— Окей. Да, алло.

Пока Паша общается с кем-то по телефону, мы внимательно разглядываем друг друга.

— Ты насовсем?

— Нет, завтра надо вернуться. А там уже останется пара недель до моей свободы.

Киваю.

Очень рада, что срок пребывания в стенах реабилитационного учреждения заканчивается. Хотя признаю: была какая-то особая романтика в этих наших встречах, проходящих на его территории.

Я искренне старалась поддерживать Марселя. Регулярно приходила в дни посещений и мы проводили наедине отведённое нам время.

Играли в шахматы. Гуляли в парке. Сидели на лавочке. Точнее я сидела, а он, по обыкновению, лежал на моих коленях.

Молчали. Иногда много разговаривали. Иногда просто долго целовались. До тех пор, пока не начинали неметь губы.

Несколько раз ездили домой, когда его стали отпускать на этапе социализации. Смотрели фильмы, я готовила ужин…

На самом деле Марсель — большой молодец. Он держался все эти месяцы очень стойко. Если случались периоды депрессии, справлялся. Если возникало желание бросить лечение, звонил отцу. Это всегда действовало на него отрезвляюще.

Да. Ян Игоревич, несмотря на отсутствие веры врачей, пришёл в себя. Что самое удивительное и невероятное, именно в те самые минуты, когда сын, разругавшийся с персоналом больницы, стоял возле его кровати.

Как после этого, скажите, не верить в чудеса?

Лично мы — верим.

Не могу передать, какое невероятное счастье испытала семья Абрамовых в тот вечер!

Знаю, что парень до сих пор каждый день заходит в часовню, которая есть на территории центра.

Говорит, просто ставит свечу и благодарит Того, кто сверху, за то, что молитвы были услышаны.

— Покурю, сгоняю в магаз и буду ждать вас, — сообщает Горький, когда добираемся до ЖК. — Филя уже на даче, если что.

Озадаченно выгибаю бровь.

— Погода суперская. Едем жарить шашлыки. Первомай же, — озорно подмигивает мне Пашка.

— Погодите, а Рокки? — спрашиваю, выбираясь из салона.

— Тоже возьмём, чё. Пусть носится на природе.

— А если испортит что-нибудь тебе в машине?

БМВ последней модели явно не предназначена для перевозки животных.

— Да забей. Не испортит. Рядом с собой посадишь и будешь следить. Плед в багажнике есть, ща постелю назад.

— Идём, — Марсель забирает у меня спортивную сумку.

Направляемся к высотке.

В холле здороваемся с улыбающимся консьержем.

Заходим в лифт.

Встречаемся глазами и, обжигаясь чувствами, пылающими в них, наконец, измученные тоской, соприкасаемся губами.

Разные поцелуи случались, но этот… Какой-то по-настоящему взрослый, откровенный. Столько в нём страсти и голода, что голова от накатившего волнения кружится.

Все мысли куда-то уплывают. Ноги становятся ватными. Упасть не позволяет лишь то, что парень крепко держит меня за талию.

Кабина останавливается.

Затуманенным сознанием идентифицирую механический голос, объявляющий наш этаж, но прервать то, что происходит, нет сил. Благо, Марсель сам отступает назад, перемещая наши тела в холл.

Там продолжаем бесстыдно целоваться, хоть и знаем про наличие камер.

Если бы не пёс, учуявший присутствие хозяев, мы бы, наверное, ещё долго не попали в квартиру.

Марсель нехотя отстраняется и достаёт из кармана свои ключи.

Я отступаю чуть в сторону. Рассеянно приглаживаю волосы, ощущая себя пьяной от переизбытка эмоций.

— Здорова, пацан!

Пользуясь тем, что Шерстяной переключил внимание на себя (шансов проигнорировать его приветствие у Марса просто нет), сбегаю в ванную, где пытаюсь привести себя в порядок и успокоиться.

Быстро принимаю душ. Натянув высохшее постиранное бельё, снятое с полотенцесушителя, вспоминаю о том, что оставила халат в комнате и, чертыхнувшись, закутываюсь в полотенце.

Закинув юбку и топ в корзину, выхожу.

Марсель с четвероногим прилипалой на балконе. Разговаривает с кем-то.

Только успеваю добраться до шкафа и открыть его, как парни появляются в комнате.

— Давай ма, — Кучерявый, разгуливающий по квартире в одних джинсах, сканирует пристальным взглядом моё тело. Да так, что кровь моментально приливает к щекам. — Перезвоню потом. Всем передай привет: бате, хулиганке Соньке и Петьке.

Достаю спортивный костюм с полки и намереваюсь вернуться в ванную по тому же маршруту, но не тут-то было.

— Стой, — преграждает дорогу.

— Надо поторопиться. Паша ждёт.

— Он поехал в шиномонтажку. Колесо спускает. Наберёт, когда будет у ЖК.

— М.

— Иди сюда, — ловит мои пальцы.

— Не сердишься, что поменяла шторы?

Кое-кто испортил прежние от скуки.

— Эти мне нравятся даже больше.

— Правда?

— Да.

Притягивает к себе и снова целует. Сперва сдержанно и нежно, но стоит мне ответить, как всё в секунду меняется.

Вот я уже без вещей и прижата его горячим, обнажённым торсом к стене. Каждую напряжённую мышцу ощущаю.

— Постоянно о тебе думал, — пылко произносит прямо в ухо.

— И я.

Его губы припадают к шее. Чувственно и настойчиво ласкают её, вызывая уже знакомое ощущение тяжести внизу живота.

— Ты так вкусно пахнешь, — носом ведёт по коже, делает глубокий вдох и я покрываюсь мурашками.

Целуемся.

Увлечённо и жарко.

Всё дальше уплывая куда-то.

Как перемещаемся на кровать, не помню. Как остаюсь без полотенца в одном белье — тоже.

Не соображаю ведь совсем. Да и хочу ли? Большой вопрос.

— Свали, блохастый! — ругается парень на собаку, решившую присоединиться к нам.

— У него нет блох. Мы лекарство принимаем и носим специальный ошейник.

— И всё равно я не жду его тут сейчас, — ворчит Марсель недовольно. — Вниз!

Рокки спрыгивает на пол и издаёт забавные звуки, явно выражая несогласие на этот счёт.

Смеюсь.

— Он хочет поиграть с тобой.

— Лучше ты, — ложится на спину. Закидывает одну руку за голову. Второй манит к себе.

Ну ладно. Сам напросился.

Почувствовав невесть откуда взявшуюся храбрость, забираюсь наверх и, хитро улыбаясь, начинаю рисовать узоры на его груди.

— Я переставила стол на кухне в другой угол.

— Да хоть выкинь его.

— А вазы с сухоцветами ты заметил? Они мне так понравились! Очень подходят по стилю для твоей квартиры.

— Нашей.

Не комментирую его ремарку.

Пусть я и живу здесь, никогда не посмею сама так сказать.

— Хочешь поцелую?

— Не спрашивай.

Наклоняюсь. Целую. Затем повторяю всё, что видела в его исполнении ранее.

Заявляю с полной уверенностью: поцелуи в шею мужчины любят не меньше нашего. По крайней мере, мой так точно.

Сегодня решаюсь ещё на один эксперимент.

Сползаю немного. Касаюсь губами рельефного пресса и довольно отмечаю, как парень при этом вздрагивает.

Целую чуть ниже. Скользнув языком по напряжённым мышцам, поднимаю взгляд.

— Нравится так?

Судя по тому, как он сглатывает и смотрит на меня, очень даже да. Хотя конечно имеются и другие, выдающие его признаки.

Ещё раз повторяю свои действия смелее. Ноготком намеренно задеваю выглядывающую из-под джинсов полоску трусов.

— Тата…

Подтягивает меня к себе.

Перекатываемся — и вот я снова под ним. Принимаю его напор и сумасшествие. В ответ даю всё тоже самое.

— Марсель…

Зацеловывает меня до беспамятства.

Дыхание перехватывает, когда он, толкнувшись возбуждённым пахом вперёд, даёт мне почувствовать, как сильно жаждет близости.

Раньше я смутилась бы и испугалась, но дело в том, что я тоже очень этого хочу.

— Может, не поедем на дачу к ребятам? — тихо шепчу, глядя в его захмелевшие от страсти глаза. Они как омут. Затягивают в царство похоти. Обещают так много всего!

Гладит моё лицо.

— Останемся? — изучает его внимательно.

— Да, — отбрасываю ненужные сомнения прочь, пока моё сердце отчаянно бьётся ему в рёбра.

Секунда. Две. Три.

Запечатываем наше общее решение жарким поцелуем и… В это же мгновение чёртова трель звонка безжалостно разрушает окутавшую нас магию.