Это место не слишком подходило для создания города, но близость хорошего леса, богатые залежи торфа привели сюда людей. Сначала, как водится, здесь появилась лесопилка и дома рабочих, что добывали торф. Затем маленькое поселение несколько разрослось, всё же дорога, какая-никакая, здесь проходила, и вела она в соседнее государство, а это пусть скудный, но торговый путь. Люди постепенно отвоевали немного земли как у леса, так и у торфяников, окружили город частоколом, и в таком виде городок стал частью Первого Союза. Правители справедливо рассудили, что городок, который даже названия не имел, везде именуясь «Торфяник», сильно стимулировать расти не стоит. Уже сейчас Торфяник закупал продовольствие, чтобы прокормить жителей, а если продолжит разрастаться — это станет проблемой. А для расширения деятельности городка надо не население увеличивать, а завозить новые машины.

В плане обороны городок также признан неприоритетной целью. Леса и торфяные топи создавали изрядные проблемы потенциальному противнику. А в случае захвата городка никаких стратегических преимуществ не открывалось. До крупных транспортных артерий далеко, целей, имеющих приоритетное значение для Первого Союза, поблизости нет. Всё это делало город маловероятной целью для атаки.

Тем не менее общий порядок, касающийся защиты пограничных поселений, соблюдался. Помимо частокола, окружающего город, появился свой форт со стороны границы. Деревянный, но построенный по новым стандартам, с новыми требованиями. Жители немного роптали, строительство форта потребовало их усилий и времени. Понимая своё положение, жители не очень-то верили, что станут целью для вражеской армии. А если станут — деревянный форт всё равно их не защитит. Комендант города на это отвечал: форт простоит достаточно, чтобы жители успели покинуть город, большего и не требовалось.

Гарнизон у форта, несмотря на низкий приоритет, оставался стандартным для всех фортов такого уровня, две с небольшим сотни человек. Солдаты тренировались, выполняли функции городской стражи, ходили в караулы. Поскольку порядок несения службы, в том числе караульной, на территории всего Союза, вёлся по одному общему и обязательному уставу, даже в этом, казалось бы, захолустье службу поставили по всем правилам. В ночное время вокруг форта на небольшом отдалении горели факелы. Причём со стороны форта факелы закрывались колпаком, чтобы не слепить солдат на стенах. Солдаты нигде не находились в одиночестве, минимум — по трое. По трое стояли на каждой из двух наблюдательных башен, по трое обходили стены, что днём, что ночью. Каждый день проверялась готовность оружия к бою, каждый день стены осматривали на предмет повреждений.

Этот день ничем не отличался от прошедшего. Комендант развёл бойцов и вернулся в донжон, единственное каменное строение в форте, чтобы посидеть за журналом, заполняя ежедневный учёт. Практически с утра в форт пришёл староста лесорубов с просьбой выделить людей в помощь рабочим. Подобное не запрещалось, при выполнении определённых условий. Выделять на сторонние работы позволялось не более пятой части гарнизона, и по выполнению эти работы вносились в журнал. Столь малая часть обусловливалась поддержанием боеготовности форта. Во время учений и подготовки коменданту красочно и во множестве вариантов продемонстрировали, как можно вырезать гарнизон даже крупной крепости, если не соблюдаются правила несения службы. Так что нарушать устав комендант не собирался, и людей выделил строго в соответствии с требованиями.

До обеда всё шло спокойно, люди работали, город жил своей жизнью, бумаги заполнялись. Первый из двух отрядов собрался на обед и занял столовую. Комендант подошёл к окну, наблюдая, как собирается второй отряд. Сначала всё было нормально, но вскоре началось какое-то шевеление. Офицер — командир отряда, подошёл к сержантам, что-то обсуждая. А затем поспешил в донжон. Комендант понял: что-то произошло. Теперь нужно узнать — что?

Вошедший офицер отрапортовал:

— Группа из внешнего патруля пропала.

— Проверил? — на всякий случай уточнил комендант.

Всё же людей разводили на разные задачи, и могло на обеде отсутствовать до половины отряда.

— Так точно! Поимённо узнал, кто отправился в патруль.

Комендант задумался. Ему требовалось принять решение — поднимать тревогу или нет? У патруля могли быть причины где-то задержаться, и дёргаться каждый раз, когда патруль не возвращается вовремя, несколько неразумно. С другой стороны, почему бы не провести дополнительную тренировку?

— Объявляй повышенную готовность. Раздать мушкеты, — в обычное время вооружёнными мушкетами ходили только патрули и постовые, — вернуть людей с работ. Пошли отделение на поиски пропавших.

Офицер подтвердил и поспешил выполнять.

Форт оживился, солдат на стенах стало вдвое больше, окна и двери закрыли, у входов выставили дополнительные посты. Отделение из второго отряда выдвинулось на поиски пропавшего патруля. Потянулось ожидание. Комендант нервничал, укоряя себя за отданный приказ. Не стоило выводить отделение на поиски, наоборот, всем следовало держаться в стенах форта. Учения не раз показывали, как противник может обманом выманивать отряды из крепости и постепенно их уничтожать. Однако те же учения показывали, что сидеть в крепости опасно. Командиру следует знать, что происходит вокруг. Простого и универсального решения на любую ситуацию не существовало, а комендант не показал себя хорошим тактиком, потому и оказался в этом маленьком городишке.

Вскоре солдаты вернулись, приведя с собой задержавшийся патруль. Командир отряда, выслушав подчинённых, сразу доложил коменданту.

— Драка была, они разнимали, потому и задержались, — сообщил офицер.

Комендант уже хотел расслабиться, но всё же уточнил.

— Драка? Где?

— Так, среди лесорубов, — ответил офицер без особой уверенности.

— Знаешь, поступим мы так, — задумчиво начал комендант. — Этих трёх пока… Как оно называется? На карантин. Под наблюдение, в общем. И к лесникам кого-нибудь зашли, пусть разберутся, что там произошло. Только тоже, это, отделением сразу.

Офицер, если и не понял, зачем комендант так перестраховывается, вида не подал. Боевую готовность снимать не стали, но у этого решения имелись уже иные предпосылки. Комендант решил делать вид, что воспользовался случаем для проверки боевой готовности и тренировки подчинённых. В каком-то смысле так оно и было, комендант уже несколько расслабился. Посчитал, что произошло недоразумение, и в отчёте комендант отметит собственную решительность и взвешенные решения.

Вскоре вернулось отделение, посланное к лесорубам, рассказавшие, что никакой драки не было. Комендант лично вместе с офицером пришёл к троице, и лишь окинув беглым взглядом своих подчинённых, спросил у офицера.

— Ты чем смотришь? Где следы драки?

Офицер ответить не успел, вместо него заговорил один из солдат:

— Так, мы же сами не дрались! Растолкали только всех!

— Кого? — сразу спросил комендант.

— Дерущихся, — уже без прошлой уверенности ответил солдат.

— Дрался кто?

— Селяне.

Комендант нахмурился.

— Вы, бойцы, нарываетесь на большие проблемы. Либо вы прямо сейчас рассказываете, где были и чем занимались, либо я выставлю вас со службы!

Тройка помялась и рассказала, что уже некоторое время в патрулях старается встречаться с некими девицами и проводить с ними время, а сегодня просто задержались. Это в целом походило на правду. Солдаты, особенно молодые, не казались девицам особо завидными женихами, отряды часто перебрасывали с места на место, как раз для того, чтобы не слишком вживались в местную жизнь. Жалование не большое, хорошие деньги выплачивали только по окончании службы. В целом солдаты не так уж выделялись на фоне местных парней, а жизнь в гарнизоне и вовсе сильно ограничивала свободное время бойцов. Однако связи между солдатами и местными девушками регулярно появлялись, и комендант, ориентируясь на указания сверху, не старался такие связи пресекать.