— Готово, — сказал Ник. — Но отмечу еще, что эта колымага и без того бы скоро сдала. Тормозные диски в ужасном состоянии.

— Ладно, — вяло отреагировал Грин. — Вызываю эвакуатор. Вылезай.

— Я пока все соберу и вызову такси.

Детектив сдержанно кивнул. Он уже держал телефон у уха. Ник пошатнулся и привалился к автомобилю, едва не уронив фотоаппарат. В глазах потемнело. Не надо было так резко вставать. Мужчина подождал несколько секунд и вернулся к сборам. Он старая развалина. Температура, простуда — все это ерунда. Ему просто нужно собраться.

Некоторое время спустя

Управление полиции

Лионель Тодд влетел в отдел криминалистической экспертизы, на ходу снимая дорожную сумку. Его загорелое лицо произвело на Ника впечатление разорвавшейся бомбы. Друг выглядел так, будто отдыхал не две недели, а… год как минимум.

— Я так и знал! — заявил Лион с порога. — Стоило мне уехать, у вас случилась катастрофа. Сейчас четыре утра, все на работе. Конечно, я примчался сюда, а не домой. Даже душ не принял после долгой дороги.

Ник встал ему навстречу. Они обнялись. Тепло и по-мужски.

— Тут такое творилось.

Тодд скосил темные глаза.

— Соболезную, брат. Магдалена… это чудовищно.

— Сдаю тебе вахту, — с трудом улыбнулся Ник. — Пойдем, покажу, что есть. Расскажу о расследовании.

— Дай только познакомиться с этим детективом и с агентом. Официально вступлю в следственную группу, и тогда все покажешь.

Ник поморщился.

— Ох уж эта твоя любовь к правилам и алгоритмам.

Лионель улыбнулся.

— Такова работа, друг мой. Держись. Скоро я тебя отпущу.

Зима 1966 года

Спутник-7, лаборатория «Сигма»

— Мы провели еще множество экспериментов, но результат не изменился, профессор, — задумчиво проговорила Констанция, будто бы подчеркивая только что полученную им новую степень. Такого молодого профессора история не знала, но Нахману было все равно. Сейчас его волновала только предстоящая встреча с коллегами-руководителями лабораторий Спутника-7.

— Поднимись на уровень выше. Система всегда есть, — мягко повторил он сказанную некоторое время назад фразу.

Констанция неожиданно улыбнулась, бросив на него лукавый взгляд. Повтори. Повтори, повтори, повтори. В исследовательской работе ты пробуешь до тех пор, пока у тебя ни получится. Ты должен снова и снова браться за проект, снова и снова начинать сначала. Переделывать с нуля и искать иной вариант. Иной ответ на известный вопрос. Менять сам вопрос.

— Даже наш брак — часть системы, доктор Нахман? — почти игриво спросила Констанция.

Он прикоснулся к ее пальцам.

— И сын.

Анри родился легко и почти без боли. Сейчас с ним была няня. Арнольд нашел для них дом, который находился за пределами города, нанял проверенный персонал. Свой брак с Констанцией и их ребенка он держал в секрете, насколько это было возможно. В научных кругах любая протекция наказуема, а он дал Констанции место, на которое претендовали сотни. Да, Нахман поступил так не только потому, что потерял голову от нее практически с первого взгляда. Он видел ее резюме и читал работы. Она достойна. Но разве комиссии и коллегам это объяснить? Жена воспринимала секретность легко. По меньшей мере ему хотелось в это верить. Они довольно-таки откровенно разговаривали обо всех трудностях, с которыми сталкивались. Была лишь одна запретная тема: Луи и господин Берне, которые исчезли где-то во Франции.

Агенты Нахмана присматривали и за бывшим мужем Констанции, и за ее сыном. Мишель Берне устроился в университет и преподавал. Луи за год подрос. Ничего не происходило: ни подозрительных связей, ни загулов. Мишель заботился о сыне. Если бы что-то пошло не так, Нахман бы вмешался, даже против воли Констанции.

— У тебя все — часть системы. — Жена наклонилась к нему, поцеловала в щеку, которая за день покрылась мелкой щетиной. — Нам нужны другие респонденты. Не такие отчаявшиеся. Сейчас мы доказали, что можем снимать беспросветность вакциной. Но не такую цель нам ставили, и не эту гипотезу мы проверяли.

— Может, взять военных?

— Военные в последнюю очередь. Сейчас нужен кто-то… максимально нейтральный. И молодой. Я бы делала ставку на тех, кто в моменте готов на все, чтобы избавиться от чувств, но фактически может справиться с ними сам.

— Понял. Посажу своих в Ночном квартале.

— И здесь тоже. Ты же знаешь все злачные места города, подпольные притоны. Пусть поищут, посмотрят, заинтересуют.

Нахман протянул руку, сжал плечо жены и улыбнулся.

— Поищем, приведем. Еще критерии?

— Ни-ка-ких, — протянула Констанция и потянулась к нему.

Арнольд поцеловал ее, обнял и привлек к себе. Хотелось пересадить ее к себе на колени, но он сдержался. Для нежности время будет вечером, когда они вернутся домой. Выпустив жену из объятий, он встал и подошел к столу за секунду до того, как в дверь постучали.

— Доктор Берне, — обратился к ней секретарь, парень лет двадцати — двадцати пяти крепкого телосложения. Арнольд не помнил его имени. — Вам тут письмо.

— Письмо? — удивилась она. — От кого?

— Не знаю, его оставили в головном офисе, сегодня утром наш курьер доставил в лабораторию. Ждало вас несколько дней.

У «Сигмы» не было своего почтового адреса. Внешняя корреспонденция поступала в офис Нахмана, который располагался в центре города, оттуда ее распределяли согласно задачам. Личные письма тоже. Все проходило токсикологическую и радиационную проверку. Письма руководства не вскрывались.

— Давай сюда.

Секретарь бережно положил на стол желтоватый конверт и сбежал, не выдержав пристального взгляда Арнольда, который развернулся на каблуках.

— Мне уйти? — спросил он у жены, когда за парнем закрылась дверь.

Констанция смотрела на письмо так, будто оно могло ее ужалить. Она побледнела, медленно откинулась на спинку кресла.

— Милая?

— Нет! — приглушенно вскрикнула она. — Останься. Пожалуйста.

— Что случилось?

Дрожащей рукой, воспользовавшись ножом для бумаги, она срезала сургуч, на котором застыл какой-то знак или герб, рассмотреть его Арнольд не смог. Констанция достала письмо двумя пальцами. Закрыла глаза, набрала воздуха в грудь и быстро прочла. Выронила бумагу на стол. Закрылась руками и замерла, не шевелясь.

— Что? — настойчивее повторил Нахман.

Рукояткой ножа она разбила печать до того, как он подошел. А потом достала лабораторную зажигалку, бросила письмо в чашу для опытов, подожгла горелку и молча смотрела за тем, как крафтовая бумага обращается в пепел.

— Дурацкий розыгрыш, о котором не стоит думать, любовь моя, — чужим голосом проговорила она. — Дурацкий розыгрыш.

Арнольд подошел к ней со спины, обнял за талию и привлек к себе.

— Я смогу тебя защитить, — зачем-то сказал он, чувствуя ядовитую тоску. Предвестник беды.

— Нет, — покачала она головой. — Меня не от чего защищать. Просто розыгрыш. Такие письма мы слали друг другу в университете. Приглашение на встречу. Я не приду.

Арнольд промолчал. Они оба прекрасно знали, что Констанция лжет.

Несколько дней спустя

— Исследования подтверждают, — невозмутимо продолжил речь Матиас Баррон после того, как в помещении установилась мертвая тишина. Взгляды пяти пар глаз ведущих ученых города, отвечающих каждый за свое направление, которое им доверили правительства, остановились на его лице. — Мы можем этим управлять. Мы должны научиться этим управлять. Если бы у нас в руках были идентичные наработки в тридцать втором году, Адольф Гитлер никогда не пришел бы к власти. Если бы мы обладали ими в сорок пятом, США никогда не скинул бы атомные бомбы на Японию, а Япония не заражала бы Китай чумой.