И все-таки стоит пояснить, кто такие «ютао». В первую очередь это мужчины для удовольствий. Обычно они «работают» в лунных домах. Как правило, их покупают другие мужчины. Очень редко – женщины. Женщинам в Катае вообще не дают денег в руки, разве что дайны – хозяки Лунных домов – могут себе позволить какие-то вольности, но у них есть свои ютао, чужие им не слишком нужны. Но ютао также часто называют и постоянных добровольных любовников. Это считается хорошим тоном; все же Мать Драконов не одобряет подобные связи. А здесь – вроде как и не по своей воле; так уж получилось.

Шань Тайлин тонко улыбнулся. Не мог же он в самом деле рассказать этому юноше, как ему с самого детства внушали, что красота и молодость для ютао – самый важный капитал. Что именно благодаря своей внешности и навыкам, приобретенным в лунном доме, он имеет влияние на многих людей, и на такую должность попал не просто за острый ум и прекрасное образование. Тайлин с самого начала был уверен, что Кьян – не сын Браенга, хотя и похож, это так. Просто Кирьяна мало интересовали женщины. Он любил лишь одну из них – свою супругу. Впрочем, галлийский оборотень был не из тех, кто кидается на всех подряд. Его вполне устраивал один партнер, и Тайлину крупно повезло, что лорд Браенг остановил свой выбор на нем.

– Расскажите мне о нем, – не удержался Тайлин. – Он счастлив?

Кьян моргнул. Его мало интересовало, счастлив ли Браенг. Он пять лет планировал его убийство. Но сидящий рядом человек ждал его ответа, и Ли, вздохнув, кивнул.

– У него родился сын, о котором канцлер очень мечтал. Вы, наверное, знаете, что лорд Браенг был последним мужчиной своего рода. У него была только дочь, и та вышла замуж в Славии. Мальчику сейчас шестнадцать, он истинный Браенг – дерзкий и очень умный.

– Да, я это знаю, – прищурился Тайлин.

Он в то время еще мог вести переписку с Браенгом (с тех пор в Катае многое поменялось, и это стало просто смертельно опасно) и знал историю с такой стороны, с которой, наверное, не знал никто, кроме Кирьяна, его супруги и еще одного человека, но рассказывать кому-то, разумеется, не собирался. Кирьян поверял ему много тайн. Наверное, ему нужно было хоть как-то выплеснуть их из себя, и кто, как ни бывший любовник, который навсегда остался в далеком прошлом (причем в далеком – в полном смысле слова), подходил для этой роли? Письма Тайлин, разумеется, уничтожал, но все, что касалось лорда Браенга, бережно хранил в голове.

Степной лекарь уверял Кирьяна, что у него с детородной функцией всё в порядке. Не должно быть никаких проблем. Разумеется, бывало, что у здоровых мужа и жены не получались дети, но это был явно не случай четы Браенгов. У них-то уже была дочь. Кирьян буквально вынудил супругу (шантажом и угрозами) пройти осмотр. Скандал, конечно, был грандиозный. Но и Бригитта была здорова. Лекарь посоветовал внимательнее следить за женой: либо она втайне принимает противозачаточные пилюли, либо травит плод – иначе объяснить отсутствие наследников он не мог. Кирьян бесился, установил слежку за женой, пытался с ней поговорить, буквально запер ее в спальне – но результата не было. В тот период времени он был буквально одержим желанием иметь сына. Ему все же удалось выпытать у Эстебана, что его сестра категорически против ребенка, опасаясь, что Кирьян захочет посадить своего сына на трон. Он бы, может, и подумал об этом лет пять назад, но сейчас просто не хотел, чтобы прервался род.

Напрасно он умолял супругу, чувствуя, что она уже не так уж и молода, что у них нет, как раньше, десятилетия в запасе, напрасно угрожал ей, что принесет и признает бастарда: родить-то может любая – Бригитта только руками разводила. Он перевернул вверх дном ее покои, заменил всех слуг – но прошло два года, а она все еще не была беременна. В отчаянии он снова обратился к степному лекарю – единственному, кому мог доверять в таком деликатном деле. Им удалось встретиться на свадьбе дочери Кирьяна. Лекарь выдал канцлеру флакон с настоем, который нужно было принимать обоим супругам, и предупредил, что уж если это не поможет, то, скорее всего, Кирьяну останется только завести бастарда. Браенг был слишком горд для этого. Кроме того, он действительно любил свою жену, знал ее характер и понимал, что тогда его брак окончательно развалится. Он нисколько не обманывался, видя в своей супруге грозного противника. Она была хладнокровна, безжалостна и расчетлива и позволяла себе слабость только рядом с ним. Разве это не достойно восхищения? Он и любил ее за эту несгибаемость и внутреннюю силу; любил и тогда, когда она была уязвима и покорна одному ему. Вот только битву за наследника он, кажется, безнадежно проигрывал.

Браенг не особенно верил в чудеса, настой пил исправно и жене втайне подливал в чай, но в то же время присматривал себе мать для наследника на стороне, однако не прошло и пары месяцев, как он застал Бригитту отчаянно рыдающей в их спальне. Она кричала на него, несколько раз ударила, угрожала покончить с собой… но от ребёнка избавится не посмела. Победа оказалась с привкусом тлена и крови из разбитой губы, но Кирьяну этого было достаточно. Он всё же заполучил своего сына. Да и жена в конце концов смирилась со своим поражением, тем более, что канцлер окружил ее такой заботой и вниманием, что ей пришлось еще раз его побить, только бы он от нее отстал и дал ей спокойно жить как раньше. Бригитта дала слово, что будет осторожна и сделает все возможное, чтобы в срок родить ему здорового ребенка. Конечно, она надеялась, что это будет дочь. Но и сына она собиралась воспитывать так, чтобы тот и думать не смел о престоле, совершенно забывая о том, что ждет ребенка от самого упрямого и коварного из всех Браенгов. Она ведь даже не знала, что в свое время Стефания сумела переиграть даже отца (а ведь она девочка) и сбежать из-под его опеки. Так можно ли ожидать от ребёнка двух твердолобых упрямцев того, что он будет послушен и спокоен? Ох и намучаются еще они с мальчишкой…

Тайлина крайне забавлял тот факт, что и Кирьян, и Бригитта питали в отношении своего отпрыска какие-то надежды. Наивные! Если мальчишка захочет трон – он его завоюет. Но Браенги предпочитали править за спинами королей, и Шань Тайлин перенял это качество у своего наставника. Управлять другими интереснее исподтишка, так, чтобы никто и подумать на тебя не мог, чем он и собирался заниматься. И Кьян Ли просто послан ему судьбой… или, что еще точнее – лордом Браенгом.

– Кстати, господин Кьян, – наморщил лоб Тайлин. – А не знаете ли вы того степного лекаря, услугами которого пользовался канцлер Браенг? Я бы, пожалуй, смог добыть для него личное приглашение к Императорскому двору. Лекари у нас в почете, а господин Кимак довольно известная личность. Он учился у самого Ан Линя.

Кьян Ли внезапно заржал как конь. Сейчас он вдруг осознал, что его так и не отпустило с того момента, как он очнулся в каземате королевского дворца. Его простая и понятная жизнь совершенно непонятным образом превратилась в спектакль театра цзинси. В прошлой жизни ему приходилось со всем двором посещать представления, и его всегда забавляли невероятно закрученные сюжеты. Ему обычно хотелось возмутиться, что в жизни такого не бывает, но, видимо, бывает – и он теперь один из актеров; более того, назначен главным героем. То, что в последствии главный герой практически всегда умирает, совершенно не внушало оптимизма.

Шань Тайлин смотрел на своего гостя с тревогой, не понимая его истерического веселья и уже размышляя, не позвать ли слуг – или достаточно будет вылить юноше на голову воды из вазы? Но Кьян Ли уже успокоился и перевел дыхание.

– Простите мою несдержанность, – повинился он. – Вы ведь обещали чай? Я бы сейчас не отказался. Дело в том, что господин Кимак – отец моей жены.

Шань Тайлин, глядя на выразительное лицо своего гостя, не мог не улыбнуться. Забавный мальчишка. Вроде и катаец, и сильный духом, и наблюдательный – но в катайцах нет столько упрямства и жажды жизни. Да, он всё же очень похож на лорда Браенга, и за это Тайлин готов полюбить его всей душой.