Утром никто из них не обсуждал вчерашнего происшествия, а перед отъездом даже договорились, что это была просто массовая галлюцинация, о которой не стоит рассказывать никому, дабы сохранить свою репутацию адекватных девушек.

***

Коридор встретил Проклятого тишиной и легкой прохладой. Вначале на него нахлынуло облегчение: спасся, ушел, сумел выйти на изнанку! Но затем, Проклятого снова начало колотить. Видимо адреналин схлынул и изломанное морозом тело начало капризничать. Мишу бросило в жар, в ногах появилась предательская слабость. Возникло желание найти место помягче и потеплее, прилечь и уснуть часов на двадцать.

— Нет, я дойду до дома, — прошептал он, стараясь представить себе свою комнату, кухню, все то, что увидит, стоит лишь ему переступить невидимую черту, отделяющую изнанку от реального мира.

Он с трудом переставлял ноги, брел с упорством шагающего экскаватора. Пару раз, казалось, терял сознание прямо на ходу, но удерживался на ногах и шел дальше. Снова захотелось пить, и он с грустью вспоминал обрушившийся на него водопад минералки. Как жаль, что нельзя напиться впрок!

Казалось, что он повторяет обратный маршрут. В какой-то момент Проклятый снова увидел огромные конструкции и немного приободрился. Все-таки есть шанс, что он движется в верном направлении.

Тут было намного лучше чем в снегу. Теплее и безопаснее. А главное, несмотря на жар и боль, Миша чувствовал себя в своей тарелке, намного лучше чем тогда, когда потерялся на набережной.

Вот и знакомый амфитеатр, и даже порванная нитка валяется на полу, четко показывая, из какого коридора он вышел. Еще сотня шагов, реальность привычно меняется и вот он снова у себя в доме.

Нет, Проклятый не стал падать ниц и целовать ковер, как иногда, в кино, целуют землю те, кто выходит из самолета после проблем в воздухе. Он просто сел на пол и прислонился к ножке тумбочки. Было светло и Проклятый понял, что на Земле уже наступило утро. А может и день.

— Ира,— крикнул он, но из пересохшего воспаленного горла, раздался лишь хрип.

— Маленькая! — продолжил он откашлявшись. — Я вернулся, если ты меня слышишь, я по стеночку иду к себе!

Никто не ответил, хотя Миша был уверен, что Ира недалеко. Наверное играет с сыном во дворе. Ужасно хотелось пить, но проще всего было добраться до своей комнаты, а не до кухни. Там Ира могла оставить ему, что-нибудь из питья и еды, да и в любом случае оттуда он пошлет ей весточку.

В коридоре ему так никто и не встретился, и он благополучно пролез под дверь. А вот забраться на стол оказалось весьма нетривиальной задачей. Кожа на руках горела, и стоило Мише повиснуть на канате, как ладони отозвались болью. Предательская слабость в руках и ногах, жар и головокружение. Все это мешало вскарабкаться на эту, по его меркам тридцати метровую высоту, но он честно попытался. После четвертой попытки, Проклятый решил передохнуть.

У него еще хватило сил пройти шагов пятнадцать под стол, чтобы супруга случайно не наступила на него, заходя в комнату. Там он просто лег на ковролин, и постарался расслабиться.

***

Миша отвлекся от воспоминаний, встал и потянулся. Ира вдруг шевельнула бедром, и он чуть не упал.

— Осторожней, — сказал он без всякого раздражения.

— Может, тогда уже пересядешь в более удобное место? — улыбнулась супруга.

— Неа, — покачал головой Проклятый, одновременно зачерпывая себе пиво.

— Тогда терпи, Кот.

Миша улыбнулся своей любимой женщине, постарался усесться поудобнее и закрыл глаза.

Ира с улыбкой посмотрела на него, и снова пригубила вино. Она тоже вспоминала недавние события, и странное дело, думала примерно о том же, о чем и ее ненаглядный.

В тот момент, когда Миша пытался вскарабкаться на стол, Ира действительно была во дворе, но не просто гуляла с Валиком, а помогала Ане хоронить отважного Пушистика. Ведьма была зла на себя. Ну что стоило оставить девочку на ночь у них дома?!

Утром Ира проснулась в скверном расположении духа. Вчера, после занятия с Магресом, она заглянула на балкон и увидела валяющегося в отключке мужа. Зрелище было очень неприятным. Он лежал на спине, раскинув руки и ноги, в этакой позе звезды. Глаза закрыты, а рот наоборот приоткрыт, но самое страшное было то, что он не дышал!

— Да, Ира, — голос Магреса был тих и участлив. — Когда она просыпается у вас, то тут выглядит именно так.

— Ужас, — тихо прошептала ведьма. Она хотела что-то добавить, но не успела, потому, как и сама проснулась.

Валик еще спал, и Ира поспешила в комнату супруга не забывая посматривать под ноги, но кабинет был пуст. Вздохнув, она пошла в спальню. Ира переживала за него еще сильнее, чем тогда, когда он был похищен вместе с сумкой. Тем утром она хоть что-то могла предпринять чтобы найти его, а сейчас ей оставалось только ждать.

Еще раз заглянула под тумбочку, и конечно ничего там не увидела. Валик по-прежнему спал, и Ира приступила к привычным для себя хлопотам на кухне. Перемыла посуду и протерла пыль. Все это отвлекало ее от нехороших мыслей. Пока она готовила легкий завтрак, проснулся малыш и позвал маму. Потом они баловались, играли в прятки, а когда начали кушать зазвенел звонок.

После вчерашнего разговора Ира не сомневалась, это Аня. Так оно и было, девочка стояла у калитки, куталась в курточку и что-то держала на руках.

— Интересно, что это у нее? — подумала ведьма, открывая калитку.

Что-то в позе девочки ей не понравилось. Казалось, Аня чем-то подавлена. Предчувствуя плохие новости, Ира накинула пальто и вышла во двор.

Девочка шла медленно, наклонив голову и смотря на руки. Ира с нарастающей жалостью и еще чем-то, какой-то эмоцией, которой пока не было названия, ибо это могло быть, как сочувствие, так и злость, смотрела на ее ношу. Из под полотенца торчал хвост, а с другой стороны выглядывала мордочка. Кот, Аня несла кота.

— Тетя, Ира, — прошептала малышка, — можно я похороню Пушистика у вас?

— Может его еще можно спасти? — также шепотом спросила ведьма, принимая сверток у девочки.

Она сама не верила в свои слова, и как оказалось не она одна.

— Нет. Я больше не слышу его, — ответила Аня и посмотрела на Иру.

— Хорошо, мы похороним его, — сказала ведьма, просто чтобы не молчать.

Ей очень хотелось обнять девочку, но она не решалась положить кота на землю.

— Зайди пока, согрейся, — пригласила она Аню.

Девочка подняла глаза и Ира вздрогнула. В глазах Ани не было слез, да и ничего детского в них тоже не было. Это было как открыть дверь и вместо своего двора увидела бескрайнюю ледяную пустыню. Но уже через секунду наваждение исчезло, перед ней были обычные детские, полные боли глаза. Ее сердце облилось кровью от жалости, Ира знала, что Ане стоит расплакаться, и тогда, когда она успокоится, девочке станет легче.

— Давайте похороним его?

— Конечно, сейчас мы завернем его в красивое полотенце, — голос Иры стал мягким и успокаивающим, — тебе надо согреться, а мне одеться. Заходи Анечка.

Аня переступила порог, а ведьма провела рукой по ее волосам. И тут малышка поняла — уже можно, вот сейчас уже точно можно... и разрыдалась. Она обняла Ирину, уткнулась в нее носом и рыдала взахлеб, содрогаясь всем телом. А Ира нелепо подняла руки, в которых держала кота, и не знала как ей дальше лучше поступить.

Валик, привлеченный шумом, выполз из стульчика и притопал к ним в прихожую.

— Ая, не ачь! — попросил он.

Девочка не отреагировала и он постоял с минуту, напряженно о чем-то размышляя, а затем развернулся и поковылял в спальню.

Ира наконец-то взяла себя в руки, положила кота на стул и обняла девочку. Та продолжала рыдать, а Ира гладила ее волосы и плечи. Гладила и обещала себе, что обязательно выяснит что случилось, и вполне возможно, кому-то очень не поздоровится.

Вернулся Валик. Он тащил на веревочке свою самую любимую машинку — большой самосвал. Подошел к Ане и маме, и поднатужившись поднял игрушку.

— Ая, на! Не ачь! — попросил он, протягивая ей самосвал.