— Верный товарищ, хороший друг, земляной маг с сильным потенциалом. До своего добровольного заточения Анрей ничем не отличался от большинства учащихся на моем курсе. Хорошая успеваемость, прекрасные перспективы.

— Что же случилось потом?

— Никому не известно, — Итан пожимает плечами и чуть морщится от боли. — После окончания академии Итан отправился служить к грани, в то время как я попал на службу к королю. Наши дороги разошлись, но мы продолжали изредка встречаться и обмениваться письмами с новостями. В одну ночь на грани что-то произошло, и Анрей срочно уволился со службы и вернулся в свой дом в столице.

— Что он указал в качестве причины увольнения?

— Какую-то глупость. Думаю, что ему пришлось воспользоваться старыми связями отца, чтобы так спешно убежать от грани. Что-то напугало его в ту ночь так сильно, что он отказывался впоследствии об этом с кем-либо говорить.

— То есть это правда, что последние несколько лет он стал затворником в собственном доме?

— Правда. Я часто навещал его, мы много разговаривали. Но мне так и не удалось выяснить подробности случившегося у грани.

— И вчера вы с невестой направлялись к графу, чтобы просто пообщаться и выпить чаю?

Покоя ему не дают наши отношения с Итаном.

— Не знаю, герцог, кто ввел вас в заблуждение, но мы с Итаном только друзья, — сквозь зубы говорю я, бросая злой взгляд на друга, который не спешит обозначить наш статус. — Вчера мы устали и проголодались, подбирая предметы интерьера для моего нового дома. Итан предложил заглянуть к его другу, я согласилась. А потом мы увидели толпу на улице и распахнутые двери в том самом доме, в который направлялись. Там и встретили вас.

— Занятное совпадение, — Райнхольд заметно расслабляется, зато Итан поджимает губы, с возмущением глядя на меня.

А нечего было лгать и распространять слухи, не получив от меня однозначного согласия на свое предложение. Я не кукла, которой можно управлять, сама выберу для себя мужа.

Герцог, словно узнал все, что собирался, встает:

— Выздоравливайте, Родригес, — отрывисто кивает он Итану, а потом берет меня за запястье, вынуждая подняться. — Герцогиня, боюсь, мне придется нарушить ваши планы на уединение и попросить пройти со мной.

— Куда это? — с подозрением восклицает Итан, пытаясь принять сидячее положение, что, судя по побледневшему лицу, причиняет ему сильную боль.

Я же молча повинуюсь, готовая идти за Райнхольдом в любое место, куда он прикажет.

— Это не касается вас, герцог. Вы временно отстранены от расследования в связи с состоянием здоровья.

— Но Альбертина все еще моя…, — Итан осекается, наткнувшись на мой взгляд, — подруга. Я отвечаю за нее.

— Уверяю вас, с герцогиней все будет в порядке. А вам, Родригес, лучше отвечать только за себя. По крайней мере, пока вы не выздоровеете и не научитесь достойно вести себя.

— Что это значит?

— Подумайте, — бросает Райнхольд. — Альбертина, идемте.

— Выздоравливай, — тихо говорю другу и покидаю его спальню вслед за герцогом.

Еле поспеваю за стремительно идущим по коридору Райнхольдом, не решаясь заговорить первой. Нутром ощущаю, что он практически в ярости, но не понимаю причин.

— Вы в чем-то подозреваете Итана? К чему были расспросы про его алиби на момент убийства? — все же задаю вопросы, на которые, впрочем, не получаю ответа.

Райнхольд хватает меня за руку и сворачивает за угол, утягивая за собой. Оказываюсь в темной нише, тесно прижатая спиной к стене. Герцог нависает, расставив руки по бокам от моей головы.

— А ты правда отправилась к герцогу Родригесу, лишь только проснулась, даже не позавтракав? — его голубые глаза темнеют, а на коже снова появляются, пока еле заметные, всполохи света.

— Итан настойчиво просил зайти к нему, даже прислал Алдо с приказом, — пожимаю плечами, словно не вижу здесь ничего особенного. — Тем более, что вчера я даже не удосужилась поинтересоваться его самочувствием.

— Именно поэтому вы так мило держались за руки, когда я вошел? Не много ли он для тебя значит, учитывая, что ты настойчиво отрицаешь вашу связь? — Райнхольд склоняется еще ближе к моему лицу, словно стараясь разглядеть в глазах ложь.

Мне нравится его явная ревность, которая окутывает меня так плотно, что, кажется, могу пощупать её руками.

— Не кажется. Он мой друг, — продолжаю изображать безразличие к происходящему, но уже чувствую, как тело откликается на близость герцога. Внутри все кипит, пылает жаром. — Неужели вам, герцог Линден, не знакомо понятие дружбы? Ах да, я забыла. Вам же неведомы все эти людские чувства.

Притворно прикрываю рот ладонью, словно сморозила глупость.

— Так и будешь продолжать мне “выкать”? После того, что между нами произошло?

— А что между нами произошло? — невинно смотрю на Райнхольда.

Мне нужно убедиться, что ему не так всё равно, как он хочет, чтобы я думала. Вывести его на эмоции — единственный шанс услышать искренние слова, увидеть правдивые действия. Мне подойдет любой способ. Ревность, ярость, страсть. Он должен поверить, что способен их испытывать, прочувствовать своей заледеневшей душой.

— Вот это, — герцог подается вперед и накрывает мои губы своими, вовлекая в глубокий жадный поцелуй, от которого мои колени начинают дрожать.

Отвечаю не менее жадно, прикусываю его губу и зализываю языком рану, вплетаю пальцы в его волосы, притягивая еще ближе к себе. Издаю тихий стон, когда Райнхольд спускается поцелуями ниже, на мою шею, ключицы, плечи. Оставляет влажные следы на всех участках, не скрытых платьем, словно ставит метки, все сильнее погружая меня в омут безумия. Тяжело дышу, в ушах шумит, а голова кружится от властных движений его рук, оглаживающих мою талию, спину, ягодицы. Кажется, я готова ему отдаться прямо здесь, в этой темной нише, находящейся совсем рядом с общим коридором.

— Тише, — неожиданно Райнхольд прерывается и прислушивается к чему-то.

Замираю, услышав тяжелые шаги, двигающиеся в нашу сторону.

— Ваша светлость? — резко выдыхаю и прячу лицо у Райнхольда на груди, услышав голос ищейки.

По крайней мере, он не доложит Давиду о том, какие непотребства я творю в королевском дворце.

— Да, Ульв, — спокойно откликается герцог, будто это не он еще минуту назад страстно целовал меня, вырывая рваные тихие стоны из моей груди.

— Кхм, простите, что помешал. Но экипаж уже подан, ждем вас и герцогиню.

— Мы сейчас придем.

Ульв удаляется.

— Интересно, почему он остановился именно там, не пытался заглянуть в нишу? — спрашиваю я, поправляя сбившуюся прическу.

— Это же очевидно, — отвечает Райнхольд, застегивая крючки на моем платье, которые успели расстегнуть его шаловливые пальцы, стремясь добраться до голой кожи. — Ульву знакомы твой и мой ароматы, он явно догадался, что мы здесь уединились не книгу прочесть.

Мои щеки заливает румянец, а низ живота неприятно ноет, напоминая, что нас прервали в самый неподходящий момент.

— А зачем мы здесь уединились? — вспоминаю, что так и не получила ответов на свои вопросы.

Райнхольд окидывает меня взглядом, в котором мне чудится ледяной вихрь, и тянет за руку в коридор:

— Идем.

— Куда?

— Поедем на место взрыва.

Он сообщает об этом так буднично, мимолетом. А у меня по спине проходит озноб, когда вспоминаю о вчерашнем.

— Зачем мне ехать? — упираюсь ногами в пол, из-за чего герцогу приходится остановиться и повернуться ко мне.

— Если душа покойного не может уйти, то она там. Обычно они очень привязаны к месту смерти.

— И? Предлагаешь мне с ним пообщаться?

— Да, — невозмутимо отвечает Райнхольд. — И помочь уйти. Не зря он приходил к тебе ночью. Не ошибусь, если предположу, что ты не хотела бы вновь увидеть в своей комнате?

— Я бы вообще предпочла его больше не видеть, — честно признаюсь я, поежившись.

— Я предполагаю, что он задержался в этом мире по какой-то причине, а теперь мучается. Только с тобой он может общаться, поэтому не оставит в покое, пока не добьется своей цели.