— Я хотел, чтобы у нас было настоящее свидание.

— Я вижу. Обычно девушку сначала приглашают на него, не так ли?

Мужчина пожал плечами, когда остановился передо мной.

— Не думаю, что мы хоть раз делали что-то типичное, Ангел.

Он прав.

Рука Коннора скользнула по моему плечу, оставляя за собой табун муравьев по коже, прежде чем его большой палец касается моей челюсти.

— Не теряй себя, — его голос низкий и с ноткой предупреждения, — Я собираюсь поцеловать тебя, и мне нужно, чтобы кто-то из нас имел немного контроля.

Я дышу быстро, и не успеваю за тем, что он говорит. КОНТРОЛЬ?

Целоваться?

Прежде чем я успела об этом подумать, его губы уже оказались на моих. Сначала он поцеловал меня нежно, сладко, медленно, от чего мои пальцы на ногах скрутились. Я держалась за его плечи, нуждаясь в поддержке, потому что, клянусь, я почти таяла.

Затем поцелуй стал мощнее, и я уже даже не знаю, на какой планете нахожусь. Я чувствую себя невесомой, плыву в море желания, где он является всем, что существует в мире.

Музыка исчезла, бар затих, и остались только мы вдвоем.

Наши рты движутся вместе, не грубо, а исследовательски, будто у нас нет времени, кроме как сейчас. Это волшебно, прекрасно, и я хочу, чтобы это никогда не заканчивалось. Звук моего сердцебиения наполняет мои уши, когда я открываю губы для него.

Его язык тает на моем, и я стону.

Господи, так целоваться преступно.

Он наклоняет мою голову набок, призывая предоставить ему лучший доступ, и я подчиняюсь. Я бы отказалась от всего, чтобы этот поцелуй длился вечно.

Мои пальцы впиваются в его плечи, а его губы двигаются вниз, чтобы поцеловать мою шею.

— Тебе надо быть сознательной, — сказал он в мою кожу, прежде чем еще раз мягко поцеловать меня в шею.

— Знаешь, что со мной делают твои поцелуи?

Мужчина выпрямился с победной улыбкой на высокомерном лице.

— Да, и мне нравится результат.

Я улыбнулась и сделала шаг назад, немного шатаясь, от чего он улыбнулся шире.

— Осторожнее.

— Да, ты тоже следи за собой. Ты не такой уж и неуязвимый, каким притворяешься.

Коннор засмеялся глубоким гортанным звуком, который заставил меня снова его поцеловать.

— Я никогда не говорил, что я неуязвим. Когда дело доходит до тебя, Элли, я не сдерживаюсь.

— Думаю, что у тебя еще тот запас терпения, чтобы ты не говорил.

Он поднял одну бровь.

— О чем ты говоришь?

— Ну, я живу в твоем доме уже два месяца, а ты ничего не сделал, кроме поцелуя.

После того, как слова слетели с моих уст, я захотела дать себе пощечину.

— Ты хотела, чтобы я сделал что-то большее?

Да. Нет. Я не знаю.

— Я не должна этого хотеть, и поэтому рада, что ты этого не сделал.

Фактически я все еще замужем, и есть часть меня, которая не хочет, чтобы мы делали больше, чем то, чем мы занимаемся, именно по этой причине. Не то, чтобы я считала, что любой Бог на небе не поймет меня после всего, с чем я имела дело. Все-таки я думаю, что это скорее всего страх нового. — Я хочу, чтобы мои отношения с Коннором никогда не имели черных полос.

Много лет назад мы провели ночь вместе, хотя я никогда не должна была этого делать.

— Нет, это…. — Я закрыла лицо руками. — Я такая деревянная во всем этом, так что, пожалуйста, забудь, что я это сказала.

— Пожалуйста, объясни, — призвал он, когда мы сели.

— В следующий раз, когда мы будем вместе, я хочу, чтобы это было правильно. Ни мужа, ни секретов, ни других проблем, которые висят над нашими головами. Я хочу, чтобы это было только о нас.

Он протянул руку над столом, и я положила туда свою ладонь.

— Я сказал тебе, что буду ждать тебя вечно, и серьезно имел это в виду. Я чувствую, что эти восемь лет были моей тренировочной миссией.

Я попыталась улыбнуться, но почувствовала себя дурой.

— Мне жаль.

— За что?

— Я фактически объясняю тебе, что мы должны подождать, пока мой развод станет официальным.

— Скажи мне, я могу тебя целовать?

— Да.

— Могу ли я тебя обнимать?

Я кивнула.

— Да, конечно.

— Мы можем ходить на свидания?

— Надеюсь, что да.

Коннор улыбнулся.

— Тогда пока ты не будешь готова к чему-то большему, мы будем делать именно это. Я никуда не спешу.

— А что произойдет, когда твои шесть месяцев закончатся? — спросила я.

— Тогда мы разберемся с этим.

Не знаю, почему я надеялась на другое. С моей стороны несправедливо ожидать, что он будет обещать больше, и я действительно благодарна, что он этого не делает. Коннор всегда говорит мне правду. Он честен со мной, зная, что я не могу справиться с ложью.

— Хорошо, мы разберемся, — сказала я из солидарности.

— Сегодня вечером у нас первое официальное свидание, и я планирую ухаживать за тобой.

Я отклонилась назад и протянула руку.

— Ухаживай сколько влезет.

Ужин замечательный. Мы с Коннором смеемся, рассказываем еще больше детских историй, и говорим о хороших временах. Мы оба избегаем тяжелых тем и наслаждаемся обществом друг друга. Он договорился с администрацией бара, чтобы нам подали палочки моцареллы на закуску, чизбургеры на основное блюдо, а картошку фри заказал на гарнир. Это было мило, продуманно и абсолютно идеально.

— Расскажи мне о своих родителях, — проговорил Коннор, пока мы сидели в ожидании десерта.

— Не знаю, что сказать. Они были удивительные, действительно замечательные. Трагически погибли, но авария все-равно остается загадкой.

— Загадкой?

Я кивнула.

— Полицейские так и не нашли машину, которая их сбила, поэтому дело было закрыто.

— Мне очень жаль. — Его голос наполнен сочувствием.

Впервые мне не так грустно. Удивительно, как исцеление может происходить таким образом, о котором даже не задумывалась.

Раньше, при упоминании о них, я бы впадала в депрессию, но сейчас хочу вспоминать хорошее, а не плохое. Я устала всегда возвращаться к тем эмоциям, как когда они умерли.

— Я так надолго застряла и… Я не знаю. Видимо, я забыла, как сильно мои родители любили друг друга. Иногда на это было почти отвратительно смотреть. Мой отец всегда целовал маму. — засмеялась я. — Я помню, как однажды зашла на кухню, а он прижал ее к стене. Мне было шестнадцать, поэтому я хорошо знала, что они делают.

Коннор улыбнулся.

— Я никогда этого не видел, слава Богу. Для меня моя мать умерла девственницей.

Он такой дурак.

— Из того, что ты мне рассказал о бессмертной любви вашего отца к ней, я предполагаю, что это неправда. Кроме того, она родила четырех мальчиков за пять лет. Это означает много секса.

Его лицо скривилось.

— Нет, они занимались сексом только четыре раза, и больше никогда не прикасались друг к другу.

— Этого бы ты хотел, если бы мы были вместе? — Мои пальцы скользнули по его ладони.

Он прочистил горло.

— Нет. Когда я тебя добьюсь, Элли, ты тоже захочешь проводить со мной больше времени.

— Неужели?

Не то, чтобы я нисколько не сомневалась в нем. Я хочу его и сейчас. Прикосновения и поцелуи — это как наркотик, от которого я не могу отказаться. Не могу представить, как это будет, когда мы наконец-то снова займемся любовью.

— Несомненно.

— Я с нетерпением жду вызова.

Коннор поднялся на ноги и обошел стол.

— Говорят, что танцы — это все-равно, что заниматься сексом в одежде.

— Это правда, так говорят?

— Да. Ты потанцуешь со мной?

— Сейчас? Но музыки нет.

Он улыбается, протягивая руку.

— Нам это не нужно.

Я положила свою руку на его, и мы немного отошли от стола, который занимает большую часть танцпола. Коннор остановился, и я вступила в его объятия. Вместе мы качались, прижимая щеки друг к другу, и держались за руки. Он был прав. Нам не нужна музыка.

Я закрыла глаза и запомнила этот момент. Вот мы здесь, в баре, где познакомились много лет назад, танцуем так же, как в тот вечер.