Агент тоже спрятала руки, только за тонкую кожу, достала пистолет, постучала в неожиданно чистую и опрятную дверь. Тишина. Постучала еще раз. Ник обратил внимание на то, что в подъезде было сухо и чисто, приятно пахло. Образ пьяницы Смита никак не вязался с местным уютом. Арабелла вставила ключ в скважину, открыла дверь и, резким движением ее распахнув, направила пистолет в темноту пространства. Ник запоздало подумал, что он должен был открыть, оставив агенту возможность правильно, не подставляясь, войти в потенциально опасную зону. Стич щелкнула выключателем. Желтая лампа осветила маленькую прихожую. Здесь было чисто. На вешалке висело несколько летних курток и пара рубашек. На стойке рядом с выходом валялась обувь.

— Мистер Смит? — позвала Арабелла.

— Его здесь нет, — уверенно сказал Ник, закрывая за собой дверь. — Мы можем спокойно работать.

Квартира монтажника состояла из спальни, кухни и совмещенного санузла. Она оказалась на удивление светлой, но некоторые вещи валялись по углам, пыль давно не вытирали, а на кухне обнаружилась целая батарея пустых бутылок из-под дешевого виски.

— Два или три дня не появлялся дома, — заметила Стич, заглянув в раковину, где лежали недомытые чашка и тарелка. — Плесени еще нет, но остатки пищи засохли. Тут может быть то, что нам надо, офицер.

Ник вздохнул, доставая пакетики для вещдоков.

— Какой скучный человек, — пробормотал он. — Квартира выглядит так, как будто владелец вышел в магазин за хлебом.

— А в последние несколько дней безымянных трупов не находили? Если быть точнее, то с момента смерти комиссара.

Ник удивленно посмотрел на коллегу.

— Вы думаете, его убили?

— Я ищу возможные объяснения факту его исчезновения. Вещи тоже на месте. — Она кивнула в сторону приоткрытого шкафа. Подошла к нему, распахнула дверцы. — На первый взгляд кажется, что он ничего с собой не взял.

— Может, понял, что его ищут?

— Или он действительно вышел в магазин за хлебом.

— Я не слышал ничего о трупах.

— Вы были не в себе. Надо проверить. В любом случае ваш запрос я снимать не буду, пусть на КПП мониторят. Делайте свою работу, если заметите что-то необычное, скажите мне.

Ник сдержанно кивнул. Квартира навевала тоску. А если агент права и Джеймса действительно уже нет в живых? Конечно, беспочвенное предположение, основанное только на ее опыте и интуиции. Сам Ник не думал о подобном исходе. Но если действительно она права?

Зима 1965 года

Спутник-7, «Сигма»

Констанция устало коснулась сухого и горячего лба, а потом положила ладонь на заметно округлившийся живот. Обычно активный ребенок сейчас притих, и женщина смогла погрузиться в работу. Ей нужно было подготовить проект к первым экспериментам. Год предварительных исследований подошел к концу, она выдвинула гипотезу, несколько раз просчитала ее на бумаге. Пора переходить к следующему этапу. Утром Арнольд Нахман, Ричард Туттон и Маттиас Баррон подписали необходимые документы, полностью развязав ей руки. Констанции совершенно не хотелось отвлекаться и отправляться в больницу для родов, работа захватила ее полностью, вытесняя боль от разлуки с Луи, которого Мишель Баррон увез во Францию.

Констанция помнила прощание на вокзале так, будто это было вчера, хотя прошло уже несколько месяцев. О том, что почти бывший муж уезжает, она узнала от общих друзей. Примчалась прямо с совещания, взяв машину Арнольда. Прилетела на перрон. Увидев ее, Мишель толкнул сына в вагон, но Луи замер на металлической лестнице, глядя на мать широко распахнутыми глазами. Он не плакал. Его темные и спокойные глаза излучали лишь легкое удивление, будто он ее не узнавал или не понимал, зачем она пришла.

— Дай мне поговорить с сыном, — одними губами попросила она, опасаясь смотреть Мишелю в лицо.

— Нет. Ты уже говорила. «За что я должен прощать маму?» — спросил он у меня после этого, — произнес Мишель сквозь зубы. Констанция подошла к нему вплотную, инстинктивно скрестив руки на тогда еще почти незаметном животе. От бывшего мужа этот жест не укрылся. Благородное лицо его омрачилось. Он поджал губы. — Луи, иди в купе, я скоро.

Мальчик кивнул и скрылся в вагоне. Констанция проводила его тоскливым взглядом, но прикосновение к щеке заставило ее встрепенуться и вернуться в реальность. Мучительную реальность, которую создала она сама. А он… он лишь действовал как любой нормальный мужчина. Она выбрала любовника и карьеру. Уничтожила их семью. Когда-то она сбежала к Мишелю от ужасного прошлого. А теперь бежала от Мишеля.

— У тебя есть шанс передумать. Даже он, — Берне кивнул на живот, — не помешает нам все восстановить. Я приму его как своего. Приму тебя. Поезд отправляется через семь минут. Это последний шанс, Констанца.

Его горячие руки легли ей на плечи. Карие глаза смотрели так пристально и внимательно, что женщина на миг забыла про дыхание.

— Я не могу, — прошептала она. — Контракт.

— К черту контракт.

— Мишель…

Его пальцы сжались, на красивом лице отразилась мольба.

— Я не верю, — сказал мужчина, — что ты можешь так просто все перечеркнуть. Десять лет!

— Не просто. — Она вырвалась из его объятий и обхватила себя руками, одновременно сделав шаг назад. — Мне бесконечно жаль, что приходится делать тебе больно. Но… рано или поздно это бы случилось. Ты знаешь это лучше меня, Мишель.

— Ты больше не увидишь ни меня, ни Луи, — мрачно сказал он без паузы.

Она еще долго стояла на перроне. Пошел дождь, но ей было все равно. Поезд тронулся и, постепенно набирая скорость, скрылся за горизонтом, весело сигналя. Ей хотелось запрокинуть голову и завыть синхронно с этим гудком. Но вместо этого она вернулась в автомобиль, приехала в Спутник-7 и погрузилась в работу.

Разрыв с мужем, потеря старшего сына и жгучая боль, которую Констанция испытывала, заставили ее отстраниться и от Нахмана. К счастью, Арнольд был под завязку занят делами лаборатории и города в целом. Начались бесконечные командировки.

Малыш неожиданно пнул ее изнутри. Констанция охнула и вынырнула из невеселых мыслей. Подняла взгляд и ошарашенно замерла: Арнольд стоял прямо перед ее столом и пристально смотрел ей в лицо. На мужчине был привычный пиджак, но верхние пуговицы рубашки расстегнуты, а волосы не зачесаны назад, а лежат короткими волнами, обрамляя благородное лицо. Совсем другое лицо. Если Мишель был чистокровным французом, чьи родители переехали в Треверберг по визе молодых ученых, то в Нахмане причудливым образом смешались Восток и Запад. Слегка смуглая кожа, дымчато-зеленые глаза и четко, бережно вылепленное лицо с тонкими чертами, напоминающее лица античных статуй божеств. Волнистые темные локоны завершали образ, придавая ему мягкость, которая на самом деле мужчине была не свойственна. В делах он отличался невероятной жесткостью на грани жестокости и нацеленностью на результат. Та картинка, которую Констанция нарисовала сама, рассыпалась в пыль, но истинный Нахман женщину не разочаровал. Он ее пьянил. Пьянил еще больше и безнадежнее, чем привлекательная маска. Увидев его сейчас, Констанция поняла, что скучала.

— Ты готова к следующему этапу? — неожиданно деловым тоном спросил ученый, прислонившись плечом к косяку двери и сложив руки на груди.

— Я уложусь в регламент, — вместо прямого ответа пообещала она. — Скоро принесу финальные требования к респондентам.

— Проработай возможные отклонения. Когда вмешиваешься в человеческую психику, не обойтись без сюрпризов. Зачастую неприятных.

— Ты пришел, чтобы поговорить о работе?

В зеленых глазах Нахмана отразилось легкое недоумение. Всего лишь на мгновение Констанция подумала, что он развернется и уйдет или скажет что-то резкое, но мужчина вдруг закрыл за собой дверь, задвинул щеколду и пересек разделявшее их пространство в два шага. Сел на стул рядом и протянул руку ладонью вверх. Женщина положила на нее пальцы.