Вроде всё закончилось, а сердце до сих пор стучит как ненормальное и сжимается от боли, стоит увидеть сбитые костяшки его пальцев.

— Что? — смотрит на меня исподлобья, медленно выдыхая дым.

— Не нужно было этого делать, — качаю головой.

— Сам разберусь. Что нужно, а что нет, — стряхивает пепел.

— Он твой друг.

— И дальше что? Это даёт ему право вести себя подобным образом?

— Ты набросился на него так, что мне… Стало страшно, — говорю как есть. Потому что очень сильно испугалась.

— Ромасенко получил то, что заслужил, — отзывается холодно. — Я не собираюсь обсуждать это. Наша машина? — уточняет, глядя на подъезжающий автомобиль.

— Да.

— Поехали, — выбрасывает окурок и открывает дверь, когда такси останавливается рядом с нами.

Оба садимся назад.

Марсель закидывает руку назад. Прикрывает глаза.

Всю дорогу до отеля слушаем по радио дурацкую юмористическую программу и сопровождающий эфир смех водителя. Неуместный и раздражающий, учитывая обстоятельства.

— Кто трезвонит?

Марсель замечает, что я несколько раз подряд кого-то сбрасываю. Однако из-за спецплёнки, защищающей экран от любопытных глаз, увидеть имя абонента совершенно точно не может. Поэтому я лгу, дабы не обострять сейчас. И без того ведь накал нешуточный.

— Поля. Потом перезвоню.

Он молча отворачивается к окну, а я мысленно посылаю «добрый привет» своему неугомонному бывшему тренеру, объявившемуся по закону подлости в самый неудачный момент.

— Аха-ха-ха-а-а!

— Слушай, мужик, выключи это дерьмо! — несдержанно бросает Марсель водителю.

К счастью, тот реагирует адекватно. Прикручивает громкость почти в ноль и даже виновато извиняется, покосившись на пассажира, пребывающего в дурном расположении духа.

Как итог, оставшийся путь едем в напряжённой тишине.

— Всего доброго. Спокойной ночи, хорошего отдыха, — произносит мужчина, уже когда паркует машину у центрального входа в отель.

— И Вам.

Собираюсь выйти. Открываю дверь, и в эту самую секунду телефон, зажатый в моей ладони, вибрирует снова.

Оказываюсь абсолютно не готова к тому, что парень выхватывает его из моих рук и выходит с другой стороны.

Чёрт!

Сердце пропускает удар.

Нет-нет-нет!

Торопливо выбираюсь из ниссана. Шагаю к тротуару.

Марсель, конечно же, уже встречает таким взглядом, что становится ясно: скандала не избежать.

— Поля, — зло усмехнувшись, показывает экран, на котором горит проклятое Хавьер.

Почему, ну почему я не заблокировала его после того нашего последнего разговора в офисе! Дура!

— Я объясню… — сглатываю нервно.

А потом непроизвольно зажмуриваюсь, ведь он разбивает мой телефон об асфальт. Просто со всей дури швыряя его о землю!

— Ты… Что ты сделал? — растерянно смотрю на погасший и треснутый от удара экран.

Хватает за куртку. Дёргает к себе.

— Я же сказала, что всё объясню!

— Я похож на долбоёба?

— Не ори на меня!

— Я тебя ещё раз спрашиваю. Похож?

Ткань, натянувшаяся до предела, неприятно режет подмышкой.

— Ты делаешь мне больно.

— Пока со мной таскаешься, этого не потерплю. Ясно тебе?

Стискивает челюсти до скрежета зубов. Прожигает дотла глазами, пылающими ненавистью.

— Таскаешься? Я верно услышала? — прищуриваясь, цитирую.

— Как твоё поведение ещё назвать? — отбивает ледяным тоном.

— Знаешь что, Абрамов! Я хотела по-человечески поддержать, утешить, видит Бог, но…

— Поднимайся наверх в номер, — перебивает грубо. — Раздевайся догола и ложись в кровать.

— Что? — в шоке на него таращусь, не моргая.

— Что слышала. Перекурю, поднимусь — утешать будешь, — цитируя уже меня, заявляет зло и ядовито. — Покажешь, чему научилась за это время.

Секунды растягиваются в вечность.

Его слова как пули. Расстреливают в упор. Ранят насмерть.

Заряжаю ему такую хлёсткую пощёчину, что сама от себя не ожидаю.

Аж прохожие на этот звук оборачиваются.

Он же, в свою очередь, молчит. По-прежнему травит уничтожающим взглядом.

Бледный.

Желваки ходят по лицу.

Неосознанно дотрагивается до покрасневшей скулы пальцами.

А мне… Мне обидно. Обидно до болезненного спазма в груди. До удушающей тошноты, стискивающей горло.

Как он может вот так со мной?

Закусываю губу, чтобы не разрыдаться от того, насколько униженной себя чувствую.

Отступаю назад.

Поднимаю отлетевший в сторону телефон. Разбитый в хлам.

— Тебе нужен врач, ты и правда болен, — выдыхаю тихо.

Усмехнувшись, кивает.

Ещё с минуту стоит, опустив голову, а потом уходит прочь.

Убираю в карман не подлежащий восстановлению гаджет и прислоняюсь спиной к стене.

Закрываю глаза и слушаю, как падает снег…

Первая мысль — поймать такси, уехать в аэропорт и купить билет на ближайший рейс до Москвы.

Вторая — добраться до квартиры матери и провести ночь там. Благо, ключи у меня есть.

Оба варианта хороши по-своему, но я почему-то всё ещё стою у отеля и не решаюсь воплотить в реальность какой-либо из них.

Смотрю в ту сторону, куда направился этот кучерявый идиот.

Куда пошёл на ночь глядя? Пить?

Полина предупреждала о том, что сейчас его психика крайне нестабильна, и с вероятностью в восемьдесят процентов возможен срыв. Поэтому не удивлюсь, если он решит подзаправиться алкоголем в каком-нибудь баре.

Вздыхаю.

Переживаю за него, несмотря на то, что разругались.

Здравый смысл и гордость на пару кричат: «Не вздумай бежать за ним! Уезжай!» А сердце отчаянно протестует: «Нет, ты не можешь снова его бросить!»

Промаявшись на морозе неизвестный отрезок времени, принимаю крайне непростое для себя решение: подняться в номер и дождаться его возвращения. Как минимум, это необходимо для собственного успокоения, ведь мне очень важно убедиться в том, что с ним всё в порядке. Иначе, находясь где-то в другом месте, попросту не усну.

Открываю ключ-картой дверь. Прохожу за порог, разуваюсь, снимаю куртку.

Заглядываю в ванную. Ополоснув руки, смываю макияж гелем и возвращаюсь в комнату. Там, переодевшись в футболку, выключаю свет, устраиваюсь на подоконнике и, глядя в окно на Исаакиевский, принимаюсь терпеливо ждать.

Мысленно прокручиваю в уме хронологию этого вечера. Разговор с Илоной. Конфликт ребят. Драку. Нашу ссору.

Испугалась за дурака Ромасенко, но лукавить не буду: приятно было, что Марсель не позволил ему меня оскорблядь.

«Виртуозно оскорбил позже сам» — вновь подаёт голос уязвлённая гордость.

Был ли повод?

По сути, если включить взрослого человека и немного поразмышлять, то ответ положительный. Ссору у отеля вполне можно объяснить тем, что у него изначально в голове сложилась ошибочная картина происходящего, подкреплённая впоследствии настойчивыми звонками от Бланко и моим враньём.

Ставлю себя на место Марселя. И правда ведь получается, что я, будто бы находясь в отношениях с другим мужчиной, совершаю абсолютно неприемлемые для приличной девушки поступки: целую его, например, или лечу в Питер, где без проблем заселяюсь с ним в один номер.

Ужасно со стороны это выглядит. Надо было изыскать возможность объясниться раньше. Но что уж теперь? Как случилось, так случилось.

Пощёчина ещё эта добротная… Приложилась я рабочей рукой как следует.

Устало потираю глаза. Поднимаю взгляд.

Стрелка на больших дизайнерских часах ползёт раздражающе медленно.

Вот она подбирается к двенадцати.

Начинаю нервничать и гадать, где он.

Вот минует отметку в час и половину второго. А Марселя всё нет.

Становится тревожно. Переживаю очень. Вдруг по пьяни попал в какие-нибудь неприятности? Что делать, если не вернётся до утра? Кому звонить? И как, учитывая, что телефона нет.

Резко вздрагиваю и выпрямляю спину. Потому что щёлкает замок двери.

Напрягаюсь всем телом.

Слышу, как снимает обувь и верхнюю одежду.