– Всех?

– Да, их здесь много. Я помогаю только катайцам. Это, конечно, не правильно, но они мне ближе и роднее. Теперь на родину они никогда не вернутся, а здесь они всегда мерзнут и болеют.

Раиль поежился. Ему тоже было постоянно холодно в Галлии, а сейчас еще и упадок сил сказывался, но признаваться в своей слабости он не хотел. Оюми тем временем договаривалась с одной из соседок катайца, чтобы та каждый день варила ему бульон и заставляла поесть.

– Что ж ты отца к себе не заберешь? – ворчала толстая тетка, но деньги принимала и клала в карман передника, ветхого, но чистого. – Вон краля какая, одета богато. Брезгуешь?

– Это не отец, а дядя, – терпеливо отвечала Оюми. – Да и некуда мне. Живу с мужчиной, сама понимаешь, ему приживалы не нужны.

– Эх, молодость, – вздыхала женщина. – Если бы я была такой красоткой, то тоже не упускала бы ни одного шанса. Ладно, иди спокойно, позабочусь о твоем дядюшке, уж будь уверена.

Катаянка кивнула и поспешила к выходу. Раиль забрал из ее рук корзину и пошел следом. Они зашли еще в несколько мест, и каждому из «подопечных» Бабочки требовалось небольшое, но лечение. Юный целитель бледнел, слабел, пошатывался, но признавать свое истощение упрямо не хотел, и только когда он вдруг позеленел и оперся на стену, тяжело дыша, Оюми, ничего не смыслящая ни в целительстве, ни в магии, сообразила, что что-то не так. Она нашла пролетку, с помощью кучера затащила туда степняка, радуясь, что роста он не большого, да еще и худенький, и повезла его в дом Оберлингов, справедливо полагая, что там знают, что делать в таких случаях. Ей повезло – Джеральд Браенг как раз находился дома и мгновенно все понял.

– Ты его совсем не кормила, что ли? – возмутился он, подхватывая друга за талию, закидывая его руку на плечо и таща в гостиную. – Эй, чаю горячего, быстрее, да с медом. Кисель? Еще лучше! Только сахару побольше! И мясо грейте!

– Что с ним? – встревоженно спросила Оюми, ничего не понимая.

– Магическое истощение, – фыркнул Джерри. – А ты молодец, конечно. Выжала парня досуха и не дала, да?

– Заткнись, Джерри, – прошипел Раиль (и откуда только силы взялись). – Я сейчас тебя задушу.

– Да ты даже стоять не можешь, умник, – огрызнулся Браенг. – Видел бы тебя твой отец! Задушит он. Пей кисель, дурачина. Ладно она ничего не смыслит, а ты сказать не мог?

– Значит, не мог, – выдохнул юноша, у которого даже сил не было удержать чашку.

Он поставил ее на стол, сполз на пол и осторожно отхлебывал приторно-сладкое вязкое пойло, не поднимая чашку, а только наклоняя ее. Обжигался, фыркал обиженно, но хлебал.

– Объясни мне, – потребовала катаянка у Джеральда, с облегчением видя, что Раиль немного порозовел.

– Да чего тут объяснять, – махнул рукой сын канцлера. – Целители, когда лечат, расходуют свои магические силы. Их нужно поддерживать постоянно. Еда там, сладкое горячее питье… А лучше всего силы восстанавливает секс. Но ты ж не даешь ему, поэтому теперь он пару дней проваляется в постели.

– Ему шестнадцать, – ледяным тоном ответила катаянка, все же краснея. – Он несовершеннолетний даже. Да и ребенок совсем.

– Оставь ее в покое, – булькнул Раиль от стола. – Мне ничего не надо. Справлюсь, не впервой.

– Ну и дурила, – заключил Джерри. – А ведь почти прокатило.

– Мне нужны люди, – говорил Ли Шань Тайлиню, нервно хрустя пальцами.

Он все обдумал и теперь буквально рвался в бой. Действовать нужно было быстрее, пока Цань Мо не собрался выступать. Бессмысленная бойня никому, кроме ренегата, не нужна.

– Просто люди, или кто-то конкретный? – спрашивал Шань Тайлин, полируя пилочкой ногти.

Кьян Ли положил перед ним свиток. Гуань неторопливо разверну его, и брови его поползли вверх.

– Это преступники, – возмутился он.

– Всего двенадцать, – пожал плечами катаец. – Трое из гильдии убийц. Остальные – погонщики драконов из рода Цань.

– Двое в тюрьме, остальные в розыске, – нервно заключил Тайлин, с силой швыряя свиток на стол. Свиток сворачивался с легким шелестом. – Допустим, тех, которые в тюрьме, я достану. Но остальные! Я не бог и даже не сын богини! За кого ты меня принимаешь?

– За ученика Браенга? – лукаво улыбнулся Кьян Ли. – К убийцам я сам. А с остальными мне нужна помощь. Меня пять лет не было в Катае, я просто не в курсе, где и как их искать.

– А у тебя красивая жена, – неожиданно сменил тему гуань, рассеянно скользя взглядом по саду, где Лилиана собирала букет цветов. – Зачем ты ее с собой привез? Не боишься за нее?

Ли повертел на руке серебряный браслет и улыбнулся.

– Мужчине нужна женщина, – задумчиво сказал он, вспоминая выдержки из «Руководства для брачных чертогов», выданного ему жрецом храма Огненного Дракона. – Она дает ему энергию и делает сильнее.

– Забавно, – вздохнул Шань Тайлин. – Но я не верю в это.

Ли только пожал плечами и вдруг спросил:

– А у тебя котенка нет?

– Что?

– Здесь полно кошек, – терпеливо пояснил катаец. – Где можно достать котенка? Мне кажется, Лилиане понравится.

Губы гуаня едва заметно искривились, он не понимал такого отношения к тем, кто не способен был ни на что, кроме произведения потомства. Другое дело союз двух мужчин – это ведь идеальные отношения, где люди равны и могут поддерживать друг друга. А женщины – все равно, что дети, слабые, беспомощные, хотя поглядеть на них порой приятно, и двигаются они изящно. Жена Кьяна Ли ему скорее нравилась. Она была непохожа на глупую куклу, и лицо себе не рисовала, как катаянки, и ходила нормально, а не семенила, едва перебирая ногами.

– С ней рядом спокойно, – неожиданно признался Ли. – К ней хочется возвращаться.

Шань Тайлин только вздохнул, вызвал слугу и велел разыскать ему какого-нибудь котенка, только посимпатичнее.

***

– Ци, – раздалось за спиной Лилианы, и она от неожиданности вздрогнула и рассыпала цветы, из которых пыталась сложить послание по цветочной азбуке, которую не помнила, поэтому на ходу выдумывала сама.

Голос мужа был непривычно мягким и тихим, почти бархатным. Кажется, в их отношениях, наконец, что-то изменилось. Хоть он по-прежнему звал ее Колючкой, звучало это как-то тепло и ласково. И смотрел он на нее по-другому, без привычного раздражения. Может, конечно, виной всему был тот странный вечер, когда они оба будто с ума сошли. У Лили до сих пор от воспоминаний колени слабели. Сегодня он попросил – именно попросил – ее погулять и дать ему поговорить с нужным человеком без лишних ушей. Раньше бы она надулась и ворчала, но теперь просто кивнула и отправилась рассматривать сад, который, к слову, был великолепен. Бабушку бы сюда, она от всяких цветочков с ума сходила. Такой красоты в Степи не растет.

Лилиана улыбнулась, но поворачиваться на голос Кьяна не стала. Ей хотелось, чтобы он дотронулся до нее, но вместо этого ее шеи коснулось что-то пушистое, и под ухом раздался громкий писк. Девушка подскочила от неожиданности и с восторгом уставилась на трехцветного котенка, такого крошечного в больших ладонях супруга. Кьян улыбался. Это было настолько странно, что Лили даже рот приоткрыла. Обычно он был напряжен и хмур, и складки между бровей никогда не расправлялись, и губы были поджаты, но сейчас он улыбался по-настоящему, и девушка невольно улыбалась в ответ, осторожно принимая в руки маленькое пищащее существо.

– Я могу забрать его себе? – робко спросила она.

– Не думаю, – вздохнул катаец. – Нам скоро придется уехать. Мне придется. Я бы с радостью оставил тебя здесь, но, честно говоря, опасаюсь. Здесь совсем не безопасно. Даже в Янгуне и то я буду за тебя более спокоен. Разве что попросить Шань Тайлина за тобой присмотреть… Но я не хочу рисковать.

Несмотря на то, что гуань явно предпочитал мужчин, Ли был совершенно не уверен, что Колючка сладким ядом не вольется в вены этого мужчины. А ну как она захочет продемонстрировать свои боевые навыки или примется с ним спорить? Лили иногда казалась ему мужественнее, чем многие из знакомых парней. Нет, Ли не дурак и свою женщину никому не отдаст.