— Так не делается, Полина!

— Я решила, что ты обязательно должна туда попасть.

— Извини-ка?

— Я думала…

— Дома увидимся, — обрываю на полуслове.

Продолжаю путь до метро навстречу толпе.

Решила она! Обалдеть, блин!

Зла не хватает.

Зачем-то останавливаюсь метров через тридцать.

Оборачиваюсь.

Ищу взглядом её сарафан.

Подруга с места не сдвинулась. Стоит ревёт, чёрт возьми!

«Как я добираться буду?»

«А вдруг заблужусь? Я вообще не запомнила, как мы ехали»

И ведь действительно заблудится. Это уже дважды за неделю случалось. У нашей умницы в столице совершенно неожиданно обнаружился топографический кретинизм.

Вон ещё какой-то мужик до неё докапывается. Воду предлагает.

Гр-р-р-р-р-р!

Нецензурно выражаясь себе под нос, направляюсь к ней. Увожу подальше от странного навязчивого мужика, предварительно отправив его вместе с бутылкой в далёкое пешее путешествие.

— Я тебе говорила ни с кем не разговаривать. Зачем ты бутылку у него взяла? — отчитываю словно неразумного ребёнка.

— Я… Просто растерялась.

— Хочешь, чтобы тебя опоили? Увели куда-нибудь? Что-нибудь с тобой сделали?

— Нет, — девчонка испуганно на меня таращится.

— Филатова, это Москва! Очнись уже ради бога! Тут вероятность один на миллион, что к тебе подойдёт кто-то искренне поинтересоваться, почему плачешь. Ты понимаешь?

— Понимаю.

— А по-моему, нет!

Достаю из сумки платок. Отдаю ей.

— Прости меня, пожалуйста, — вытирает слёзы. — Ты права. Мне нужно было сперва посоветоваться с тобой.

— Вообще-то да.

— Поехали домой. Ничего перепродавать я не буду. Меня точно надурят и разведут. Плевать на деньги.

— Ну уж нет, не плевать.

Я знаю, что они у неё далеко не лишние.

— Ты пойдёшь со мной на концерт? — явно не верит в происходящее.

— Немного послушаем и уйдём.

Я почти наверняка сама не осознаю, что творю…

— Спасибо-спасибо-спасибо!

— Филатова… — тон говорит сам за себя.

— Молчу-молчу, — прикладывает палец к губам, едва сдерживая бесящую улыбку.

Бешеную популярность группы «Город пепла» и сопровождающее её сумасшествие осознаёшь лишь тогда, когда становишься частью многотысячной поющей толпы. Но давайте обо всём по порядку…

Недовольная я, на пару с заплаканной Филатовой, занимаю место в длиннющей очереди, растянувшейся, судя по виду, минимум на километр. Надо сказать, в этой самой очереди мы стоим очень долго. Если быть точной, почти два часа и за прошедшее время, положа руку на сердце, я не раз успеваю подумать о том, что неплохо было бы свалить, послав куда подальше затею моей дорогой подруги.

— Почему нас до сих пор не впускают? — хмурится девушка, стоящая впереди.

— Начало теперь сто пудов задержат, — отвечает ей парень.

— Всё как всегда, — цокает языком та.

Люди активно возмущаются из-за того, что зрителей не запускают в зал, но всё же, каждый из них упрямо и смиренно ждёт этого момента.

Поскольку с Филатовой я не разговариваю, остаётся от нечего делать рассматривать собравшийся народ. В основном, это молодёжь в возрасте от восемнадцати до тридцати. Парни и девушки. Последних, кстати, раза в полтора больше. Все на подъёме, с боевым раскрасом и по виду делятся на две категории: одеты либо в свой самый лучший наряд, либо в мерч, на котором изображена группа или её солист.

У меня от количества этих маек в глазах рябит.

— Наконец-то! — восклицает кто-то.

Очередь начинает двигаться по огороженному уличному коридору. Некоторые особо ушлые товарищи норовят залезть вперёд, протискиваясь через толпу.

— Не потерять бы друг друга. Столько людей здесь, — решается заговорить со мной Полина.

— Держись рядом, — бросаю коротко, после чего она осторожно цепляется за мой локоть.

— Меня зовут Катя.

— Я Маша.

— Мы из Ростова! Специально приехали на поезде на концерт группы «Город пепла», — трещат девчонки-фанатки, на камеру, которая их снимает.

— Какие ожидания от концерта?

— Хотим клёво провести вечер и послушать любимые песни!

— Посмотреть на ребят!

— Может, удастся заполучить автограф после концерта!

— Или кого-то из них потрогать!

Смеются. Закатываю глаза.

Ну и дуры…

Река из тел продолжает двигаться. Есть ощущение, что мы никогда не окажемся внутри Стадиума, но это всё-таки происходит.

Хвала небесам!

На входе у нас проверяют билеты. Дальше мы идём по длинным, узким коридорам. Застреваем ещё минут на пятнадцать там, но вскоре перед нами открывается вид на огромную площадку, по которой словно муравьи перемещаются люди.

— Нам туда! — Полина тянет меня за собой.

Добравшись до огороженной фанзоны снова предъявляем билеты, после чего нам на руки надевают браслеты.

— Попробуем протиснуться, чтобы быть поближе к сцене, — решительно заявляет она.

— Поль…

— Идём-идём. Это очень далеко.

Филатову не остановить. Она бесконечно извиняется в свойственной ей манере, однако при этом прёт напролом. Так что да, по итогу, мы с ней подбираемся значительно ближе.

— Тормози, на нас итак уже отряд фанбазы недовольно смотрит.

— Угу. Вроде тут нормально всё видно, да? — пытается перекричать невообразимый шум и гам, царящий вокруг.

— Не знаю.

Мне вдруг становится очень тревожно. Пока стояли в очереди я, вроде как, несильно нервничала, но сейчас, когда гаснет свет, с моим телом начинают происходить все те вещи, которых я очень боюсь.

Паника, нервное перенапряжение и стресс — так себе компания для эпилептика.

Зал орёт в темноту.

Хлопает.

Снова визжит-орёт.

Зрителей как будто бы намеренно маринуют ещё какое-то время, а потом…

Вспышки красного света. Интро. Музыка. На экране демонстрируется видеоряд, посвящённый творчеству группы. Как я понимаю, это архивные материалы. Отрывки с live-выступлений и репетиций.

Фанаты подпевают знакомым хитам. Я неотрывно смотрю на экран. Так странно видеть ребят из прошлой жизни вот так…

Я и не подозревала, насколько они теперь знамениты. Даже не верится, что все эти люди пришли сюда ради того, чтобы послушать их песни.

На экране горит заставка с названием группы.

Молния. Вспышка. Вновь темнота и гул толпы, а затем сцену подсвечивают прожекторами.

На заднем плане, к моему удивлению, выстроен оркестр.

За установку садится барабанщик, которого громко приветствует публика.

Слева и справа выходят гитаристы, проигрывая вступление.

Паша Горький теперь не клавишник. Да и вообще, насколько я поняла из превью, стиль группы сильно изменился. Ребята ушли в так называемый поп-рок.

Звуки гитар разрывают пространство, но зал вдруг принимается верещать так, что я едва не глохну. Причина истерики — появление на сцене солиста.

Вот когда становится по-настоящему громко. Все эти девчонки, что стоят рядом, визжат как ненормальные. Правда мне уже плевать. Я, с бешено колотящимся сердцем в груди, наблюдаю за человеком, увидеть которого, отчаянно мечтала все эти годы, несмотря на данный себе запрет.

Марсель…

Он находится на приличном от меня расстоянии, но экраны показывают его крупным планом и у меня перехватывает дыхание.

Не моргаю.

Будто под гипнозом. Смотрю. Смотрю. Смотрю.

Чёрная кожаная куртка, джинсы, берцы. Серьга в ухе.

Боже…

Целый.

Здоровый.

На ногах.

Всё такой же кучерявый и бессовестно красивый.

Почти такой же, каким я его запомнила.

Возмужал конечно, невозможно это не отметить, однако в глаза сразу бросается другое.

Его взгляд. Вот что изменилось.

И голос. Эта лёгкая хрипотца так подходит под новую музыку…

Честно, текст первой песни я тупо пропускаю, поскольку испытываю эмоциональное потрясение, справиться с которым получается не сразу.

Прихожу в себя лишь тогда, когда Абрамов громко здоровается с залом. Его лютое «Привет, Москва-а-а» разносится по площадке и проходит вибрацией сквозь моё тело, отчего на коже проступают крупные мурашки.