Двое асов договорились выдвинуться в Йотунхейм на рассвете, а прежде решили отправить в дом Трюма гонца с радостной вестью, что сама Фрейя со своей свитой едет в его владения, чтобы отдать руку и сердце, и пора готовить свадебное пиршество и дар. Слуга ускакал уже после того, как Соль скрылась за цепью гор, оставив после себя лишь краешек подола — расплывчатую алую полосу на горизонте. Тор распрощался с Локи, как с верным другом, чему я не могла нарадоваться, и вернулся в свой чертог. Бог огня проводил гостя каким-то странным взглядом, доброжелательная улыбка соскользнула с его лица, как только громовержец шагнул за порог. Не говоря ни слова, он приблизился ко мне, обнял за плечи и повёл за собой в направлении столового зала. День выдался сумбурным, и Локи умудрился пропустить все трапезы до одной.
Мы ели в полном молчании, каждый в своих мыслях. Я украдкой наблюдала за мужем, и, хотя по внешним признакам я не находила поводов для беспокойства, врождённая чуткость не давала себя обмануть. Что-то с ним творилось. И к тому моменту, когда мы оба оказались в покоях повелителя, я уже всё решила для себя. Я стояла за его спиной и, нежно пройдясь ладонями по шее и плечам, снимала с них рубашку, обдумывая, как начать разговор. Локи был молчалив тем вечером, а значит, либо о чём-то размышлял, либо что-то скрывал. Я коснулась губами его плеча, чтобы привлечь к себе внимание.
— Скажи мне уже то, что так хочешь сказать, — видя меня насквозь, усмехнулся ас и повернулся, погладил по волосам. Я сделала к нему шаг, положила ладони на грудь и подняла на него взор. Мальчишеские нестареющие глаза следили за мной и посмеивались, хотя лицо стало чуть спокойнее, серьёзнее.
— Локи, возьми меня с собой в Йотунхейм, — не спуская с него внимательного взгляда, попросила я супруга. Тонкие губы дрогнули, изогнулись, а затем Локи зашёлся громким, досадным для меня хохотом. Я молча ждала, пока он отсмеётся, наблюдая за ним из-под нахмурившихся бровей. Осознав, что я не шучу, бог огня склонил ко мне голову, улыбнулся уголками губ.
— Это ещё зачем понадобилось? — произнёс он снисходительным тоном, каким говорил со мной, когда считал, что я выкинула что-то глупое и забавное, словно малое дитя. Я отступила на шаг, сложила руки под грудью, сжала губы, не скрывая своего неудовольствия. — Сигюн, Йотунхейм — суровый и опасный край. Это не место для госпожи.
— Потому вы только там и пропадаете? — приглушённым ироничным тоном поинтересовалась я в ответ. Двуликий бог пропустил колкое замечание мимо себя, однако улыбаться перестал. Вскинул красиво изогнутую бровь, точно спрашивал: «Вот как?» — Пойми меня, мой повелитель, — смягчившись, продолжала я, — мне нельзя покидать Асгард в твоё отсутствие, нельзя даже отлучиться из чертога. Я уже госпожа и мать, но до сих пор ничего не знаю о жизни за пределами крепости асов. Я изнываю от любопытства, хочу знать, как устроен мир. Мне интересно взглянуть на край, откуда ты родом, то место, что так притягивает и тебя, и других асов. А уже завтрашним утром я могла бы оказаться там под защитой двух сильнейших асов, да к тому же переодетая и никем неузнанная. Когда ещё мне представится такая возможность?..
— Ты счастья своего не ведаешь, маленькая избалованная госпожа, — его холодный спокойный голос уязвлял. Локи смотрел на меня свысока, и я, смутившись, на мгновение ощутила себя ребёнком. Однако отступать не собиралась. — Тебе повезло родиться в лучшем из миров — солнечном, тёплом и цветущем. Всю жизнь тебя опекали и защищали, так что ты понятия не имеешь, с какими трудностями и опасностями можешь столкнуться в нижних мирах. И я не собираюсь подвергать тебя им ради глупой прихоти.
— Действительно, что я могу знать о трудностях и опасностях?.. — я скривила губы, выдержала паузу. Разумеется, он всё понял — от меня не укрылся рассерженный выдох, стиснутые от злости зубы. Теперь я сумела уязвить его, и это принесло мне кратковременное удовлетворение. — Ты обижаешь меня своими словами, но я попытаюсь объяснить тебе причину своей настойчивости снова: во время родов, которым не было конца, я думала, что умру, не выдержу. Вся моя короткая жизнь пронеслась перед глазами, и я поняла, как много бы хотела увидеть и узнать. Как много где желала бы побывать. Я столько раз готова была отдать свою жизнь за тебя. Могу я хоть единожды рискнуть ей ради себя самой?..
— И долго ещё ты собираешься манипулировать мной при помощи сына? — после затянувшегося молчания, наконец, поинтересовался Локи, глядя на меня утомлённым и осуждающим взором. Я опустила ресницы, ощутила, как щёки наливаются румянцем. Что ж, он раскусил меня, проницательности у бога обмана не отнять.
— В последний раз, если позволишь мне отправиться в путешествие вместе с вами, — я постаралась улыбнуться как можно невозмутимее и естественнее, чтобы скрыть своё смущение, но поднять глаз не решилась. Супруг молчал, и тишина давила. Я не любила перечить ему, однако в этот раз слишком хотела добиться своего. Не только из глупой прихоти, как он считал. Я желала быть подле него, чтобы по возможности удержать мужа от опрометчивых поступков. Чтобы мир между двумя вспыльчивыми асами действительно был восстановлен. — Ты не можешь лишить меня удовольствия лицезреть Тора в уборе невесты. Хочу взглянуть, как они соединят руки с недалёким женихом…
Локи молчал, но узкие губы тронула тень улыбки. Я молчала тоже, ожидая его решения. Задумчивый взгляд прошёлся по моей шее, по волосам, по плечам и груди дальше по телу, и лицо мужчины приняло лукавое выражение. Я позволила себе улыбнуться уголками губ — очень мягко, призывно, ощущая в нём ту единственную слабость, которую могла использовать в своих интересах. Ясные глаза заволокла мутная пелена желания. Я уже не первый раз замечала, что ему нравится, когда я проявляю волю и характер, стою на своём. Грань между его восхищением и яростью была опасно тонка, но я училась чувствовать, как далеко могу зайти, играя чужим терпением.
— И какую же цену ты готова заплатить за своё любопытство?.. — склонившись над моим ухом, прошептал он, едва касаясь губами чувствительной кожи. Тепло дыхания вызывало сладкую дрожь между основанием шеи и плечом, и я слегка поёжилась, склонила щёку к плечу. Уловив томный взгляд на своих глазах, я раскрыла губы, с придыханием прошептала, что он может даже не называть её, потому что я итак всегда в его власти. Локи улыбнулся, обласканный моей ненавязчивой лестью и искренней покорностью. — Я всё же назову её, — усмехнувшись, отозвался он, подался вперёд и прошептал несколько слов. В первое мгновение я вспыхнула до самых корней волос и отшатнулась, смерила аса возмущённым, почти испуганным взглядом. Щёки стали горячими-горячими и тяжёлыми, губы пересохли, даже язык, казалось, не слушался меня.
Локи ничуть не смутило моё смятение. Его бесстыдство и самонадеянность не знали границ, что по иронии делало господина великолепным любовником. Повелитель лишь насмешливым характерным жестом изогнул и приподнял бровь, точно спрашивал, готова ли я сдаться и отступить. Во мне боролись смущение и упрямство, а также уязвлённая гордость. Если уж я сумела выявить слабости, с помощью которых изредка пыталась манипулировать богом огня, то и он не собирался уступать мне в этом умении. И я согласилась. Казалось, это неожиданное решение удивило супруга даже сильнее, нежели саму меня. Видимо, моё любопытство и жажда новых ощущений распространялись не только на Йотунхейм.
Ночью мне пришлось заплатить высокую цену. Однако, несмотря на то, что она сократилась почти вдвое, я спала таким крепким сном, что сумела отдохнуть и чувствовала себя наилучшим образом. Самым ранним утром золотой чертог пришёл в движение. Я отправилась к Дьярви — словно в издёвку надо мной Локи решил, что, раз я так стремлюсь принять участие в их переодевании, то на один день стану мальчишкой-слугой. Я не спорила, спонтанное решение господина даже развлекло и заинтересовало меня. Никогда прежде мне не доводилось носить мужскую одежду и уж тем более выдавать себя за кого-то другого. Портной подгонял под меня простые вещи, позаимствованные у Варди, так как среди слуг он был одним из немногих, кто больше всего приближался ко мне телосложением. Грубая ткань чуть раздражала нежную кожу, но в остальном одежда оказалась удобнее узких платьев с длинными подолами.
