Аксель улыбнулся.

— Что за игру вы затеяли? — спросил он, заходя на кухню. Женщина стояла, положив ладони на край столешницы и смотря прямо на него.

— Игру? — переспросила она. — Мне нравится это. «Игра». Давайте подумаем. «Игра на выживание» — слишком банально. Таких историй тьма и будет еще больше. «Игра на выбывание» — как-то непонятно. Тупо, я бы сказала. Просто «Игра»? «Теория игры». Нет. Хм… — Она несколько секунд помолчала, изучая его лицо. — «Правила игры». Вы их не знаете, а я знаю. Пусть будут «Правила игры». Поздравляю, вы только что помогли мне решить, как будет называться роман, который я сейчас пишу. Обязательно упомяну вас в благодарностях.

— Почему Эрик Туттон боится вас?

Мария рассмеялась.

— Он все еще боится меня? Как это мило. Чай готов, детектив.

— С Норель точно все хорошо? Я могу на нее взглянуть?

По лицу женщины пробежала тень.

— Да пожалуйста. Только будете укладывать сами, если она проснется. Второй этаж, первая дверь справа.

Аксель кивнул и вернулся в гостиную. Оттуда на лестницу. Странное поведение женщины его насторожило. Он поднялся на второй этаж, нашел нужную дверь, осторожно ее открыл — и очутился в детском раю. В комнате было чисто, вкусно пахло. Несколько ночников создавали антураж. Рядом с кроваткой в кресле сидела девушка. Услышав шорох, она открыла глаза.

— Вы кто? — шепотом спросила она.

— Пришел проверить Норель. А вы кто?

— Няня. Она спит. Устала.

— Я могу посмотреть?

Женщина нехотя кивнула.

— У вас есть документы? — спросил Грин, поравнявшись с кроватью.

— Да кто вы? — прошипела няня.

Аксель достал удостоверение и сунул его ей под нос.

— Документы, — тихо и холодно повторил он и заглянул в кровать.

На первый взгляд с девочкой было все хорошо. Она мирно спала, обняв большую мягкую игрушку-львенка. Он видел, как подрагивают ее ресницы, как она то и дело посасывает большой палец. Няня тронула его за плечо и подала набор бумаг. Действительно, няня. Да еще и с дипломами.

— Спасибо. Не уезжайте пока из города.

Девушка кивнула. Аксель вышел из комнаты. С девочкой все в порядке. Но его что-то настораживало. Что? Почему? Он вернулся к Марии, так и не найдя ответа. Писательница ждала его в гостиной.

— Думаете, я должна все рассказать Нику? — тихо спросила она.

— Не должны.

— А зачем тогда проверяли дочь? Думаете, я про нее забыла? Или мне плевать?

— Это моя работа. Проверять. Могли бы и сказать, что наняли ребенку няню.

— Какая разница? Вы же все равно мне не верите.

Аксель опустился в кресло и посмотрел ей в глаза.

— Я никому не верю.

— Я не знаю, что случилось с Констанцией Берне.

— Лжете.

— Я не знаю, почему Эрик Туттон, как вы выразились, меня боится. Этот мужчина не способен испытывать страх. Особенно перед женщинами.

— Лжете, — повторил Грин.

— Я не знаю, кто убил мою дочь.

— Но знаете, кто пытался убить меня.

Она пожала плечами:

— Нет. Вы возвращаетесь ко мне, потому что вам стыдно. Вы живы, а Магдалена нет. Уходите, детектив. Разговора у нас не получится.

1983 год

Ах, эта скорость. Машина заложила крутой вираж, рассекая лесной воздух и освещая дорогу желтоватыми фарами. Женщина не могла спокойно сидеть, алкоголь и предвкушение бурной ночи будоражили кровь, в глазах то и дело темнело, а тонкая изящная рука взлетала, чтобы коснуться плеча или колена мужчины, который, пожевывая горошинку табака, уверенно вел автомобиль сквозь тьму. Было так радостно, так удивительно сбежать от действительности и отдаться скорости, наслаждению, самой жизни. Жизни, в которой больше не было изнуряющих чувств и демонов прошлого, а осталась только обжигающая действительность, наполненная плотскими удовольствиями. Никаких страданий.

Только скорость, драйв, секс.

Женщина сжала его ногу, чувствуя жар тела, радуясь, что даже столько лет спустя ее главный любовник рядом. Ее единственная слабость. Мужчина криво улыбнулся, открыл окно и выплюнул табак. А потом повернулся к ней и, не сбавляя скорости, впился в губы поцелуем. Машину тряхнуло. Женщина закричала от восторга.

— Быстрее! — выдохнула она. — Хочу еще быстрее, давай!

Он дернул рычаг переключения скоростей, заставляя «Порш» едва ли не взлететь над асфальтом. Впереди горели огни Спутника-7. Лесная дорога опоясывала город, и за ней никто не следил. Здесь можно было отрываться. Огромное количество полянок и укромных уголков в лесу, изоляция и тишина. Должны же чопорные ученые как-то отрываться. В городе не было ночных клубов, зато притонов и подпольных борделей — в изобилии. Здесь не признавали отели на час, но окружающий город лес не трогали, позволяя парочкам (и не только) делать все, что придет в голову. Город контрастов, ограничений и вседозволенности. Вот что случается, когда на одной территории запирают людей, занятых интеллектуальным трудом и лишенных возможности сбросить напряжение.

Мужчина направил автомобиль в сторону, резко затормозил. Женщина ударилась руками о торпедо и расхохоталась. Он развернулся, снова ее поцеловал, неистово расплетая волосы, которые были уложены в затейливую прическу. Как и пятнадцать лет назад, рядом с ним она чувствовала себя девчонкой, которая сбежала с выпускного, чтобы украсть поцелуй и подарить себя смазливому однокласснику.

Только вот он смазливым не был.

Она перелезла к нему на колени, оседлала и откинулась на руль, наслаждаясь тем, какой мрачный огонь разгорался в глазах ее любовника. У них было одно безумие на двоих. И никто не смог бы ответить на вопрос, кому именно оно принадлежало. Ясно одно: в нем не было ни грамма чувств — только животная страсть и патологическая зависимость друг от друга.

Он потянул ее за волосы и укусил в шею.

— Из-за тебя я лишусь работы.

— Только ради меня и стоит работать и зарабатывать.

Он глухо зарычал, сбросил ее с себя и снова привел в движение машину, не дожидаясь, пока женщина усядется на пассажирское сиденье.

— До сих пор не могу понять, что с тобой там сделали.

Она пнула его коленкой в пах, мужчина приглушенно выругался.

— Не порть вечер, — потребовала она, не убирая ног.

Мужчина сдвинул ее колено в сторону от рычага переключения скоростей, рассмеялся. Машина снова рванула вперед. Город приближался, маня и отталкивая одновременно. Заводы чадили, лаборатории интриговали, жизнь кипела. Они выскочили на окраину, где располагались спортивные объекты, резко сбавив скорость на повороте.

Тень хрупкой девушки заметили не сразу, а только когда тонкое тело отлетело в сторону от удара. «Порш» остановился, взвизгнув. Женщина выскочила из машины, как была, босиком. Уличные фонари не горели. Эйфория схлынула, вместо нее пришел адреналин, который барабанил в висках.

— Боже! — вскрикнула она.

Мужчина подошел, нетвердо ступая по разбитому асфальту.

— Жива?

Правая нога девушки была вывернута под немыслимым углом. Женщина присела перед ней на колени и ошеломленно замерла.

— Господи. Магдалена?!

— Тебя тут не было, — тут же отрезал мужчина. — Вали. Бегом. Я скажу, что был один. Отвезу ее в больницу, оттуда за тобой пришлют.

— Но…

— Пошла вон отсюда, Мари!

Два часа спустя

Она успела дойти домой, смыть с себя секс и эйфорию, когда телефон зазвонил. Бесчувственный, как и все в этом городе, голос пригласил ее приехать в больницу. Как можно скорее. Мария вызвала такси, измельчила пару таблеток кофеина, вдохнула пыль, закашлялась и сварила себе кофе. Ее трясло. Но не от тревоги. Просто тело требовало отдыха. Она рассчитывала, что после бурной поездки и сладкого наслаждения отправится спать, но вместо этого должна была ехать в больницу, притом еще нужно прилично выглядеть и соображать.