В один из долгих холодных вечеров я металась по покоям в поисках единственного верного решения. Должна ли я была подчиниться судьбе и с покорностью принять уготованное или восстать против неё в надежде изменить предначертанное? Я не могла знать, однако понимала, что, если останусь взаперти в огненном чертоге, то вероятнее всего лишусь рассудка. Я уже велела готовить сопровождение и лошадей, когда в опочивальню вошёл Нарви. Застав меня в сборах к путешествию и угадав моё очевидное намерение, сын улыбнулся, и его серьёзное встревоженное лицо смягчилось. Смутившись, я замерла, а после раскрыла ему объятия.

— Госпожа моя, я волновался за тебя, — признался красивый ас, крепко обнимая свою невысокую мать, которую уже успел перерасти. — И ещё больше волнуюсь за отца. Я пришёл, чтобы поговорить с тобой о нём, но вижу, что ты пришла к тому же заключению, что и я, — Нарви усмехнулся, окинув взглядом покои. Мы присели на мягкой тёплой шкуре у камина, чтобы побеседовать в спокойной обстановке. — Меня не покидает мысль, что повелитель покинул чертоги каким-то не таким, как раньше. Некая обречённость сквозила в его взгляде, и эти тоскливые глаза преследуют меня в страшных снах. Иногда я просыпаюсь в холодном поту и сам не могу понять из-за чего, но чувствую: что-то приближается. Я знаю, ты испытываешь нечто похожее, не так ли?

— Всё так, Нарви, — я даже не пыталась что-либо скрыть от проницательного юного бога. Он повзрослел, и, хотя для матери её сын навсегда останется ребёнком, стал рассудительным и мудрым собеседником. — Я не могу больше жить в неведении и томиться смутными предчувствиями. Я должна найти и попытаться вразумить повелителя, пока не стало поздно. Прошу, не пытайся остановить меня, ведь это решение и без того не было простым…

— Я не стану отговаривать тебя, мама, — не сводя с меня пронзительных соколиных глаз, согласился Нарви, — однако я не отпущу тебя одну в долгое и опасное путешествие. Я буду сопровождать тебя вместе с выбранными тобой стражниками, — я покачала головой и раскрыла губы, однако сын прервал меня раньше, чем я успела возразить: — Не спорь! Ни я, ни Вали никогда не оставим тебя одну. Не надейся, что хоть один из нас станет отсиживаться в золотом чертоге, если ты решишь отправиться в трудный путь.

— Нарви, я благодарю тебя за понимание, однако вы с братом останетесь здесь, несмотря ни на что. Вы не смеете нарушить волю своего повелителя, а кроме того…

— А кроме того, госпожа тоже останется в чертоге, — прервал меня насмешливый и вызывающий голос младшего сына. Не сговариваясь, мы с Нарви удивлённо обернулись. Из тени выступил Вали, скрестив руки под грудью, — ни один из нас не заметил, как он вошёл, и не знал, долго ли юный наследник бога огня находился в покоях и слушал наш разговор. Сын поклонился мне и приблизился к очагу. — Прости, мама, но я не позволю. Господин предугадал твоё намерение и вверил тебя мне, зная, что Нарви поддастся сочувствию и поддержит рискованное решение. Не так ли?

— Не бери на себя слишком много, Вали, — усмехнувшись, откликнулся он, поднимаясь на ноги, и глаза старшего сына бога обмана недобро сверкнули. Оторопев от происходящего, я и не задумалась о том, чтобы встать, а только переводила растерянный взор с одного сына на другого. Оба — такие юные и горячие — пылали решимостью и упорством. — Хочу напомнить тебе, что как младший сын повелителя ты здесь ничего не решаешь. И уж тем более не имеешь права указывать госпоже.

— Это говорит мне законный наследник, без зазрения совести пренебрёгший словом отца и господина? — с язвительной улыбкой парировал Вали, с вызовом глядя на брата. — Стыдно, Нарви! Что сказал бы повелитель, узнай он об этом?.. — старший ас стиснул зубы, сжал кулаки, и я догадалась, что колкие слова собеседника достигли цели и задели его. — Но ты прав в одном: я не смею указывать госпоже. А потому взываю к благоразумию вас обоих, ведь приказания отца распространяются на всех.

— Ты не понимаешь, о чём говоришь, — голос Нарви стал более холодным, жёстким, губы скривились от зарождающегося гнева. — Ты слепо подчиняешься приказу отца и не понимаешь, как заблуждаешься! Ты юн и не способен осознать: в жизни случаются часы, когда необходимо думать своей головой! Когда преступить повеление — меньшее из зол, нежели молчать и бездействовать. А потому не зли меня и уйди с дороги! — высокий ас сделал шаг вперёд, но настойчивый спутник, словно отражение, шагнул в сторону и снова остановился перед ним, перекрывая путь. Не помня себя от растерянности, я не спускала глаз с сыновей — таких разных и в то же время похожих. Губы мои шевелились, однако голос пропал. Нарви потянулся за мечом, но Вали опередил его: ловко отскочив в сторону, выхватил клинок из ножен и замер в боевой стойке, готовый к новому быстрому движению.

— Я не хочу сражаться с тобой, брат, — предупредил он, проговаривая каждое слово и крепче сжимая позолоченную рукоять. Глаза юного аса, тем не менее, горели решимостью. — Однако если придётся скрестить с тобой клинки, то так тому и быть! Я не позволю вам с матерью покинуть пламенные чертоги и подставить себя под удар. Даже если понадобится вбить эту мысль в твою голову… — Нарви не ответил. Одним плавным движением извлёк меч и тут же с разворота нанёс удар. Вали был готов к обманному манёвру и с завидной силой отразил его, заставив брата отступить на пару шагов, после чего нырнул к земле и рубанул снизу вверх. Остриё клинка сверкнуло перед самым лицом старшего господина, чудом успевшего уйти от удара и не заработать себе уродливый шрам на щеке. Осознав, что вспыльчивые сыновья не шутят и не дурачатся, я сорвалась со своего места испуганной птицей.

— Достаточно! — дрожащий звонкий голос, казалось, разрезал тишину не хуже мечей, свистевших в воздухе ещё мгновение назад. — Вы, верно, разум потеряли оба! — не думая о своём благополучии, я вклинилась между разъярёнными сыновьями, вынуждая обоих отвести клинки остриём в пол. — Вы же родные братья, в вас течёт одна кровь! Как вы смеете поднимать друг на друга меч, когда должны сражаться спиной к спине?! — несмотря на мои увещевания, Вали улыбнулся, оттолкнулся от пола и, сделав переворот в высоком прыжке, мягко, по-кошачьи приземлился за спиной старшего аса.

— Откажись от этого путешествия, мама, — твёрдым голосом проговорил он, перекинув руку через плечо Нарви и приставив лезвие к горлу. Я вскрикнула и зажала рот ладонями. — Нарушишь завет отца, и за несчастьями не придётся далеко ходи… — Вали не сумел завершить фразу, потому что, воспользовавшись тем, что он отвлёкся на миг, Нарви схватил соперника за плечи, согнулся и с силой перекинул через себя. Противник с грохотом врезался в тяжёлое деревянное кресло, опрокинул его и замер на полу. Я в гневе обернулась к старшему сыну. Волосы пылали огнём, словно у Локи, выразительные отцовские губы дрожали от злости. Я могла ожидать подобной выходки от своенравного Вали, но чтобы и спокойный доброжелательный Нарви поддался на провокацию?.. В такую ярость его умел ввергнуть один только младший брат.

— Хватит! — воскликнула я, опускаясь на колени рядом с сыном. Не смутившись общества матери, Вали грязно выругался и сел. Лоб юноши кровоточил, но, по крайней мере, он был жив и мог двигаться без посторонней помощи. У меня отлегло от сердца. — Убери меч, Нарви. А ты угомонись, Вали! Никто никуда не поедет, ясно? Прекратите этот беспредел! Локи высек бы вас обоих, несмотря на возраст, если бы стал свидетелем такого позора! — я осеклась и закрыла лицо ладонями, чувствуя, как слабею, как слёзы — мои вечные спутники — наворачиваются на глаза. До чего же докатился прежний мир, если брат пошёл на брата? Даже если обоими двигали благие с их точки зрения побуждения, меняло ли это суть?..

Позабыв об обиде и соперничестве, Нарви и Вали тут же обняли меня с двух сторон, согревая теплом разгорячённых тел. Не скрою: я испугалась. Я очень испугалась, что один из них может зайти слишком далеко и погубить другого. Не имело значения кто и кого, важным оставалось то, что большую часть своей долгой жизни я жила с подобным страхом, выбирая между отцом и мужем, а теперь осталась одна, без того и без другого. Я не могла допустить, чтобы история повторилась, потерять сыновей, как потеряла любимых асов. Не могла лишиться своего последнего утешения. Я готова была отказаться ото всего, лишь бы они никогда не стали соперниками и врагами. А к тому же… Увидев, как мирные и дружные братья вспыхнули на пустом месте, готовые всерьёз покалечить друг друга, я поняла, о чём говорил Локи. Время пришло. Мы больше ничего не решали. Я не сумею остановить бога огня…