— Не знаю. По-моему, нам рано об этом говорить…

Но он на своей волне.

— Девочка и мальчик. Маленькие Абрамовы.

В груди странно щемит. А ещё меня по какой-то причине пугают эти разговоры.

— Почему Абрамовы? Может, я решила бы оставить свою фамилию себе и детям, — пытаюсь пошутить, но Марсель, очевидно, не оценив шутки, таким обжигающе ледяным взглядом меня награждает, что не по себе становится.

— Встань. Пойду проверю мясо, — цедит холодно.

Поднимаюсь с бревна, понимая, что не стоит сейчас дальше развивать диалог. Его ведь явно рассердила моя фраза.

Что ж. Надо переждать бурю.

Достаю телефон и, пользуясь случаем, проверяю директ.

«ТЫ СКОРО УМРЁШЬ, ТВАРЬ!»

«ТЫ СКОРО УМРЁШЬ, ТВАРЬ!»

«ТЫ СКОРО УМРЁШЬ, ТВАРЬ!»

«ТЫ СКОРО УМРЁШЬ, ТВАРЬ!»

«ТЫ СКОРО УМРЁШЬ, ТВАРЬ!»

Удаляю одно сообщение за другим. Заношу в чёрный список очередного пользователя.

— Ты так и не сказала?

Дёргаюсь, испугавшись голоса Полины, присевшей справа от меня.

— Тата.

— Нет.

— Послушай, ты должна показать ему эти сообщения, — наставляет строго, пока ребята суетятся с тарелками.

— Зачем?

— Затем, что тебя атакует какой-то неадекват.

— Пусть на радость атакует, если заняться нечем.

— Нельзя так халатно относиться к этим угрозам, понимаешь?

Подруга не может успокоиться по этому поводу с тех пор, как случайно увидела на экране монитора ряд сообщений с фразой «Я ВЫРЕЖУ ТВОЁ СЕРДЦЕ».

Её это очень испугало.

— Ты должна рассказать ему, — упрямо гнёт свою линию.

— Полин…

— Джугели, если ты не расскажешь, я расскажу! — заявляет в лоб.

— Только попробуй, — осаживаю взглядом.

— А вот и шашлындос! — весело объявляет Чиж. — Налетай, народ!

— М-м-м! Пальчики оближешь!

— Оля, давай тарелку, я положу тебе.

Паша принимается ухаживать за девушкой. Милана замечает этот джентльменский жест и стискивает от раздражения зубы.

Марсель занимает место напротив. Рядом со мной не садится. И это очередное доказательство того, что он всё ещё на меня злится.

— Что там за шум?

Рокки начинает лаять.

— Машина какая-то вроде подъехала.

— Кого-то ждём?

— Нет.

Все поворачиваются к калитке, а уже вскоре во дворе появляется девушка Ромасенко, она же дочь мужа его матери. (Я её как-то на одной из фотографий видела).

Высокая. Худая. Длинноволосая.

Модельной походкой направляется к нам.

— У-у-у… — Паша косится на товарища. Тот, в свою очередь, спокоен как удав.

— Всем привет, — довольно натянуто улыбается Вика, здороваясь с присутствующими.

Ох и не люблю я это имя. Оно у меня с Ковалёвой прочно ассоциируется.

— А я и думаю, где мой парень пропадает? Не на даче ли друга зависает с выключенным телефоном. Что у вас тут? М-м. Шашлык? — наклоняется и ворует со стола кусочек мяса. — О, и ты здесь, болезная, — буквально уничтожает Риту недобрым взглядом.

— Привет, — вполне миролюбиво отзывается та.

— Вика явно еле сдерживается.

— Уверена, наедине она устроит ему самый настоящий скандал.

— Интересно, что задело сильнее. То, что Максим не позвал её сюда или то, что здесь находится Рита.

— Второе конечно. Вику серьёзно напрягает его трепетное отношение к этой девочке.

Мы с Полиной на кухне. Моем посуду. Температура упала и даже у костра стало ощутимо холоднее. Поэтому было решено зайти в дом.

— Вы с Марселем повздорили, что ли?

Естественно, она заметила перемены в его поведении. Отпираться бессмысленно и глупо.

— Так, ерунда. Помиримся.

Поля выгибает бровь, но в душу тактично не лезет, вместо этого неожиданно переключаясь на другую тему.

— Как думаешь, у Илоны и правда закрутится с этим рэпером?

— Кто знает, — пожимаю плечом.

— Надеюсь, да. Жаль её. Столько лет по Кучерявому страдала безответно.

— Не появись я на горизонте, может, у них что-то получилось бы, — рассуждаю вслух.

— Нет, Тата, и она это прекрасно осознавала. Спустя время даже стыдно за то, что я цинично наступила на больную мозоль, — вздыхает виновато.

— В каком смысле?

— Я не рассказывала тебе.

— О чём?

— Мы разругались до твоего приезда из Барселоны, когда Марсель оставил её сидеть со мной после случившегося на той съёмной квартире.

Моя очередь удивлённо приподнимать бровь.

— Я столько всего обидного ей наговорила, — качает головой.

— Например?

— Обвинила в том, что она двуличная. Дружила с тобой в школе и втихую мечтала оказаться на твоём месте. Предположила, что она наверняка ждала, когда ты уедешь, чтобы утешить Марселя в больнице.

— Так и сказала?

— Да. А ещё уколола её. Мол, чувства самоуважения нет совсем. Слышать, как парень поёт о другой, и ложиться под него.

— Филатова… — у меня глаза на лоб лезут.

— Ну а чего? Я случайно стала свидетелем их скупого диалога. Вот и разозлилась в моменте. Всё ей в лоб высказала тем же вечером, зафиналив тем, что она как была третьей лишней, так и осталась.

— Вот даёшь!

— Илона, кстати, всё это стойко стерпела. Ничего мне в ответ не противопоставила, хотя по глазам я видела, что задела за живое.

— Без комментариев просто.

Она разводит руками.

Что ж. Теперь понятно, почему не сложилось их общение.

— Сегодня на Чижова смотрела и как-то мне так не по себе стало за тот поступок… Они ведь настолько несчастные люди. Что он, что она.

— Больше грязной посуды там нет, — докладывает Милана, метеором ворвавшаяся на кухню. — Оля с Ритой собрали весь мусор. Так что в беседке и у костра чисто.

— Отлично.

— Девочкам велено распределиться по комнатам и спать наверху.

— Ладно.

— Вы только гляньте на них! Всё как раньше…

Отодвигает занавеску и мы дружно прилипаем к окну, откуда открывается вид на внутренний двор.

Парни сидят в вышеупомянутой беседке. Курят, что-то обсуждают, смеются.

Так тепло в груди становится, когда вижу, как Он снова улыбается.

— Ещё бы Дениса к ним, — расстроенно вздыхает Мила и Полина болезненно морщится, отступая от окна.

Произошедшее полгода назад, до сих пор морально на неё давит.

— Ты так и не сходила к нему?

— Нет.

— Почему? — искренне не понимает девчонка. — Он ведь, наверное, ждёт, что придёшь.

— Я не могу.

— Как-то это неправильно, по-моему.

— Милана, — выразительно на неё смотрю и отрицательно качаю головой.

Какая муха её сегодня укусила!

— Это просто моё мнение.

— Оставь его при себе, хорошо? — ругаю сердито.

Она обиженно поджимает губы и, прихватив с собой пакет сока, уходит.

Пять минут спустя и мы поднимаемся на второй этаж, чтобы выбрать себе комнату.

Размещаемся в крайней слева. По очереди посещаем ванную, купаем Рокки, переодеваемся в пижамы и укладываемся в кровать все втроём.

Шерстяной засыпает первым, устроившись у наших ног.

— Она права, — нарушает молчание подруга некоторое время спустя. — Из-за меня Денис в тюрьме.

— Полин…

— Я бы, может, и хотела увидеться, но как?

Разворачиваюсь к ней лицом.

Она лежит на спине. Смотрит в потолок.

— Знаешь, бабушка с детства закладывала в меня чувство отвращения к противоположному полу. Помню, как она постоянно повторяла: «Поцелуи и всё то, что творится между мужчиной и женщиной, — от лукавого. Страшный грех, за который горят в аду».

— Так и говорила?

— Да. И надо признать, её слова отпечатались на подкорке намертво. Я же парней как огня боялась и искренне верила в то, что бабушка говорит правду.

— И когда ты усомнилась в этом?

— О нет. Я не усомнилась. В ночь на выпускной, когда мы всем классом прыгали с пирса, Денис меня поцеловал, — выдерживает паузу, будто воскрешая в памяти то, что случилось тогда между ними. — Это было так прекрасно, так волнующе и пугающе одновременно, — тихо вздыхая, прикрывает глаза. — Я потом всё утро на горохе стояла. Так меня раньше наказывали.