Он заметил меня еще в академии. Тогда, будучи главой тайной полиции, Грайн читал нашему курсу лекции, рассказывал о раскрытых делах, о службе, которую мы обязаны нести честно и достойно. Когда я после выпуска из академии попал в управление, Грайн взял меня под опеку, стал моим наставником, всегда готовым прийти на помощь советом или делом. Я испытываю к нему бесконечное уважение и благодарность. Он был для меня эталоном полисмена. Профессионализм, холодный разум, честность, пытливость ума. Он так и не обзавелся семьей, посвятив себя служению закону.

Сложно воспринимать реальность адекватно, когда на твоих глазах рушится образ мудрого друга, выстроенный годами.

— Я проверю эту версию, — с трудом выговариваю я слова. — Надеюсь, что это ошибка.

— Прости, Райнхольд, — отвечает лекарь, опуская взгляд.

— Ваша светлость, — после короткого стука заходит в кабинет Клаус. — Извините, что прерываю. Тень, приставленная к королю перестала выходить на связь. Последнее сообщение, которое я получил от нее два часа назад, было о том, что его величество приехал в управление, поднялся на третий этаж и скрылся за дверью одного из кабинетов.

— Есть информация, чей это был кабинет?

— Герцога Эрлинга.

Резко выдыхаю. Все пути ведут к Грайну.

— Идем, — глухо говорю, чувствуя в груди странную пустоту. — Герцог Грайн Вагни Эрлинг подозревается в совершении четырнадцати убийств земляных магов и похищении королевы и короля Рэгнолда.

— Он… не мог, — Клаус переводит растерянный взгляд с меня на Хакона, словно ждет от того поддержки. Но, не получив ее, снова смотрит на меня. — Герцог Эрлинг блестящий полицейский, один из лучших. У него множество наград за безупречную службу, на его счету сотни пойманных преступников и раскрытых дел.

Пара минут сейчас вряд ли что-то решат, поэтому даю менталисту время пережить новость, пока он перечисляет все заслуги Грайна перед королевством, о которых я и сам прекрасно знаю.

— Да ему даже позволили остаться в управлении. Несмотря на то, что он ушел на покой, герцог Эрлинг так и не смог расстаться со службой, он продолжает консультировать, делится своим опытом с молодыми полисменами.

— Идем, — еще раз повторяю я и первым выхожу из кабинета.

Клаус догоняет меня у лестницы, ведущей на третий этаж.

— Вы уверены, Райнхольд? — почти жалобно спрашивает менталист.

— Я уже ни в чем не уверен, — мрачно произношу я. — Но мы обязаны проверить каждую версию. На кону судьба всего мира.

— Ульв, — нажимаю на кристалл в артефакте связи и, когда получаю ответ от ищейки, приказываю: — поднимись на третий этаж, ты мне нужен.

Ищейка оказывается неподалеку и у кабинета Грайна, чуть запыхавшись, догоняет нас.

— Чувствуешь что-нибудь?

Ульв втягивает воздух, потом еще раз, и еще, словно сомневается. Закрывает глаза, как делает каждый раз, когда пытается вычленить очень слабый аромат из переплетения других запахов.

— Пожалуй, что-то есть. Очень схожее с тем, что ощущал в доме убитого графа Амато, но почти не слышно, без яркой пряности. Погодите, — словно только очнувшись, ищейка замечает дверь, у которой мы стоим. — Герцог Эрлинг? Самый пожилой действующий полисмен королевства? Быть этого не может.

Несколько раз ударяю по деревянному полотну, впрочем, не надеясь на ответ. Дверь оказывается заперта, и я, выпустив лед, грубо вламываюсь в железную структуру замка, заменяя её хрупкой кристаллической решеткой. Минута концентрации, мощный удар сверху и замок оказывается сломанным, а дверь гостеприимно распахивается.

— Подождите, — останавливаюсь на пороге и запускаю легкий морозный вихрь, который проходится по каждому уголку кабинета, ища постороннее присутствие. — Пусто.

Заключаю я, когда мороз возвращается ко мне, теплом проникая под кожу. Удивительно, но раньше магия ощущалась мне мукой, болью корежила внутренности. Я пользовался ей не слишком часто, иногда едва справлялся с контролем.

Но сейчас она стала мне подчиняться мне проще, боль стала едва уловимой.

Не знаю, как это произошло, но мы словно начали примиряться друг с другом. Магия течет в моих жилах более уверенным потоком, она уже не пытается меня убить, только если ранить. Даже подчиняется моей воле, пусть и по-прежнему своенравно.

Возможно, когда-то я все же смогу договориться с магией льда, приму её и даже попробую ослабить печать.

— Чувствую отголоски энергии тьмы. Здесь открывали портал, — мороз нашептывает мне об этом, а я доверяю ему. — Короля Рига куда-то переместили.

Еще одно подтверждение того, что Грайн замешан во всем происходящем.

— Как нам теперь найти его?

— Проверим коридор забвения. Ульв, сможешь почувствовать запах Грайна? Возможно, так нам удастся отыскать нужную дверь.

Ищейка с мрачным видом кивает. Он уже догадался, что мы не просто так оказались в этом кабинете.

Как и обычно, коридор забвения пуст и тих. Здесь не слышны шаги и шорохи, гасятся любые звуки, проникающие извне. Он способен свести с ума тех, кто оказался здесь с преступным умыслом сбежать: бесконечными поворотами и тупиками, вереницей сотни дверей, которые невозможно открыть, полутьмой и неизвестностью. Мы трое знаем, как покинуть коридор забвения, каждый из нас сдавал экзамен в академии полисменов, но это знание нам сейчас не понадобится.

Ульв принюхивается, мы с менталистом следуем за ним. Серые стены, темные двери, факелы, едва освещающие коридоры, между которыми нет ни единого отличия. Сколько минут или часов мы бродим по коридорам, надеясь найти дверь, за которой скрывается портал? Кажется, что ничего не меняется, глаза привыкли к однообразию. Но ищейку тянет вперед не зрение, а обоняние. Сейчас мы можем полагаться лишь на него.

— Эта, — указывает чуть запыхавшийся, уставший от поиска Ульв на одну из дверей.

Последние метры пути нам пришлось бежать, чтобы не упустить взявшего след ищейку.

— Я пойду один, — касаюсь латунной ручки и выпускаю морозный вихрь, желая понять, что находится за ней.

Мне, словно старому знакомому, откликается энергия тьмы. Здесь концентрация гораздо выше, чем в кабинете Грайна. Это подсказывает мне, что портал еще открыт, и я смогу войти в него.

— Нет, ваша светлость, — возражает менталист. — Мы идем с вами.

— Лучше останьтесь и позаботьтесь о том, чтобы Грайн не ушел от правосудия, если вдруг я не вернусь, — испытывая раздражение, отвечаю я.

— Если вы не вернетесь, значит, герцогу Эрлингу удастся провести ритуал, и тьма опустится на королевства, — спокойно говорит Ульв. — В таком случае, правосудие уже не будет иметь никакого смысла. Мы идем с вами, герцог.

— К тому же, — поддакивает ему Клаус. — Не хотелось бы потом объясняться с вашей супругой, которая точно спросит, почему мы оставили вас одного.

— Вот-вот, — Ульв передергивает плечами. — Мы видели, что она может общаться с мертвыми. Не дай Хольмгер еще натравит на нас неупокоенные души. Я не горю желанием провести остаток жизни в обществе покойников.

Весело хмыкаю. Кажется, опытные полисмены и правда побаиваются мою хрупкую жену, считая, что она способна превратить их жизнь в кошмар.

Мысль об Але согревает теплым светом изнутри. Если раньше я не боялся смерти, то теперь мне есть ради кого жить. Я обязан вернуться, даже если придется сразиться с тьмой.

— Хорошо, — коротко соглашаюсь с их решением.

Я могу приказать Ульву и Клаусу остаться в управлении, и они не посмеют ослушаться. Но если и менталист, и ищейка готовы добровольно шагнуть в неизвестность, подвергнуть свои жизни риску, то я не буду их останавливать.

— Действуем по ситуации, напрасно на рожон не лезем, — даю последние наставления. — Не забываем о жизнях короля и королевы. Но все же, наша цель — помешать ритуалу, задержать убийцу и, в идеале, уничтожить камень вечности.

Да, так будет правильно. Если этот артефакт продолжит существовать, то рано или поздно кто-то снова захочет его активировать. Опасность слишком высока.