— Не переживай, ответит он за свои грехи, если они подтвердятся. Сейчас вызовем стражу и отправим его в каземат. Маги-дознаватели разберутся в степени его виновности.

Гио не смягчается и по-прежнему выглядит неприступным. Он сейчас весь в разрешении вопроса семьи Санны. Если бы он знал, какие мысли крутятся сейчас у меня в голове, вряд ли оставался таким сосредоточенным.

— Парень, — зовёт он младшего брата Санны. — Не бойся, подойди.

Мальчишка, озираясь на мать и сестру подходит к императору. Гио улыбается своей самой обаятельной улыбкой, и паренёк немного успокаивается. Он трепет его по вихрастой голове и просит бумагу и чернила.

Быстро пишет записку, складывает её несколько раз. Просит свечу. Санна достаёт из шкафа красную восковую свечу и зажигает её.

— Отнесёшь эту записку начальнику стражи во дворце, — даёт он наставления мальчику, а сам капнув немного воска на бумагу, запечатывает её своим перстнем с гравировкой. — Если не послушают тебя, покажи мою печать и скажи, что император лично спустит шкуру с любого, кто не проведёт тебя к начальнику стражи. Скажи, что должен вернуться с ответом через час.

Мальчишка, преисполненный важности от миссии, которую возложил на него император, сорвался с места, и только пятки его засверкали.

— Надо было мне идти, — говорит Санна, а по внешнему виду понятно, что она с радостью осталась. Гио отрицательно качает головой:

— Ты нужна здесь, — тоном, не терпящим возражений, говорит император, а Санна облегчённо переводит дух.

— Я полагаю, Манана, что переезд займёт некоторое время. Вы можете пока собирать вещи. Санна вам поможет, а мы с Лилей посидим в саду, — предложил Гио, заметив нетерпеливость семейства Гевис.

Мы расположились в тени деревьев. Манана принесла нам лимонад и пирожные. Могу поставить свой дар против медяка, что дядюшка раскошелился. Вину замазывает, паршивец!

Смотрю на Гио и вспоминаю, как он меня целовал и краснею от воспоминаний. Он не сводит с меня взгляда, видимо, прикидывая, с какого бока ко мне можно подступить, учитывая, что свидетелей полон двор.

— Гио, — как-то сипло говорю я. От нервотрёпки сел голос. — ты зачем пришёл?

— На тебя посмотреть, да себя показать, — ухмыляется он. — Кошку твою принёс и спас тебя от рабства. Герою полагается поцелуй.

Он цепляет мой взгляд и уже не отпускает. Я же, как загипнотизированная смотрю в его голубые глаза и тону в них, как в омуте.

Моё сердце бьётся быстрее, во рту пересохло и я непроизвольно провожу языком по губам. Взгляд Гио становится жадным. Я понимаю, куда приведёт этот всего лишь обмен взглядами.

Руки Гио обвились вокруг меня, уверенно и крепко, как тогда в моей комнате во дворце. На меня нахлынула беспомощность, я чувствую, что сдаюсь на его милость. Милость победителя. И так мне становится сладко от своего поражения, ведь иногда для того, чтобы выиграть нужно просто сдаться.

Почва уходит у меня из-под ног, объятия Гио лишают воли. Он запрокинул мне голову и, прижав к своему плечу, поцеловал — сначала нежно, потом со стремительно нарастающей страстью, заставившей меня прижаться к нему, как к своему единственному спасению.

В этом хмельном, качающемся мире его жадный рот раздвинул мои дрожащие губы, по нервам побежал ток, будя во мне ощущения, которые я раньше не знала и не думала, что способна познать. И прежде чем отдаться во власть закрутившего меня вихря, я понимаю, что тоже целую его в ответ.

Выныривая из омута доселе неведомых чувств, я шепчу ему:

— Перестать…пожалуйста…На нас смотрят, — я делаю слабую попытку вырваться из его объятий.

— Никому нет дела до нас, — севшим от страсти голосом говорит Гио, — все заняты переездом. Расслабься и постарайся получить удовольствие.

Легко ему говорить. А я так напряжена и ещё и не ела со вчерашнего дня, что, кажется, от переизбытка эмоций грохнусь в обморок.

Глаза Гио возбуждённо блестят, а сам он дрожит, страстно прижимая меня к себе, так что голова моя запрокинута и лежит у него на плече.

Он наклоняется, ласково вбирает и покусывает мои губы. Я безвольной куклой лежу в его объятиях. И это мне нравится. Нега разливается по моему телу. Он сжимает то верхнюю, то нижнюю губу своими губами, то усиливая, то ослабляя захват. Он настолько увлёкся игрой с моими губами, что прикусывает мою нижнюю губу зубами. Я вскрикиваю и по моему телу проходит дрожь наслаждения.

Я отодвигаюсь от него. Но не тут-то было, Гио не выпускает меня из плена своих рук. Перед глазами туман, в голове сумбур. Я никак не пойму, где нахожусь.

— Остановись, дай мне прийти в себя, — умоляю его я. — У меня нет сил.

— Зачем тебе силы? Я у тебя сила и опора, а ты нежность и любовь, — хрипло говорит он и проводит подушечкой большого пальца по моим губам. Я приоткрываю их и подаюсь ему навстречу. Он улыбается моей отзывчивости на его ласки, ощущая себя победителем.

— Какая ты страстная, моя ведьмочка, — шепчет он и я уже не обижаюсь не на ведьмочку, ни на то, что нас могут увидеть. Он отключил мой разум, оставив только чувства и эмоции. — Такая желанная.

Комплименты звучат так искренне, что у меня не остаётся сомнений в том, что я именно такая, как он говорит. Более того, я хочу стать такой. Гио разбудил во мне женщину. Я забыла о своих принципах и убеждениях. Есть только он и я. Здесь и сейчас.

Не знаю, насколько далеко мы бы зашли, но нашу интимную встречу нарушило покашливание. Я вздрогнула и спрятала лицо у Гио на груди. Как же приятно, что о тебе есть кому позаботиться.

— Ваше императорское величество, — слышу я мужской голос полный сомнения, — простите, что прерываю.

— Да, что у тебя, Антуан? — Гио разворачивается и мне приходится прятаться у него за спиной. Не знаю, почему моей первой реакцией было спрятаться. Что вообще за ребячество? Я взрослая женщина, а прячусь, как ребёнок, которого мама застала за воровством конфет.

— Ваше величество, я получил записку и прибыл с отрядом стражников, — по-военному чётко докладывает Антуан.

Рослый, коренастый с очень короткой стрижкой. Идеально выбритое, поистине мужское лицо, грубоватое, но по-своему привлекательное. Его даже не портит шрам на правой стороне, через бровь и на щёку. На вид ему лет сорок. Мундир насыщенного синего цвета с серебряными эполетами, который носит только личная гвардия императора удивительно ему идёт.

У стражников из отряда, который он привёл, форма из более грубого сукна и не такого яркого цвета с жёлтыми погончиками.

— Благодарю вас, Антуан за оперативность, — Гио встал и отвёл начальника стражи в сторону. Не понижая голос, показывая тем самым, что он от меня ничего не скрывает, отдаёт распоряжения стражникам.

— Двое конвоируют дядю Санны до магистрата и сдают в орган магического правопорядка. Обвинение: торговля живым товаром, мошенничество и нарушение закона об опеке.

Антуан даже как-то просветлел лицом. Какой у него интерес во всей этой истории?

— Остальные, помогут семье нашей Санны переехать обратно в дом её отца, — Гио отдаёт распоряжения настолько буднично, что не выглядит благодетелем. Он делает то, что должно в его понимании.

А для меня подобная ответственность мужчины что-то сродни марсианскому нашествию. Сложно привыкать мне к противоречивости этого мира.

— Не хочешь сходить посмотреть, где будешь жить некоторое время? — обращается ко мне Гио. Наклонившись к моему ушку, добавляет, — Я больше не могу находиться с тобой наедине. Сдерживаться мне всё труднее и труднее. Дело, может зайти дальше поцелуев, а мне ещё моё тело дорого.

Намекает он на тот, когда я его ударила ногой за то, что полез под юбку. Я краснею, как первоклассница, вспоминая, какие чувства обуревали меня в тот момент.

— Да, мне было бы интересно, но только если ты со мной пойдёшь, — потупя глазки шепчу я.

Я хочу ему показать, что он смутил меня своей страстью. Я же невинный цветочек. В физиологическом смысле всё так и есть, но в плане просвещения, я уже давно не невинна. Средства массовой информации позаботились, чтобы невинности у нас не осталось как таковой.