Когда-то Катай был передовой империей с самыми сильными войсками, лучшими учеными и великолепными врачами. Воины по-прежнему были хороши, астрологи давали точнейшие предсказания, катайских врачей с радостью взяли бы на работу не только в любую больницу мира, но и в придворные лекари. Так почему же Катай столь отсталый сейчас? Стоит только поглядеть на Степь – там нет моря, из воды – всего одна река, нет полезных ископаемых, нет магов – но едва ли их можно назвать варварами! Нет, варвар здесь тот, кто голодает, но продает рис и чай соседям, кто обманывает своих солдат и выжимает все соки из своего народа.

Кьяну казалось, что за пять лет его отсутствия Катай еще больше обнищал и стал еще озлобленнее, но, на самом деле, это было не так. Просто ему теперь было с чем сравнивать. Он хотел бы рассказать Императору, что никто не собирается порабощать его страну, потому что со своими бы управиться, что Галлия – не враг, а скорее, потенциальный союзник, что сейчас войны ведутся совсем в других плоскостях. Ах, сколько хорошего может принести Катаю экономический союз с Галлией! И Кьян Ли непременно предстанет пред лицом деда и выскажет ему всё, что думает – пусть даже это будут его последние слова.

– Там стреляют, – потянула мужа за рукав Лилиана. – Давай посмотрим?

Кьян Ли нехотя подчинился. От канцлера он знал, что Галлия предоставила ренегату две сотни пистолей, но сомневался, что катайцы умеют прилично стрелять. Впрочем, им это и не нужно – напугать крестьян можно одними лишь выстрелами.

– Мда, – пробормотала Лилиана задумчиво. – Ребята даже оружие правильно не держат. Ну кто ж так стреляет?

Кьян Ли внимательно поглядел на свою воинственную супругу и потянул ее к мужчинам, которые пытались поразить бумажные мишени, стоящие в двухстах шагах от них. Подойдя к мальчишке, которому едва ли было хотя бы двадцать, он бесцеремонно вырвал из его рук оружие и протянул Лили рукояткой вперед. Колючка недоверчиво посмотрела на него, радостно рассмеялась и потребовала шомпол, порох и пули. Прочистив пистоль, она ловко зарядила его и, почти не целясь, выстрелила в сторону мишени. Когда дым рассеялся, бойцы, внимательно наблюдавшие за ней, разразились гортанными воплями. Лилиана попала точно в центр.

– Дай мне, – с азартом потребовал Кьян. – Я тоже хочу.

Однажды лорд Браенг предложил ему попробовать стрелять из пистоли. Ему нужен был человек, который никогда этого не делал, и выбор пал на помощника секретаря, безобидного долговязого катайца. Ли не проявил больших успехов, но по его замечаниям была немного изменена рукоятка и удлинен ствол. У людей Цань Мо пистоли были более раннего образца, таких уже и не производили вовсе. Что ж, в отличие от большинства солдат, он хотя бы попал в мишень – сказались уроки канцлера.

– Это случайность, – сказал один из окруживших их мужчин. – Пусть женщина попробует еще из моего оружия.

Женщина попробовала. Два из пистолей она посоветовала выкинуть. Ствол был безнадежно искривлен. Остальные были в приличном состоянии.

Стрелять Лилиана любила и умела, ей нравились пистоли. Учил ее дед, лорд Оберлинг, который в разработке этого оружия участвовал, и он всегда говорил, что у нее врожденный талант. Ей было весело, и Кьян не мог не улыбаться, глядя на ее разрумянившееся лицо и сверкающую улыбку. Она была настоящей красавицей, на нее хотелось смотреть и не отводить глаз. А если бы он был более внимательным, то заметил бы и жадный взгляд Цань Мо, который стоял неподалеку. Тому тоже нравилась маленькая степнячка, и он намеревался заполучить ее во что бы то ни стало. Пусть не сейчас… Сейчас еще не время. Позже.

***

Они ушли из лагеря повстанцев на рассвете, никого не предупредив. Кьян Ли не был уверен, что его не станут удерживать силой, поэтому не стал рисковать, а просто вызвал своего дракона и уплыл на нем по реке. Он понимал, что Ци подобное путешествие переносит плохо, что она потом слабая и уставшая, но посчитал, что, чем дальше уйдет, тем больше будет в безопасности. К сожалению, до округа Вейн по реке было не добраться, и Бу пришлось отпустить.

А дороги в Катае были куда опаснее рек. Грабежи и убийства встречались не редко. Кьян Ли неплохо ориентировался здесь, в свое время он немало путешествовал из Дворца в Янгун и обратно. За себя он не боялся. А вот за Лили было тревожно; да и слишком она привлекает внимание. Даже в мужской одежде с такой фигуркой никто ее за парня не примет. Поэтому Ли предпочитал идти пастушьими тропами, а то и вовсе лугами, где можно было встретить лишь крестьянина. И к деревням он старался не приближаться, уж слишком отличались они с женой от местных жителей. У них была добротная обувь и крепкая, даже роскошная по местным меркам одежда: удобные суконные штаны, тонкие рубашки из галлийского хлопка, кожаные охотничьи дуплеты. Оберлинги настаивали на более богатой экипировке. Максимилиан предпочел бы отправить их в бархате и шелках. Виктория и вовсе, тревожась за дочь, хотела послать с ними отряд стражников или хотя бы телохранителя – того самого здоровяка Герхарда, которого Кьян принял сначала за палача. Она вообще с огромным трудом согласилась их отпустить; Ли клялся, что никакой опасности нет, что он – внук Императора, что в Янгуне везде люди Браенга. И это ей еще про восстание никто не осмелился сказать.

Напоследок теща Кьяна Ли пообещала спалить весь Катай к бесам, если ее девочку кто-нибудь обидит. Отпустила, конечно – с канцлером не спорят. Лорд Браенг сказал идти – Кьян Ли и пошел. В конце концов, это его родина, и он собирается тут наводить порядок.

А еду Кьян добывал не совсем честным способом. Дичи в Катае нет – она тут просто не выживет. Запасов много на себе не унесешь. Ему приходилось по ночам забираться в чужие дома и нет, не воровать, конечно, а совершать непредвиденные для хозяев покупки. Они, впрочем, вряд ли расстраивались, находя поутру на своем столе блестящие серебряные монетки. И на дорогу все равно пришлось выйти – ближе к столице поля становились буквально непроходимыми. Не топтать же посевы, в самом деле!

Катаец понимал, что вечно им везти не будет, и оттого вынимал из котомки странные вещи, вроде непонятного шелкового пояса или красивых блестящих звездочек, которые он закрепил на рукавах своей куртки. Были у него и другие интересные штуки – к примеру, он завязал волосы Лилианы в узел и закрепил их деревянной шпилькой, пояснив, что шпилька эта – сама по себе смертельное оружие. Надо только воткнуть ее человеку в руку или ногу, а еще лучше – в шею, да так, чтобы острый кончик ее надломился. Внутри шпильки яд, который парализует почти мгновенно. Лили поежилась и очень старалась не думать, что сама может ненароком поцарапаться, но Кьян надел на заколку металлический колпачок и долго учил ее выхватывать это необычное оружие так, чтобы колпачок слетал при движении.

– В конце концов, даже если и поцарапаешься – ничего страшного, – говорил он. – У меня есть противоядие. Смерть от яда не мгновенная, минут пятнадцать у тебя будет. Главное, не отходи от меня.

– Так у меня кнут есть, – говорила Лили уверенно. – Я им умею пользоваться.

– Ты, главное, в бой не лезь, – строго отвечал Ли. – И забудь про свой кнут. Твоя задача – под ногами не болтаться. Я сумею тебя защитить, уж будь уверена.

Четверо крупных мужчин в военных доспехах перегородили им дорогу. Они пока не вынимали клинки из ножен, но лица были неприветливы.

– Императорские войска, – грустно сказал Кьян. – Смотри, какие здоровые. Их специально по росту и агрессивности подбирают, а лучше бы по уму. Они не спрашивают, кто и куда, а сразу убивают. Идиоты. Может, нам, конечно, повезет… А нет, не повезло.

Солдаты принялись улыбаться и переговариваться – громко, явно давая понять Кьяну, что они намерены напасть, а потом попытались окружить их.

– Отойди, – хладнокровно сказала Лилиана. – У тебя оружия нет.

– Это ты так думаешь, – так же спокойно ответил Кьян Ли. – Сама отойди и встань за моей спиной. Ты женщина, вот и веди себя как женщина.