— Молодёжь, что тут у вас творится?

Мужчины, нахмурившись, заглядывают на террасу.

— Все живы-здоровы?

— Да.

— Чего не поделили?

— Мне с ним нечего делить. Где твоя сестра, Рит?

— В туалете, наверное.

Горький отправляется на поиски Оли, а мой жених тем временем пытается вытянуть из Милы причину драки.

— Твой друг неадекватный!

— А ты адекватная? Зачем испортила Ольге платье? — отчитывает строго.

— Захотелось мне так, — отвечает девчонка, задирая подбородок.

— Захотелось? Чтобы не пила мне больше сегодня, ясно?

— Алё! Я давно совершеннолетняя вообще-то! Сама решать буду!

— Домой отправишься, совершеннолетняя, если не прекратишь исполнять херню.

— Прям сейчас могу пойти!

Пока они препираются, успеваю перекинуться парой фраз с мамой.

— Можно куда-то поставить цветы?

Она забирает у меня букет и передаёт их официанту с просьбой найти дополнительную вазу.

— Что сказал отец?

— Что я предатель, породнившийся с врагами.

Она вздыхает и качает головой.

— Я для него всё равно что умерла.

— Не говори так.

— Это его цитата.

— Кошмар какой.

— Знаешь, если отец решит не общаться со мной в дальнейшем, я приму это.

— Ты ни в чём перед ним не виновата.

— Он сказал, что любил тебя, — зачем-то передаю ей его слова.

— Счастье любви в её взаимности, Тата. Желание полностью подчинить себе другого человека — это не любовь.

— Ты его простила, мам?

В её глазах было столько страха и тревоги, когда выяснилось, что он всё-таки пришёл…

— Надеюсь, что однажды смогу.

Делаю шаг вперёд и обнимаю её.

— Найду Полю, ладно?

— Конечно.

Целует меня в щёку и отпускает.

— Филь! — зову свою свидетельницу.

— М?

— Нужно срочно спасать ситуацию.

Прошу подругу переключить внимание гостей на что-нибудь весёлое, и наш массовик-затейник быстро организовывает людям активность.

Парочка конкурсов. Презентация-дегустация великолепного трехъярусного торта — и вот вечер снова возвращается в мирное русло.

Ну почти.

Оля заметно загрустила и расстроилась. Милана с Артёмом тоже не спешат возвращаться в зал. Продолжают выяснять отношения на террасе.

— Уважаемые гости! — говорит Полина в микрофон. — Нашим голубкам не терпится остаться наедине, однако отпустить их просто так мы не можем, ибо существует давняя традиция. Догадываетесь какая?

— Букет надо бросить! — кричит Сонька.

— Верно, но начнём мы с подвязки. Всех холостых парней прошу выстроиться в ряд. Давайте-давайте, скорее! Ромасенко, не проходим мимо, — тормозит Максима, возвращающегося из уборной.

— Филя, ты заколебала уже! — ворчит он недовольно.

— Стой, я сказала! Стас, Никита, подходим! Паша, сюда. Алексей, welcome. А пока мы тут выстраиваемся, как дети на утреннике, подготовьте нам реквизит, товарищ жених.

Марсель разворачивает меня спиной к гостям. Присаживается.

Я приподнимаю подол платья повыше, и его пальцы, скользя по коже, волнующе медленно поднимаются от щиколотки к бедру.

— Эу, внук, нам тоже интересно, что там у вас происходит, — горланит Игорь Владимирович со своего места.

— Перебьётесь. Это только для меня.

Задерживаю дыхание, когда снимает подвязку.

Поднимает голову и я встречаю его горящий взгляд.

Он так много мне обещает, что мурашки по коже бегут.

— Готово, — встаёт и демонстрирует Полинке трофей.

— Отлично. Букет у тебя, Тата?

— Да.

Поправляю платье.

— Супер.

— Давайте мы одновременно бросим? — предлагаю я ей. — Так же интереснее будет.

— А давайте. Почему нет? Девчонки, прошу вот туда в сторонку налево. Напротив невесты становитесь. Вот умнички! Дважды повторять не надо. Мила, очень вовремя ты появилась. Хватит плакать. Занимаем место по центру.

— Ты сама-то становись, Филь, — командует София, наряду с оператором снимая происходящее.

— Иду. Держите, Ромасенко! Куда это ты двинул? А ну верните его.

— Отвяжись, Филатова.

— Все готовы? — уточняет София. — Я буду считать! Жених, невеста?

— Мы готовы.

Поворачиваемся к гостям спиной. Переглядываемся.

— Мальчики, девочки?

— Готовы!

— Внимание! Букет невесты и её подвязка сейчас отправятся к кому-то из присутствующих.

— Давай уже, а, — нетерпеливо поторапливает её Марсель.

— Раз… Два… — Сонька нарочно тянет, продлевая интригу. — Три!

Кидаю в никуда букет. Марсель в эту же секунду бросает парням подвязку.

Итог — подвязка у Ромасенко, отошедшего на безопасное (как ему казалось) расстояние.

Он, судя по выражению лица, поймал её по инерции. Реакция сработала.

А букет…

— Ты на фига это сделала! — возмущённо вопит Милана, глядя на Олю.

— Сделала что? — с вызовом уточняет та.

— Граблями своими нарочно его отбила! — кричит ей в лицо.

— Я тоже собиралась его поймать.

— Он ко мне летел!

— Нет ко мне!

— Ну-ка, девочки, не ссорьтесь, расступитесь, — вмешивается Полина в зарождающийся конфликт. — Давайте посмотрим, куда он приземлился.

Вытягиваем шеи. Любопытно же.

— Вон он!

Букет лежит перед растерянной и смущённой данным фактом Риткой. Она, уставшая и утомлённая праздником, тихонько сидела себе за столом…

— Подождите, девочки, стоп. Порвём так.

Мама руководит процессом трансформации моего платья. Фату сняли. Теперь очередь за ним. Пришёл момент избавиться от верхней пышной юбки, и это оказалось ой как непросто. Хотя в салоне мы с консультантом репетировали данную процедуру дважды.

— Полин, ты права, вот здесь.

Копошатся на пару, и процесс наконец сдвигается с мертвой точки.

— Получилось?

— Получилось.

— Аккуратно.

Высвобождают меня из юбочного плена. Так легко становится, ведь нижняя часть платья кажется теперь абсолютно невесомой.

— Вот это я понимаю ноги! — по-мальчишечьи присвистывает София.

— Сбылась мечта Игоря Владимировича, — смеётся Филя.

— Очень красиво, — вижу в зеркале, как мама улыбается.

— Марсель постоянно твои ноги на школьных фотках рассматривал. Сядет за комп и пялится, — в очередной раз сдаёт брата с потрохами Сонька.

— Всё, идём, — поправив причёску, киваю на дверь.

— Вы только осторожно, пожалуйста, — тревожится мама.

— Всё будет хорошо. Марсель абсолютно трезвый. Дорога сухая. Не переживай.

— Может всё-таки лучше на машине поедете?

— Нет.

— Тогда обязательно напиши, как доберётесь.

— Ладно.

Мама с Полей выходят первыми.

Мила критически осматривает макияж в зеркале и я решаю поговорить нет.

— Ты как?

— Нормально.

— С Артёмом всё уладилось?

— Нет, — поворачивается ко мне.

— Милан, можно спрошу прямо?

Хмурится, но кивает, давая на то неуверенное согласие.

— Ты влюблена в Пашу. Я права?

— С чего ты это взяла? — отражает возмущённо, показательно при этом краснея.

— Это видно, — пожимаю плечом. — И знаешь, чего не пойму, зачем тогда Артёма мучить?

— Артём мне очень нравится.

— Ты надеешься на то, что получится переключиться?

— Да, надеюсь, — выпаливает порывисто. — Потому что Артём, в отличие от Горького, испытывает ко мне чувства. Видит во мне в первую очередь девушку и не боится осуждения со стороны моего брата!

— Что это значит?

— То и значит. Так случилось, что именно с Пашей я впервые поцеловалась.

Удивлённо выгибаю бровь.

Вот сейчас неожиданно.

— Мне было четырнадцать, — рассказывает, прислонившись спиной к стене, выложенной плиткой. — Начало восьмого класса. Шац по просьбе мамы взяла меня с ними в поход. Мы с Пашей тогда сидели на пляже вдвоём. Просто болтали обо всём на свете. Тёплый песок. Луна, мерцающие звёзды. Море. Он — весь такой красивый, взрослый. Накрыло.

Глаза загораются, когда воскрешает в памяти тот вечер.