— Где же твои батюшка с матушкой? Позволь мне им в ножки поклониться, да поблагодарить за то, что такого храбреца вырастили!

Я обернулась к крестьянам, замершим в нескольких шагах от нас. Впереди стоял высокий русоволосый мужчина, крепкий и относительно молодой. Я наугад кинулась к нему, кланяясь в пояс:

— Не вы ли батюшка этого славного юноши?

Мне неожиданно повезло. Мужчина огладил короткую русую бородку и важно кивнул:

— Я. А ты кто будешь, девица?

— Она… — начал было пастушонок, но я его перебила:

— Дочь я крестьянская! Похитил меня Змей Горыныч из дома отеческого, понес в свое логово черное, день и ночь летел, устал в пути! Увидел из-за облаков ваших коз, решил отдохнуть и подкрепиться. Отвел всем глаза, сел вот на этой поляне, да давай козочку вашу потрошить, рвать когтями длинными. Испугалась я, заплакала. А сын ваш, герой, почуял что-то. Всполошился, да вспугнул Змея. Рассеялся морок! Схватил Горыныч козу, кинулся с ней прочь, а меня здесь оставил. Кабы не сын ваш, жить бы мне в змеином логове, в позоре да бесчестии! Век ему за храбрость его благодарна буду!

Я подняла глаза в небо, где невидимый в высоте парил профессор Лесовски. Шах и мат, Горыныч! Я выкрутилась, а как ты будешь свое доброе имя спасать — меня не волнует!

Мужчина молчал, размышляя, да и пастушонок тоже не пытался спорить. Паренёк и сам толком не видел произошедшее, а версия, что он спас девицу ценой козы, была явно предпочтительнее той, где он просто проспал нападение.

— Что ж, — произнес, наконец, мужчина. — Коли так, то нечего и жалеть о козе, невелика плата за спасенную человеческую жизнь. Как тебя звать, девица?

— Звать меня Еленью, — потупила я глаза.

— И что ты теперь делать будешь, Елень?

— Домой я пойду… Назад к батюшке с матушкой, — я осторожно попятилась от крестьян, надеясь унести ноги подобру-поздорову, но не тут-то было.

— Да где ж ты живешь, милая? Далече ведь? — не унимался гостеприимный мужчина.

— Далече, — я подумала и ляпнула наобум: — В море-океане, на острове Буяне!

Уф, будем надеяться, что местные крестьяне не сильны в географии, поскольку существует ли в принципе такой остров — я понятия не имела. Но у мужчины, видимо, были другие мысли в голове:

— Как же ты туда пойдешь? Одна, без провожатых, без воды и еды?

Вот же привязался!

— Да дойду как-нибудь!

Мужчина покачал головой:

— Нет уж, оставайся ты пока у нас в деревне. Ночь переночуй, а там глядеть будем. Может, найдем тебе провожатого.

Я мысленно ругнулась. Ох, не отделаться от них так просто!

— Благодарю за гостеприимство! — меж тем натянуто улыбнулась я. — Только пусть меня в деревню герой мой отведет, лишь ему одному я доверяю. С ним не так страшно!

— И то верно, — согласился мужчина и кивнул пастушонку: — Ступай, Наум, а коров я брата твоего отряжу сегодня пасти.

Я снова с благодарностью поклонилась и потащила пастушонка прочь от крестьян. Парень молчал и даже не сопротивлялся, но, видимо, о чем-то напряженно думал.

Когда покос скрылся вдалеке, а мы оказались под сенью чахлого лесочка, парень остановился посреди тропы и отцепил мою руку от своего локтя.

— Не знаю, кто ты, но в деревню я тебя не поведу, — твердо произнес он, глядя на меня исподлобья: — Вдруг ты нечисть лесная? А у меня дома братья и сестры меньшие!

— Что ж ты, не веришь мне? — подбоченилась я, с вызовом глядя на паренька.

Наум задумчиво почесал переносицу:

— Я и сам не знаю толком. Вроде, говоришь ты складно, может, все так и было… Да не лежит у меня душа тебе на слово верить, уж прости!

Я одобрительно хмыкнула. А мальчишка-то молодец, не дурак!

— Не переживай, — примирительно махнула рукой я. — Не пойду я к вам в деревню. Все равно у вас там корчмы нет!

Парень удивленно воззрился на меня. Кажется, разговора про корчму он ожидал меньше всего.

— Конечно, нет. Тут на всю округу всего одна корчма, и та в соседнем селе! — ошарашено вымолвил он.

О, а вот это уже интересно!

— А как, говоришь, туда добраться? — тотчас же пристала с расспросами я. — Далеко это?

— Да недалече, две версты будет. Постой, а ты что же, и впрямь в деревню не пойдешь? — сообразил вдруг парень.

Ух, какой ты непоследовательный! Сам же меня не звал! А теперь переживаешь, что я идти не хочу?

— Не пойду, — согласилась я. — У меня планы поменялись. Я лучше в корчму подамся, там хоть выпить можно.

— А-а… — озадаченно почесал макушку паренек, — а что я тогда отцу скажу, когда он с покоса вернется?!

Ох, ну как так-то?! Тут девица спиваться собралась с горя, а его волнует только то, что перед батюшкой объясняться придется?

— Придумаешь уж что-нибудь! — я обиженно дернула плечиком.

Наум нахмурился:

— Я тогда скажу, что ты в птицу обратилась и улетела!

Я даже про свою обиду забыла. Вот в птицу людская молва меня еще не обращала. А что? По-моему, неплохо звучит!

— Идет, — согласилась я. — Только, если врать, то врать масштабно! И с деталями! Давай, не просто улетела, а ударилась оземь и обратилась в белого лебедя! А еще расскажи, какой размах крыльев у меня был, и какой изящный изгиб шеи! И что клюв у меня был серебряный, а корона на голове золотая, — ох, кажется, меня понесло. Остановись, Эл, не завирайся!

Но Наум лишь заворожено кивнул:

— Ага…

Видимо, перед его внутренним взором уже проносилась белоснежная царевна-лебедь, скрывающаяся в синеве небес.

— Ну, коли договорились, тогда прощай, — произнесла я и достала из кошеля на поясе пару монеток. — На вот, малым своим братьям и сестренкам леденцов купи.

Парень, вдруг вынырнув из размышлений, посмотрел на монеты заинтересованно, но покачал головой:

— Не могу я. Ты мне как будто за обман платишь…

— Ой, да какой обман, — фыркнула я, складывая монеты на ладонь парня и зажимая ему кулак. — Ты просто нам всем помог избежать бессмысленного конфликта! А за козу не переживай, Змей ее правда покатает и вернет. Поставит, где взял, еще и колышек обратно заколотит! Есть он ее точно не станет. Знаешь, какой Горыныч привередливый?! Он еще с царского стола не все яства кушать будет, а уж козлятиной сырой точно побрезгует!

— Да кто ж ты такая?! — выдохнул Наум, окончательно убеждаясь, что никакая я не крестьянская дочь.

Я медленно попятилась прочь, широко улыбаясь:

— Баба Яга я, милый. Баба Яга!

И, пока пастушонок не успел опомниться, я торопливо удалилась прочь в лесную чащу.

…Спустя час я уже сидела в корчме и сосредоточенно уговаривала второй кувшин кислого яблочного вина. Народу, несмотря на разгар аграрных работ, было полно — село находилось на перекрестье наезженных большаков, потому единственное на всю округу заведение и пользовалось стабильным спросом.

Я сделала очередной большой глоток и поморщилась от кислого послевкусия. В голове уже приятно шумело.

— Ну, ты, конечно, и умница, — проворчал Девар, усаживаясь за стол рядом со мной и подзывая подавальщицу. — Бросила меня вместе с козой в неудобном щекотливом положении, а сама сбежала?

— Что? — я даже слегка протрезвела. — Я тебя бросила?! Ты явился ко мне, испортил все уединение, натравил на меня крестьян с вилами и косами, а сам сбежал! И теперь я виновата? Как ты вообще меня сейчас нашел?

— Тут во всей округе всего одна корчма, — фыркнул Девар. — Куда ты еще могла податься?!

Мне пришлось проглотить гневную отповедь, поскольку шустрая подавальщица приблизилась к Девару, и могла случайно услышать то, что не предназначалось для ее ушей.

Когда девица упорхнула, профессор придвинул к себе мой кувшин, налил вина и, как ни в чем не бывало, произнес:

— Я решил побыть твоим женихом.

Я подавилась вином:

— Что?! — выдохнула я, когда кашель перестал угрожать моей жизни. — Каким еще женихом?!

— Номинальным, — Горыныч философски пожал плечами. — Я тут подумал, что мне все равно придется вернуться в Лукоморский филиал, дабы провести небольшое расследование. Но если я вернусь на работу — это будет выглядеть подозрительно, да и не хочу я этого делать, не для того увольнялся. А вот если я поеду вместе с тобой, как влюбленный мужчина, который не может ни на секунду покинуть свою невесту…