— Сейчас Михаил занят. Тем не менее, скоро ваше обучение продолжится, и мне бы совсем не хотелось тратить время, чтобы разыскать тебя вновь. Ты же знаешь, — голос мага стал тих и участлив, — ни в деньгах, ни в собственных исследованиях, находясь здесь, ты не потеряешь.
— Это я знаю. Но само обучение его..., — Тайрон помолчал, подбирая слова, но так и не закончил фразу.
— Он бесперспективен, как прогност? — уточнил Магрес нахмурившись.
— Нет. Он специфичен, — поспешил ответить Тайрон. — Насколько я понял, он может предсказать лишь события связанные лично с его участием. Для более детальных выводов, нужен кто-то посильнее меня.
— Меня вполне устраивает, если он будет предсказывать свою собственную судьбу, — усмехнулся чародей, — и я хочу чтобы это он делал виртуозно.
— Мне, — решился наставник, — неприятно учить его. Он ничего не знает, ни одного ритуала, ни того, как надо вести себя в присутствии учителя, ни даже языка. Он задает слишком много вопросов, часто думает когда в этом нет необходимости... — прогност замолчал так же резко, как перед этим сорвался на тираду.
Магрес наблюдал за его вспышкой с едва заметной улыбкой.
— Что ты хочешь от меченого дикаря? Главное чтобы был результат.
— Мастер! — было видно, что Тайрону с трудом даются слова. Пусть они и приятели, но субординацию никто не отменял.
— Дикарь он или нет, но я никогда не встречал такого отношения к обучению и учителям. Я с трудом сдерживаюсь от применения к нему физического воздействия. И то, это только из-за Вашего строжайшего повеления. Вы не думали немного ослабить этот запрет?
— Мой заперт, защищает именно тебя, — спокойно ответил маг, — а не его.
— Но, как же... — растерялся наставник.
-— Его метка — это сильнейшая защита. — Магрес не дал перебить себя, и Тайрон замолчал.
— Я переживаю за тебя, ибо бить, или наносить какой-либо вред меченому — чревато.
Вдруг на лице чародея мелькнула усмешка, а в глазах появилась озорная искра. Тайрон с удивлением понял, что Магрес выглядел вот так же, когда во время их прежних студенческих попоек задумывал и осуществлял всяческие каверзы и авантюры. Которые всегда, а тогда их компанию это очень удивляло, сходили с рук, как и ему, так и всем участникам.
— Его непочтительность говоришь? Тайрон, сядь вон там, — Магрес указал на кресло стоящее в дальнем углу и отгороженное небольшой ширмой. — Сейчас увидишь кое-что неожиданное. Давай быстро!
Прогност поспешил к указанному креслу и только опустился в него, как дверь распахнулась без стука! А в дверном проеме появился меченый.
— Привет! Магрес, у меня все получилось! — с порога начал он.
Всю эту фразу Проклятый произнес на этанийском, и у Тайрона натурально отвалилась челюсть. Кто бы ты ни был, но так с высшими не разговаривают!
— Молодец, рассказывай.
Чародей внимательно рассматривал Мишу, отметил непривычный блеск глаз, и хоть больше никаких видимых изменений в Проклятом не наблюдалось, Магресу казалось, что тот изменился. Но высший никак не мог уловить в чем?
— А можно использовать «Юлу»? Боюсь что моего этанийского не хватит. — Миша прошел в кабинет, чуть было не отодвинув мага плечом и плюхнулся в кресло. — А еще бы мне вина или воды, а можно и того и другого. Жутко хочу пить, уже вылакал всю «Оссу», а от нее мне только хуже.
— Держи, — маг поставил перед Проклятым бутыль с вином, — воду сейчас принесут.
— Извините, что на ты, да и без церемоний, — Миша наконец-то почувствовал некую неловкость, — но я до сих пор под впечатлением. Причем, — вдруг задумался он, — даже не понимаю из-за чего именно. Там вроде как...
Она замешкался и приложился к вину. Пил прямо из горла, булькая и немного обливаясь терпким напитком.
Чародей наблюдал за ним с легкой улыбкой, а затем бросил взгляд в сторону Тайрона, пребывающего в глубочайшем изумлении, и раскрутил «Юлу Аматиса». С учетом того, что в комнате был прогност, эта просьба Проклятого полностью устраивала чародея.
— Напился?
— Да, — кивнул Миша.
— Тогда рассказывай, — голос мага оставался мягким, но глаза стали внимательными.
— Сейчас, — Проклятый на секунду задумался, — с чего бы начать? Знаете, а я забыл «Альмагу», просто оставил ее в сумке, а когда зашел в Розу...
***
Черный вихрь поглотил его, и снова, как бывало в Солимбэ, на мгновение он перестал ориентироваться в пространстве. Где верх, где низ, не понять. Одна сплошная темнота. Но длилось это не долго. Пара секунд плюс минус вечность. Затем зрение начало возвращаться. На какой-то краткий миг Проклятому показалось, что он остался в Шаарне. Те же скалы, каменная тропинка под ногами, сумерки и отсутствие Солнца. Но очень быстро он понял, что это не так.
Ущелье. Он находился в длинном ущелье, стиснутых скалами с обеих сторон. Тропинка петляла между каменными исполинами, уходя куда-то вдаль. Причем, как смог убедиться Проклятый, тянулась она в обе стороны.
— Ну, вот я и телепортировался, — произнес он в пустоту.
Голос Миши замер не породив эха. Но самое неприятное то, что он по-прежнему не представлял, что делать дальше и как, если понадобится, вернутся назад.
— Ладно, — продолжил он разговаривать со своим разумом, — что там Магрес просил сделать с этой амальгамой? — и только тут он вспомнил, что забыл ценнейший артефакт в сумке вместе с бутылкой эликсира.
— Твою ж мать! — выругался он.
Вряд ли чародей будет доволен его забывчивостью, но делать нечего. Артефакт далеко, поэтому придется заняться исследованием без него. Он посмотрел на тропинку, сначала направо, затем налево. Она выглядела одинаково, в этих скалах не было ни единого ориентира, позволяющего сделать выбор. У него не было даже монетки, чтобы сыграть в игру орел и решка. Тогда он пошел в ту сторону, которую увидел первой, когда к нему вернулось зрение.
Идти было легко. Дышалось полной грудью, вокруг царили тишина и спокойствие. Он шел легкой, пружинящей походкой, казалось тропинка сама ложится под ноги. Поворот сменялся поворотом, скалы по-прежнему стискивали узкую нить тропинки, и казались неприступными. Проклятый начал подозревать, что так он никуда не доберется, что он ходит по какому-то замкнутому кругу.
— В бесконечности нет расстояний. Но я же, не в бесконечности? — прошептал он, — или все-таки в ней?
Миша приблизился к скале и коснулся камня. Тот был теплый на ощупь, но твердый, как и положено камню, значит это не иллюзия. Может это лабиринт? Каменный лабиринт, а я заблудился в нем? Мысль была неприятной, но вдруг, при слове лабиринт, в Мишином мозгу замкнулись странные ассоциативные цепочки.
— Лабиринт, лабиринт, — где же я видел что-то похожее. Какое-то кино, или все-таки книга?
Спешить ему было некуда, он уже не сомневался что идя по удобной тропе — никуда не придет, а значит можно и нужно просто подумать. «Лабиринт» — это кино, все-таки кино, где то ли гремлины, то ли гоблины похитили малыша, а сестра отправилась на поиски.
— Да, спасла мальчика, — горько усмехнулся он, — как и я своего. Но там-то все закончилось хеппи-эндом.
Теперь он вспомнил. Смотрел он это кино еще подростком, и не удивительно, что уже забыл. Там девушка тоже шла прямо и никуда не могла прийти. Ей надо было остановиться и присмотреться.
— Похоже, что и мне надо присмотреться — эту фразу Миша произнес вслух, и она также умерла не породив эха.
Тогда он зажмурился, и как щит выставил вперед татуированную руку.
— Ну же, я не могу так. Просто не могу я попасть в никуда, — шептал он, делая осторожные шаги.
«Шаг, другой, до счастья далеко», — вспомнилась песня «Серьги», а затем он чуть было не расквасил себе лоб. Повезло еще, что он шел очень медленно и лишь коснулся верхней частью лба чего-то очень твердого.
Проклятый уткнулся он в арку, рассчитанную, по всей видимости, на гномов. Руку он держал на уровне груди, потому и не нащупал препятствия. Впрочем, чем бы ни была эта преграда, главное, что она была долгожданным изменением. Нагнувшись, он прошел под ней и оказался в низком туннеле. Впереди брезжил свет, и Миша без колебаний направился туда. Пройдя до конца, тридцать один шаг, он оказался в таком амфитеатре, из которого во все стороны тянулись проходы.
