Что это? Хорошо скрытое удивление? Разочарование? Страх? Марк был потерян. Он не мог прочесть Марину с той легкостью, с которой обычно читал людей. Когда она была настоящей? Три недели назад или сейчас? Или никогда?

— Да-да, — нервно подметил Марк. — Ты ведь студентка на историческом, верно?

— Верно, — тихо ответила Марина, улыбнувшись одной стороной рта, что говорило о неискренности. Марк это заметил и обрадовался своей маленькой победе.

— Почему ты не празднуешь день рождения с друзьями или в кругу семьи? — Марк решил взять ее напором.

— Что ж... — она улыбнулась и помолчала несколько секунд, пытаясь найти слова, чтобы ответить. — Моя мама умерла, а папа без вести пропал, когда она была беременна мной.

— Ох, мне очень жаль…

Марк не ожидал столь искреннего и личного признания. Такие сведения могли бы быть ему на руку в будущем. Он был изумлен, но подавил в себе это чувство. Очередная ложь? Он разглядывал Марину без всякого стыда и еще больше убеждался в их схожести с пропавшей. Новая стрижка, новый цвет волос и новая привычка носить макияж не могли это скрыть, как бы Марина ни старалась. Следователю теперь было ясно точно: Марина — это не Мирослава, как он предполагал прежде, но есть ли между ними родственная связь? Сестры? Если так, нужно пробить информацию о родителях пропавшей. Он точно помнил, что Мирослава была удочерена. Это могло быть зацепкой.

— Ты так смотришь на меня… слишком… в упор, — кокетливо улыбнулась Марина.

— Прости… я просто… сейчас веду одно дело, и пропавшая… она так на тебя похожа, что мне даже не по себе. Бывает же? — Аристов решил идти напролом.

— О, правда? Что с ней случилось?

— Она… скорее всего утонула. Так что будь осторожнее с крещенскими купаниями и вообще со льдом.

— Я… ненавижу воду, — уголки ее губ дрогнули. — Не подхожу к ней, так что мне бояться нечего. Как минимум, минус один из списка смертей, которые мне грозят.

— Смешно, — Аристов улыбнулся. — И что, у тебя бывали мысли, как ты скорее всего умрешь?

— Да, — Марина ответила, не раздумывая. — Не знаю, как именно, но что-то мне подсказывает, что до старости не я доживу. И хотя смерть моя будет трагичной, никому не будет до этого. Только если моей хозяйке.

— Хозяйке?

— Да, у которого я снимаю жилье.

— Вау, — Марк откинулся на спинку стула. — Твои ответы меня убивают.

— А ты?

— Что я?

— Как умрешь ты?

Марк помычал и почесал подбородок.

— Я всегда хотел умереть достойно, расследуя какое-нибудь дело, но… дела у меня такие себе. То алкашей разнимать, то преследовать иммигрантов. Так что скорее всего я умру от рака легких, и никому не будет до этого дела. Кроме банка, которому я плачу ипотеку. Так значит, ты не плаваешь?

— Нет, я даже не умею. В детстве со мной случился странный случай. Моя мать пыталась научить меня плавать, бросая глубоко в воду. Стало все только хуже.

— Удивительно.

— Что именно?

— В последнее время мне встречается слишком много людей, которые боятся воды. Либо, которые в ней утонули. Кажется, я и сам сейчас стану антиводником.

— Ха-ха! Не такого слова.

— Теперь есть.

— Ты родилась здесь? — Марк продолжил рыть в том направлении, в котором его мысли одна за одной соединялись в цепочку. Но до сих пор Марина держалась безупречно. Даже услышав о ее схожести с пропавшей, он продолжала говорить спокойно и много, будто втиралась в доверие и делала это искусно.

— Что? — Марина сделала последний громкий глоток вина и осушила бокал. — Ты имеешь в виду в Петербурге?

— Да, именно, — Марк наполнил ее бокал. — Так ты местная?

Марина отпила еще вина. «Пытается придумать ответ и не попасться?» — заключил про себя Марк.

— В Новгороде, — быстро ответила Марина. — Но моя семья... мама, имею в виду, переехала сюда, чтобы я поступила в университет…

— То есть она умерла совсем недавно? — продолжал давить Марк, набирая обороты. — О, прости, если мой вопрос слишком бестактен... Я не хотел.

Лицо Марины побледнело, но она держалась как могла.

— В этом году, — последовал спокойный ответ. — Если ты не против, я бы не хотела…

— Прости. Надеюсь, ты в порядке.

Не замечая времени, они проболтали за ужином еще около трех часов. Ресторан закрывался, и им принесли счет. Они говорили обо всем и ни о чем. Марина рассказывала о себе абстрактно, не указывая точных дат и имен, так что Марк никак не мог сложить ее биографию в единую картину. Он пытался ее уловить на лжи, но сам себе признавался, что в первую их встречу даже не особо запоминал то, что она говорила о себе, и не мог сопоставить с тем, что она говорила теперь.

— Позволишь, я все оплачу?

Марк достал свою карточку и тут же об этом пожалел. Во-первых, ему было страшно, что ее отклонят: числа на его счету редко бывали пятизначными до запятой. Во-вторых, если бы он позволил Марине оплатить, быть может, он бы смог узнать ее данные на карте. Однако он не хотел отпускать ее и снова не понимал почему. Был ли он ею очарован? Волновала ли его больше та сторона Марины, что была связана с его делом? Так или иначе, их вечер закончился у него дома.

Она не была смущена, будто ждала этого или делала это много раз. Оказаться ночью в квартире едва знакомого мужчины, возможно, было не самым приятным подарком на день рождения, но только не для нее. Марк не мог раскусить и прочесть ее. Она не сопротивлялась, но и не была настойчива, какой была утром во время телефонного разговора. Она изучала его квартиру медленно и плавно, почти бесшумно, проходила вдоль книжных стеллажей, шкафов, картин, будто запоминала детали.

— Какая холостяцкая квартира.

— Я не успел прибраться, — Марк тут же выдал отмазку.

— Нет, все иначе. Обычно как раз у семейных людей и бывает бардак. Тут жена собиралась, — Марина указала на столик у зеркала, — тут дети разбросали пазлы, а тут собака пробежала с грязными лапами после прогулки. А у тебя… все такое мертвое.

Марк подошел к ней с двумя бокалами вина. Она тут же взяла свой, не дождавшись предложения, будто действовала по сценарию и знала все ходы наперед. В ее глазах читалось: она пришла сюда за чем-то, и этим чем-то, по видению Марка, был секс... Или все же она здесь по другим причинам? Впрочем, он не возражал и внутри себя понимал, что хотел бы чего-то большего. После развода он не был близок с девушками уже пару лет. Случались интрижки, но они не длились больше одной ночи. То были не свидания, и Марк не помнил имен. Каждый раз, когда он думал, что Марина пьянит его не хуже вина, он тут же останавливал себя мыслями о работе. Однако истинные желания были сильнее.

— Ты такая красивая, — вдруг сказал он, не помня себя от алкоголя, ударившего в голову. — Я такое редко говорю, но... — он был смущен, — ты словно ведьма... околдовала меня. Почему ты не звонила после нашей первой встречи?

Когда он говорил, он постоянно опускал глаза от смущения, а она будто и вовсе не моргала.

— А почему не звонил ты?

Она не улыбнулась в ответ, лишь мягким движением руки забрала бокал вина из его пальцев и поставила вместе со своим на тумбу. Это был призыв к действию, и Марк хорошо понял этот сигнал. Он сделал небольшой шаг вперед, но ему показалось, будто он шагнул в бездну, в глубокий океан, где тут же утонул.

— Могу я тебя поцеловать?

— Если хочешь...

Он подошел к ней так близко, что чувствовал ее дыхание на своих губах. Она же чувствовала, как бьется его сердце. Казалось, воздух в комнате вдруг стал тяжелым, плотным и ощутимым. Марк провел большим пальцем по ее нижней губе, слегка оттягивая ее вниз. Она закрыла глаза. Следователь обнял ее лицо руками и поцеловал. Марина издала тихий стон и задрожала. Она впервые показалась ему слабой за весь вечер. Их поцелуй был сладким. Потому ли, что в голове играло вино? Потому ли, что Марк целовал свою подозреваемую? Потому ли, что он не целовал девушку с таким желанием, с тех пор как развелся?