Тор желал возвратиться к Сив, но, хотя я искренне сочувствовала незадачливому сыну Одина, я уговорила аса остаться, задержаться в моём обществе и не огорчать трепетную супругу. Поразмыслив, рыжебородый ас согласился. Признаться, меня не столько беспокоило самочувствие златовласой богини, сколько её длинный язык. И раз Локи считал нужным сохранить это дело в тайне, я намеревалась придерживаться пожелания своего господина всеми возможными способами. По крайней мере, до его возвращения. К тому же, терзал меня и другой повод для смутного волнения. Помню, нагнав мужа на пороге, я поймала его за рукав, остановила на мгновение. Не сводя с него проницательного взгляда, я спросила тогда, причастен ли он к произошедшему, правда ли пропажа Мьёлльнира оказалась нелепой случайностью или же стала опасной игрой, которую затеял коварный бог обмана. Локи ухмыльнулся, тёмные глаза лукаво сверкнули, но он ничего не ответил мне, поцеловал в уголок губ и вышел. По непроницаемому и спокойному выражению молодого лица совершенно ничего нельзя было разобрать.
Каверзный ас пропал и не возвращался долгое-долгое время, отчего мы с Тором начали опасаться, что и он исчез вслед за молотом. Солнце уже близилось к закату, заливая небеса золотисто-розовым светом, когда ожидание сделалось невыносимым, и мой нетерпеливый гость сорвался со своего места. Я не успела бы ни догнать, ни удержать его, если бы на пороге пламенных палат не появился Локи. Тор двумя широкими стремительными шагами сократил расстояние между ними, в волнении схватил бога обмана за плечо. Повелитель молчал и улыбался, карие глаза сияли таким озорством и задором, что я поняла: он что-то замыслил и едва сдерживает смех. Громовержец, конечно, столь тонких граней настроения уловить не мог и изнывал от неизвестности, беспокойно переминаясь с ноги на ногу. Я поглядела на мужа с ласковым укором, без слов прося смилостивиться над измученным спутником.
Локи поведал нам, что узнал, где находится Мьёлльнир. Молот действительно присвоил вороватый Трюм, чем глупец похвалялся во весь голос, думая, что никому не услышать его. Глаза Тора грозно сверкнули, он рассвирепел, засопел и двинулся к дверям, когда бог огня поймал аса за локоть и с усмешкой поинтересовался, как он собирается одолеть великана, пока у того в руках находится самое грозное оружие девяти миров. Тор пришёл в замешательство, снова потоптался на месте, затем привалился к стене в порыве злого бессилия и скрестил руки на груди. Мой супруг с завидной невозмутимостью наблюдал за его действиями, а я с немалым любопытством — за ним самим. Когда через некоторое время громовержец успокоился и образумился, Локи продолжил свой рассказ.
Стоило ему вернуться из страны великанов и принять свой обычный облик, как воля Всеотца, от которого не могло скрыться столь важное происшествие, призвала его на совет богов. Услышав это, сын Одина побледнел. Перед лицом верховных богов мудрый ас был вынужден признаться в пропаже Мьёлльнира и раскрыть виновного. Когда бедный Тор побелел окончательно, Локи, смеясь, уточнил, что имел в виду Трюма. Наглец-турс согласился вернуть молот, но взамен требовал в жёны Фрейю, прекраснейшую из богинь. Узнав об этом, асы и ваны возмутились, разъярились, и в Глядсхейме поднялся страшный шум. Однако, так и не найдя решения, боги затихли, приуныли. Только тогда у хитрого бога обмана появилась возможность привлечь к себе всеобщее внимание и предложить уловку, которая в очередной раз могла выручить из беды не только Тора или Фрейю, но и весь Асгард. Воспрянувшие духом боги так обрадовались совету, что повелели Тору выполнить его в точности, чтобы исправить совершенную оплошность и искупить свою вину.
Рыжебородый герой слушал внимательно, не перебивая, хотя лицо его то и дело меняло своё выражение. Надежда вновь забрезжила в суровых горящих глазах, когда он услыхал, что Локи нашёл решение сложившегося затруднения. С поразительной для крепкого телосложения ловкостью громовержец подскочил к богу лукавства и схватил его за ткань рубашки на груди, разве что только не поднимая над землёй. Я не сдвинулась с места, наблюдая за импульсивным гостем со сдержанной улыбкой. Тор не раз являлся в наш чертог с недобрыми намерениями, и я научилась различать, когда он вне себя от гнева и опасен для окружающих, а когда взволнован так, что без злого умысла не рассчитывает собственные силы. Знал это и пламенный ас. Он склонил голову и посмотрел на собеседника с нескрываемой насмешкой и осуждением. Укоряющий взгляд остудил пыл бога грома, он смутился, опустил Локи на пол и отстранился.
Пренебрежительным движением оправив одежды и откинув назад густые огненные волосы, супруг подбоченился, издевательски улыбнулся и, снова сдерживая смех, поведал нам подробности своего хитрого замысла. Уже несколько первых слов прояснили, что же так веселило его. Тор должен был облачиться в одежды невесты и заменить Фрейю в Йотунхейме. Давясь смехом, Локи рассказывал, что на радостях Ванадис согласилась одолжить громовержцу своё покрывало, чтобы спрятать волосы и лицо, и даже бесценное ожерелье Брисингамен, чтобы ни у кого из турсов не возникло подозрений. Тора закутают в складки свободного платья, а поверх покрывала наденут венок из цветов. А когда Трюм поверит в их обручение и в качестве выкупа за невесту вернёт Мьёлльнир, дело уж будет решено.
Я перевела взор на Тора, который дышал с такой силой и яростью, что, казалось, мог сдуть пол Асгарда, если бы захотел. Лицо его пошло красными пятнами, затем совсем побагровело, руки дрогнули. Локи не страшили происходящие в собеседнике перемены, особенно в отсутствие непобедимого молота и волшебных рукавиц. Он ухмылялся и глядел сыну Одина в глаза, ожидая, пока тот совладает с собой и сумеет вымолвить хоть слово. Я, тем не менее, старалась сдержать улыбку. С одной стороны, изощрённый план бога обмана был так чудесно прост, что обещал сработать, ведь большинство йотунов имело смутные представления о внешности асиний. С другой — он отличался беспощадной жестокостью и ударял по самолюбию и гордости Тора, взревевшего, что никогда он не облачится в женское тряпьё и не примет на себя позор, которого и века не смогут смыть. И я не могла упрекнуть его в неправдивости. Женоподобный ас вызывал столько насмешек и презрения в обществе богов, сколько не заслужить и куда более низкими и серьёзными пороками.
Спор закончился тем, что Тор, вконец разъярившись, обвинил Локи во лжи и желании насмеяться над ним. Я не вмешивалась, только переводила взгляд зорких глаз с одного аса на другого. В один миг губы повелителя дрогнули от гнева, однако, поймав мой красноречивый взор и вспомнив о своём обещании, мужчина лишь выдохнул и пропустил оскорбление мимо ушей. Скрестив руки на груди, он пообещал рыжебородому асу, что разделит с ним это приключение (я угадывала, как с языка его едва не сорвались слова «этот позор»), наденет на себя платье подружки невесты и отправится вместе с ним в дом Трюма. Разгорячённый препирательствами Тор раскрыл было рот в гневе, да так и осёкся, когда до него дошёл смысл слов собеседника. Локи предлагал ему помощь, более того, ничуть не опасался насмешек и порицания. Меня-то это решение не удивляло: муж не слишком дорожил мнением асов и ванов, к которым относился со скрытым презрением, так что их издёвки не могли затронуть его самолюбия и уверенности в себе. Однако Тор об этом не догадывался и принял предложение двуликого бога за высочайшее самопожертвование. Мы обменялись лукавыми понимающими взглядами.
Яростное упрямство Тора улетучилось, когда Локи вполголоса заметил, что редкостная глупость страшиться смеха асов и ванов, если в случае неудачи их смех и вовсе никогда больше не раздастся в Асгарде. Могучий ас задумался, опечалился и, в конце концов, кивнул, со смирением принимая свою унизительную долю. Благополучие родного края для него было важнее гордости, и честный воин понимал, что за свою ошибку придётся расплатиться. Это вызвало во мне уважение к оплошавшему гостю. Я положила ему руку на плечо в ободряющем жесте, заглянула в глаза, улыбнулась. Когда он обратил на меня внимание, пояснила, что не вижу ничего предосудительного в задуманной хитрости, напротив, если им удастся обмануть глупого Трюма и вернуться с Мьёлльниром, весь Асгард поднимет за них кубки, как за героев и ловкачей. Растерянный громовержец воспрянул духом, с благодарностью улыбнулся мне.
