светлой Матери, ворвались в зал, добивая остатки дворцовой стражи. Через обломки прошёл рыцарь-командор Аранос, человек долгого и сложного пути.

Когда-то он начинал, как наёмник, что продавал свой клинок за деньги. Влюбился и воевал за любовь своей леди. Воевал неудачно, его возлюбленная погибла в результате дворцовых интриг, и Аранос стал мстителем. Он отлично понимал, что его жизнь не будет ни счастливой, ни долгой, но шёл до конца, пока не свершил свою месть. Опустошённый и истлевший изнутри, он влачил жалкое существование. А затем Араноса нашли Светлые Отцы. Принял веру, навсегда, как ему казалось, отказавшись от клинка. Однако, когда церкви потребовались воины для защиты от сил тьмы, Аранос ощутил призыв к оружию. Воин вновь обнажил меч, но на этот раз с благородной целью, ради несения света в пучины тьмы.

Так Аранос воспринимал себя сам. Для сидевшего на троне Винсенте, устало положившего голову на кулак, рыцарь-командор воспринимался как дуболом, просто ещё один инструмент политики, безмозглый клинок, разящий тех, на кого укажут, не более. Винсенте сожалел, что человек, присланный Арантиром, опоздал. Прибудь Льюис хотя бы на пару недель раньше, сколь многое можно было бы изменить. К самому посланнику Винсенте не имел никаких претензий, тот и так совершил невозможное, преодолев половину континента с такой скоростью, будто не слезал с коня круглые сутки. Да и к Арантиру обречённый король относился с вполне искренней благодарностью. Лич сделал больше, чем стоило ожидать.

Однако Льюис опоздал. За короткие дни, проведённые здесь, посланник успел узнать о готовящемся перевороте, устранить грязных предателей в окружении Винсенте и, что грело государю сердце, вывести его семью. Род не оборвётся, его жена и его дети будут жить в безопасности. Кто знает, может быть, когда-нибудь его потомки вернутся на престол.

Аранос прошёл через тронный зал, как победитель. Посторонних здесь не осталось, только предатели и изменники. Своих верных сторонников Винсенте предупредил, чтобы не вмешивались и не устраивали кровопролития понапрасну. Силы и ресурсы церкви оказались слишком велики, любое сопротивление разобьют ещё до того, как оно успеет собрать силы в кулак.

— Презренный трупный червь, — выразил правитель свою оценку вторженцу. — Порождение греха и порока, имя твоё станет именем предательства, род твой будет носить метку растления и разложения, куда ступит нога твоя и твоих сородичей — везде заплачут матери и усохнут дети. День твоего рождения станет днём скорби.

— Много говоришь, — чуть поморщился Аранос. — Для того, кто заключил сделку со злом во плоти, так слишком много.

— В одном имени Арантира чести и достоинства больше, чем во всём вашем скопище, — отозвался Винсенте. — Кому бы ты ни поклонился, роггул (оскорбительное ругательство, автор.), ты склонился перед воплощением тьмы и зла.

— К чему эти оскорбления, Ваше Величество? — спросил рыцарь-командор.

Рыцарь-тамплиер отлично понимал, что государь не будет сотрудничать, и оскорбления как раз об этом и говорили. Но хотя бы попробовать стоило. Оставить Винсенте лазейку, путь к отступлению.

— Получаешь то, что заслужил, шакал, — отозвался король.

— Недальновидно поведение, Ваше Величество. Не думайте, что ваша семья смогла сбежать, скоро их доставят в столицу. И тогда вы пожалеете о словах, произнесённых в гневе.

Однако получил рыцарь лишь смех. Смех, не принадлежащий Винсенте. Из-за трона вышел молодой мужчина в дорожной одежде, незнакомый Араносу. Мужчина что-то скрывал плащом, удерживая за спиной.

— Обычно я не сторонник красивых жестов и вообще предпочитаю оставаться в тени, но сегодня обстановка прямо обязывает.

Одно небрежное движение, и от трона в ноги Араносу летит голова, принадлежащая рыцарю-лейтенанту Деларии, отправленного в погоню за членами королевской семьи. Голова упала на щеку, лицом к рыцарю-командору. Закатившиеся глаза, вывалившийся язык, крови уже не текло.

— Вы себя переоцениваете, как на мой взгляд, — произнёс неизвестный, закрывая собой короля.

Воины ордена встали справа и слева от своего командора. Вооружённые мечами, копьями и арбалетами, они ждали приказа, разрешения разорвать наглеца на части. Орден пока мал, немногочисленнен, большинство членов знают друг друга в лицо. Отрезанная голова говорила, что сегодня они потеряли братьев, сестёр. И друзей.

— Брать живым. Перед казнью я хочу узнать, кто он, — отдал приказ Аранос.

Неизвестный широко улыбнулся.

— А я вас щадить не буду.

Бойцы ордена бросились в атаку, и двое успели сделать лишь по паре шагов. Аранос не сразу понял, почему они упали. Свалившиеся на живот, они замерли мёртвыми куклами с обрезанными нитями. Движение рук неизвестного, слишком быстрое, слишком стремительное для человеческого глаза. Два ножа, угодившие прямо в горло. Вампиру хватило силы, чтобы сделать оружие смертоносным.

Льюис двигался быстро, рывком сближаясь с тамплиерами. Орудуя двумя короткими мечами, он в первые же секунды убил двух тамплиеров. Храмовники, осознав угрозу, призвали божественное покровительство. Слитный удар «гнева веры», такое название носила базовая, самая простая атака рыцарей-тамплиеров, что оглушала и дезориентировала врагов, настигла вёрткую цель. Так показалось храмовникам. Льюис успел разорвать дистанцию, отлично ощущая действие враждебной силы.

К Винсенте подбежали три воина из дворцовой стражи и повели за собой. Король думал, что погибнет прямо в тронном зале, но у вампира имелся иной план.

Бой продолжался. Льюис успешно уходил от изменённой магии тамплиеров, не стесняясь активно бить в ответ. Два клинка смазывались в его руках, столь быстрым оказалось фехтование вампира. Тамплиеры едва поспевали за ним, и на не защищённых доспехами участках тела появлялись порезы. Способностей, дарованных богами, у вампира в рукаве не пряталось, зато там нашлась пара пистолетов. И в трудную для вампира секунду раздался один хлопок, а чуть погодя и второй. То, что он называл пистолетами, на деле являлось обрезами мушкетов. Слишком тяжёлые, со слишком мощной отдачей, если говорить о человеке. Вампир вполне справлялся, убив ещё двоих и создав дымовую завесу. Смазанным чёрным пятном Льюис скользнул к трону и скрылся в тайном проходе. Умирать на чужбине вампиру совсем не улыбалось, и, обеспечив безопасность короля, Льюис поспешил выйти из боя.

Рыцари-тамплиеры оценили угрозу, и Аранос уточнил приказ:

— Уничтожить исчадие! Не дать им покинуть дворец! — наставлял он своих подчинённых.