Тео все еще занят тем, чтобы натянуть рубашку через голову.

— Да, это так.

— Можно мне пойти?

Он на секунду прекращает свои неистовые движения, прежде чем медленно стягивает рубашку.

— Я не думаю, что это хорошая идея.

Мое сердце замирает. Я все еще позорная тайна Тео. Девушка, которую ему приходится запихивать в шкаф. Девушка, которую он не может привести на свои семейные вечеринки. Девушка, которую он может трахать за закрытыми дверями, но не может держать ее за руку на публике.

Раньше это подкрадывание было сексуальным, но теперь в нем появилась кислая нотка.

— Как твой друг, Тео. Не более того.

Он слегка улыбается мне.

— Возможно ли это?

— Я могу справиться с тем, чтобы не трахаться с тобой в течение одного вечера.

Его улыбка превращается в гримасу.

— Мой отец не будет счастлив.

— Почему? Он едва знает меня.

— Он сказал мне держаться от тебя подальше. Из-за ситуации с Ноэль.

Даже несмотря на то, что так не должно быть, вспышка боли пронзает мою грудь.

— Я рада, что ты не послушал.

Тео берет меня за руку.

— Я тоже.

Хлопает дверь. Мы оба замираем.

Тео вскакивает на ноги, лихорадочно натягивает джинсы и открывает дверцу шкафа.

Колин издает легкий смешок.

— Ты там одевался, чувак?

— Неа. Вообще-то, решил вздремнуть. Что-то в тесноте заставляет меня спать как младенца.

Я застыла в шкафу, убежденная, что Колин в любую секунду позовёт Тео, чтоб сказать свое дерьмо, распахнет дверь и найдет меня здесь.

Часть меня хочет, чтобы он это сделал. Сорвать повязку; покончить с этим. Я хочу иметь возможность держать Тео за руку и целовать его на публике. Надеть носок на его дверную ручку и позволить ему трахнуть меня в его постели. Привести его обратно в "Chi Omega" и обменяться подмигиваниями с моими сестрами из женского общества, пока я веду его наверх.

— Это действительно чертовски странно, — говорит Колин. — Но пока ты не спишь в моей постели, мне на самом деле насрать. Ты идешь на кафетерий?

— Да, я спущусь через секунду.

Дверь закрывается, отмечая уход Колина, и я вылетаю из шкафа.

Тео уже запускает обе руки в свои волосы.

— Это было слишком близко. Что, если он вошел в комнату до того, как мы закончили?

— Разве не для этого вся эта история с носком на дверной ручке?

— Я не могу позволить ему узнать, что я трахаюсь с девушкой в нашей комнате.

Я напрягаюсь.

— Я не просто девушка.

Взгляд Тео смягчается, и он сжимает мои руки.

— Черт возьми, нет, ты не такая. Ты единственная девушка, Кэсс. Но ты понимаешь, почему никто не может узнать о нас.

— На самом деле, я не знаю. — Я вырываюсь из его объятий, сердце колотится у меня в горле. — Вы с Ноэль расстались. Я понимаю, что твой отец думает, что это выставит тебя виноватым или что-то в этом роде, но ложь - это то, что действительно выставляет тебя виноватым. И ты знаешь, что ты невиновен, так почему это должно иметь значение, какие предположения делают люди? Ты должен иметь возможность быть с тем, с кем хочешь. Возможно, твой отец не всегда и во всем прав, и тебе стоит как-нибудь прислушаться к своей интуиции.

Он больше не произносит ни слова, и я выползаю из его окна тем же путем, каким вошла. Я не знаю, может, я только что облажалась с Тео. От этой мысли у меня болит в груди. Но мне уже надоело быть его тайной.

ТЕО

— Tео! — Зовет моя мама, махая мне туда, где она стоит в нашей душной гостиной с ван Бюренами. — Подойди поздороваться!

Трудно поверить, что родители Ноэль присутствуют на официальном ужине, в то время как их дочь пропала. Черт возьми, меня бы здесь даже не было, если бы мои родители не настаивали на этом. Но я думаю, что они не могут вечно откладывать свою жизнь, и сейчас они действительно ничего не могут сделать, кроме как ждать ответов.

Я единственный, кто откладывал свою жизнь. Притворяюсь, что все еще встречаюсь со своей бывшей девушкой, и проваливаю все с девушкой своей мечты.

— Привет, мистер и миссис ван Бюрен. — Я одариваю их своей лучшей, очаровательной улыбкой молодого человека. — Могу я предложить вам что-нибудь выпить? — Все, что угодно, лишь бы отвлечь меня от мужчин в костюмах, спрашивающих, как далеко я продвинулся в своей докторской программе — все еще всего лишь студент — и женщин за пятьдесят, сжимающих мои бицепсы и говорящих мне, что когда-нибудь я сделаю женщину очень удачливой.

Мама отмахивается от моего предложения.

— Ты не приносишь напитки, Тео. Позволь официантам сделать это. Ван Бюрены только что сказали мне, что есть новости по делу Ноэль!

Мое сердце наполняется надеждой.

— Правда?

Губы миссис ван Бюрен на секунду поджимаются, прежде чем она снова расплывается в вежливой, вымученной улыбке.

— Отчасти. Полиция подозревает, что к этому мог быть причастен кто-то из близких Ноэль. Они пока не предоставили нам никакой дополнительной информации, несмотря на мою настойчивость. — Она хватает напиток с одного из подносов официанта, когда он проходит мимо, и отпивает из него. — Правоохранительные органы в этом городе абсолютно некомпетентны, я клянусь.

Кто-то близкий Ноэль. У меня скручивает живот. Кого они могли подозревать?

Брюнетка в длинном струящемся красном платье и тренче входит в фойе, вертя головой, как будто кого-то ищет. Облегчение расслабляет напряженные мышцы моих плеч.

— Извините, — говорю я ван Буренам и направляюсь прямо к ней.

Папе это может не понравиться, но после нашего последнего разговора я понял, что Кэсс была права. Никто не подумает дважды о ее присутствии здесь, а мой отец не всегда и не во всем прав. Мне нужно начать прислушиваться к своей интуиции. Если она хочет быть здесь, я хочу, чтобы она была здесь. Поэтому я отправил ей приглашение несколько дней назад.

Она так и не ответила. Не могу винить ее за то, что ей нужно время, чтобы принять решение, простить меня. Но я так чертовски рад, что она здесь.

Я не могу сдержать улыбку, которая расползается по моему лицу. Все, чего я хочу, это подхватить ее на руки, но я пока не уверен, что это то, чего она хочет.

— Ты пришел.

Кэсс снимает жакет, перекидывая его через руку и обнажая малиновое платье под ним. Ее сиськи почти вываливаются из топа.

Я тяжело сглатываю, но заставляю себя снова посмотреть ей в глаза.

— Я рад, что ты здесь.

Она улыбается, губы накрашены красным.

— Для чего существуют друзья?

— Означает ли это, что я прощен?

Она хватает меня за руку и тянет по коридору.

— Проведи мне экскурсию, и я подумаю об этом.

Как только мы доходим до ванной, я втаскиваю ее внутрь и запираю за нами дверь, запах ударяет мне в нос. Мы не включаем свет, но я могу различить очертания ее черт в мерцающем свете свечей. Ее большие карие глаза, приподнятые брови, идеальные пухлые губы.

Она усмехается.

— Я не думала, что друзья вот так тайком общаются друг с другом.

Я просовываю руку ей между ног.

— Они не встречаются тайком.

— В соседней комнате идет вечеринка, — притворяется она, протестуя. — Здесь половина района.

— Тогда нам лучше поторопиться. А тебе лучше помалкивать.

Она хватается за мои брюки, обнаруживая твердую выпуклость, которая, как она знала, будет ждать ее. Я хватаю ее за бедра и швыряю на стойку, прежде чем одернуть ширинку.

Последние несколько дней без нее мой член жаждал ее киски. Я больше не могу ждать. Я зажимаю ей рот рукой, как клейкой лентой, сдвигаю ее трусики в сторону и вонзаюсь в нее.

Ее крик приглушен моей ладонью. Моя рука сжимает ее бедро, чтобы раздвинуть ее ноги, в то время как я продолжаю входить в нее сильнее, чем когда-либо трахал ее прежде. Она стонет в мою ладонь.

Я дергаю ее платье вниз, так что ее сиськи высовываются наружу, и глубоко засасываю сосок в рот, прежде чем прикусить зубами. Она снова стонет, но моя рука плотно прикрывает ее мягкие губы. Единственные звуки, которые наполняют комнату, - это мое ворчание и шлепанье кожи о кожу.