– Как долго сможешь держать воду? – отрывисто спросил он жену.

– Такой поток – не больше часа, – призналась Лилиана, не уточняя, что это будет ее абсолютный предел.

– Достаточно, – кивнул Ли. – А ну, мочи их!

Взвившись в воздух, словно волна, дракон стрелой помчался к солдатам, которые как-то подозрительно оживились. Для них подобное было в диковинку, никто давно уже не воевал в Катае на драконах, это были непослушные создания, которые повиновались далеко не каждому погонщику. Наивные! Ли спикировал на них, словно птица, взмахивая катаной так быстро, что она сверкала как молния. Сейчас неважен был ни угол удара, ни сила, все равно Бу не давал прицелится. Дракон и сам расшвыривал солдат, как игрушечные фигурки, взмахивая длинным хвостом. Кажется, ему было весело, он явно развлекался. Всё закончилось слишком быстро: дракон под Кьяном вдруг осыпался дождем, но все же бережно опуская своего всадника на землю. Катаец знал, что сейчас нельзя ни на миг терять бдительности, но не обернуться не мог: Лилиана лежала на земле и, кажется, без чувств.

Он сразу же ощутил себя беспомощным, но показывать слабость было нельзя. Ли поудобнее перехватывал катану и принимал боевую стойку, оглушенный шумом крови в ушах, не видя, что оставшиеся в живых повстанцы медленно опускаются перед ним на колени. Только Цань Мо остался стоять на ногах. Он не принимал участия в этой нелепой битве. Уже один вид водяного дракона там, где нет воды, привел его в смятение, поэтому он отступил, пытаясь понять, как так случилось. И когда Лилиана упала, а дракон под Ли немедленно рассыпался на капли воды, ренегат понял, что вообще происходит.

Его люди признавали за чужаком силу, склонялись перед ним, а Цань Мо лихорадочно соображал, как быть дальше. Предавать ему не впервой; когда-то он был командующим императорской армии. Сейчас он смиренно склонял колено и голову перед погонщиком, но знал, что непременно убьет его; а может и не убьет, но женщину его заберет точно.

Ли кивнул им, спокойно убирая в ножны окровавленную катану, и приказал, радуясь, что голос не срывается:

– Убитых и раненых подберите. Нельзя их оставлять.

Сам он не без трепета поворачивался к остатками войска спиной, на которой вдруг стали дергаться мышцы, буквально ощущая, как ему в спину летит кинжал или стрела, и быстро пошел к Лилиане. Девушка была без сознания, и руки ледяные, но в себя пришла быстро.

– Прости, – прошептала она. – Дракон – это для меня очень тяжело получилось. Я не справилась. Я тебя подвела.

– Ты молодец, – прошептал катаец, поднимая ее на руки. – Мы победили.

Прибыв в лагерь повстанцев, Ли понял, что у ренегата проблемы. Народу стало там вдвое меньше, и, судя по довольной улыбке Линь Ора, это была заслуга союзников Кьяна Ли. Кажется, он (или его сопровождающие) сумел убедить кого-то из повстанцев вернуться в свои дома. Для людей, конечно, это была несомненная польза, а вот для Цань Мо – просто катастрофа.

Он злился на свое положение. По всему лагерю пронесся слух, что Кьян Ли Оберлинг победил полусотню отменных бойцов в одиночку, с помощью одной только невысокой девушки, которая была внучкой того самого Оберлинга, чью статую и по сей день украшали цветами и разноцветными лентами. Разве это было не чудо? А кроме того, сам Кьян Ли был внуком Императора, и ходили даже слухи, что Император назвал его своим преемником. Никто в это не верил, но все же, раз так говорили, значит, было отчего, правда? Значит, этот высокий долговязый мужчина с серьезными желтыми глазами и в самом деле сможет решить все проблемы, тем более он что-то втолковывал Цань Мо про шахты и рудники и рьяно доказывал, что если воевать – то сейчас, чтобы до весны Вейн был взят. Нельзя еще год не пахать и не сеять. Голод будет страшный.

Ренегату на голод было плевать. Помрут крестьяне – еще и лучше. Можно их земли будет раздать верным людям. К тому же, если вытребовать у Галлии продовольственную помощь, к примеру, в обмен на эти самые рудники, о которых твердил сумасшедший полукровка, Цань Мо предстанет не захватчиком, а добродетелем. Всё, что ему сейчас было нужно – это как-то убрать влияние этого выскочки, а еще… а еще он хотел женщину, которая принадлежала другому.

Он бросил руны, ему выпал «Разлад»: нельзя исправить ход событий, не исправив разлад в своей душе. Но это его не устроило, он бросал еще; на третий раз, наконец, выпала «Невеста» – в новом деле, прежде чем действовать, нужно как следует осмотреться. Ренегат знал, что он не прав, но достаточным терпением он никогда не обладал. Он привык добиваться всего, чего хотел, силой, и теперь не сомневался в успехе. В конце концов, армия пока еще подчинялась ему. Поэтому он просто приказал двоим своим солдатам схватить Кьяна Ли и привести его в дом, куда он позвал и Лилиану.

Девушка идти не хотела, но он настоял, сказав, что от этого зависит жизнь ее супруга. Так она вперед него побежала в хижину и ахнула, увидев проиходящее.

– Или ты будешь моей, или он умрет, – заявил Цань Мо, делая знак своим людям.

Кьяну заломили руки за спину, швырнув его на колени. Из разбитой губы сочилась кровь. Он смотрел на жену твердо и спокойно, явно уверенный в том, что с ним не случится ничего страшного, но Лили не верила ему и бледнела. Она перевела взгляд на ренегата. Тот махнул рукой, и один из верзил ударил худого катайца ногой в живот. Кьян согнулся, тяжело выдохнув, но даже не вскрикнул.

– Я буду твоей, – прошептала девушка, прикусив губу так сильно, что почувствовала привкус крови. – Если ты пообещаешь, что не тронешь больше моего мужа.

– Лили, нет, – спокойно и ровно, как будто он все еще был хозяином положения, сказал Кьян. – Ты не сделаешь этого. Я запрещаю.

Еще один удар ногой в бок будто плетью стегнул замершую Лилиану.

– Мне взять что-нибудь потяжелее? – весело спросил ренегат, понимая, что победил. – Я могу.

– Не надо, – шептала Лили белыми губами. – Я буду твоей.

– Нет, – холодно говорил Кьян, пристально глядя ей в лицо горящими золотыми глазами. – Ты моя женщина. Не смей.

Но девушка уже делала шаг к Цань Мо и вкладывала дрожащие пальчики в большую ладонь ренегата. Те самые пальчики, которые еще вчера ласково водили по лицу Ли. Нежные белые пальцы, которые так приятно было ловить губами. «Мое», – хотелось рычать катайцу. Он знал, что легко справится с этими двумя, что Цань Мо ничего не успеет сделать его Колючке, разве что напугать немного, но ему страстно хотелось, чтобы она хоть раз в жизни послушалась его. Конечно, глупая Ци не верит в своего мужа, хотя и видела его в бою. Конечно, она считает, что спасает его. Дура. Ренегат его не убьет. Он скотина, но не идиот. Кьян Ли Оберлинг нужен ему как символ. Даже не покалечит, так, поиграет с ним. А боль Ли мог стерпеть любую, он с детства умел отключаться от нее. А вот от того, что она послушно уходит с Цань Мо и даже не опускает голову, а наоборот, горделиво вскидывает подбородок, словно императрица, словно это не мужчина уводит ее, а она увлекает его за собой, в груди болело так, что впору было взвыть.

А Лили была уже совершенно спокойна. Каким-то странным образом она чувствовала, что крупный мужчина рядом с ней полностью в ее власти. Именно от ее поведения зависит, станет ли он ее рабом или, наоборот, обидит.

– Я так нужна тебе? – с легким удивлением в голосе приподнимала она черные брови и смотрела искоса, будто лукаво. – Ты делаешь глупости ради меня?

– Ты достойна быть Императрицей, – глухо отвечал Цань Мо, вдруг теряясь перед женщиной, которая уже несколько недель жила в его голове.

– Разумеется, достойна, – тонко улыбалась Лилиана. – Я всё же из рода Оберлингов, к тому же внучка степного хана и родственница славского государя.

Для ренегата последнее было новостью. Он даже не подозревал, что девушка, кроме внешности и силы, была еще и настолько родовита. Вряд ли можно было бы найти лучшую супругу. Минуту назад он хотел просто взять ее, утолив, наконец, свою безумную жажду, но теперь вспоминал первоначальные планы. Он ведь будет Императором! А она – его Императрицей.