«19 декабря 2009 г. Весь день лежу, изнываю от боли. Береслава застукала меня, когда я звонила Насте, и выхватила телефон, сбросила звонок, ударила ногой в живот. Ушиб болит, не согнуться, не разогнуться не могу, а эта преступница даже не заглянула ко мне. Фиктивному мужу тоже нет дела до меня, мы с ним не виделись двое суток… Не знаю, что больнее: одиночество, ненужность и пустота в душе, или физическая боль? Настя сказала, что тот самый Лёвушкин — майор, их с Миленой коллега, поэтому его не стоит опасаться, а что касается вещей на Береславе — это может быть совпадение, например, ей подруга-девушка Лёвушкина передарила. Настя меня вроде успокоила, а мне совсем неспокойно, что-то не сходится, путаница какая-то.»

«20 декабря 2009 г. Вчера к вечеру жутко проголодалась, звать «эту» было бесполезно, пошла на кухню сама, превозмогая боль. Когда доплелась до кухни, услышала, как Береслава оживлённо говорит со «своим», с трудом присела на корточки, чтобы она меня не заметила.

— Ну, котик, ну не злись. Ну мы же обо всём договорились. Надо, чтобы он признал сына официально, и только потом мы можем начать действовать масштабно. Я, итак, слежу за ним денно и нощно. Что? … Прошу тебя, перестань, успокойся. Сколько я буду ещё каяться перед тобой, что забеременела от него? … Я любила и люблю только тебя, а Алекс был ошибкой, он совершил ошибку, что отбил меня у тебя, бросил одну с ребёнком! И Корф ответит за всё и заплатит нам высокую цену! … Ты — мой герой. Я верю, что ты ему отомстишь. Мы ему отомстим! … Кстати, я думаю, пора кончать Веронику, ему она не сдалась, и мы от неё никакую информацию не получаем. Что скажешь? … Эммм, начать её шантажировать? Потребовать денег? Я подумаю, как это можно сделать … Хорошо, я не подумаю, а сделаю. Нет, я ничего не испорчу как в тот раз. Когда ты планируешь ввести в игру сына? … Уверена, ради таких денег, один «АКИН-КОРФ» чего стоит, он согласится на всё! … Ничего он не нежный, наш сын — сильный, пробивной и хваткий мужик! … Нет, он и твой сын тоже, ты его воспитывал, и ты хочешь срубить бабок с его биологического отца. Я, между прочим, ради тебя устроилась к Алексу в дом, унитазы ему намываю, себя запустила, а ты…ты только и ждёшь моих действий, а сам…что ты сам сделал? Или ты думаешь, деньги на нас начнут сыпаться с неба? … Прости, прости! Я больше не буду повышать на тебя голос, нет, не вешай трубку. Я на эмоциях, как ты не понимаешь. И я…беременна от тебя.

Береслава вышла из кухни, продолжила щебетать со своим любовником-подельником, а мне удалось встать и добраться до холодильника. Значит, они хотят отомстить, срубить денег с Алексея и с меня. Что-то я не готова с ними делиться кровно-заработанными деньгами, тем более отдавать им капиталы Алёши. Ладно, Бог с ними, с деньгами. Как быть с сыном Корфа? Я перебирала в уме снова и снова знакомых, подчинённых, детей друзей Алексея. Но никто из знакомых мне молодых людей из окружения моего любимого Алёши не походил на его сына, или я чего-то не знала. Скорее всего я просто не знала. Я вообще не была посвящена в подробности личной жизни и тем более прошлого своего фиктивного мужа до заключения нашего с ним брачного договора.»

«Чёрт! Чёрт! Чёрт! Чёртов брачный договор!», — я разозлился и швырнул дневник Вероники об стену.

— Проняло? — Голос мстителя или его какой-то шестёрки издевательски звучал откуда-то сверху. Присмотревшись, я увидел напротив себя по углам стены мало заметные встраиваемые колонки в тон отделки, а прямо надо мной в плетеном абажуре-люстре, свисающем с потолка, виднелась маленькая камера.

— Ты меня достал! Всё, я всё понял! У меня якобы есть сын, вы хотите, чтобы я материально поддержал его и некую его мать.

— Ай нет, Алёша. Неужели ты разумеешь, что я бы стал заморачиваться и вбухивать кучу своих бабок, чтобы ты потом «поддержал» кого-то? И что значит некая мать? Матушка у твоего сыночка самая настоящая.

— Я устал. Оставьте меня в покое. Веронику вы убили. Вы вообще всю мою жизнь растоптали, унизили меня, смешали с грязью. И мне нет дела не до какой матушки! Я не бросил ни одной беременной женщины за всю свою жизнь. Что там Береслава наплела? Аааа! Вы просто хотите денег? Так давайте поможем друг другу: я вам скажу все пароли, явки, пин-коды, а после вы меня убьёте?

— Корф, до чего же ты — скучный и слабый мужичок. И что она в тебе нашла? Нет, надо было вас голубков вместе оставить.

— Ты! Вы! Да вы мне голову разбили, на кладбище контузили, живот разрезали, и вам мало?

— Хмм… Точно. Мы многое успели сделать из того, что планировали. Спасибо, дорогой, что напомнил. Мне есть, чем гордиться.

— Гордыня — главный смертный грех.

— Прямо-таки главный? А как же блуд? С твоей блудливостью ты давно должен в Аду гореть.

— Вот и отправь меня в Ад или к праотцам, и живите себе долго и счастливо.

— Сейчас ты поднимешь дневник своей жёнушки и продолжишь читать, или я начну отрезать по пальцу у твоей новой подружки.

— Марго?

— Да, мы пригласили нашу любимую немецкую фрау тоже погостить у нас.

— Сволочи, отпустите её! Она здесь не при чём.

— Она очень при том. Маргарита ох как много знает.

— Не говори им ничего! Мой ангел не для того тебя спасала, чтобы ты сдался. — До меня донёсся глухой, плачущий голос Марго.

— А ну заткнись, немецкая дрянь. — Мститель разозлился и отвесил Маргарите пощёчину, отчего она застонала, слава Богу, я этого не видел, а только услышал. У меня больно сжалось сердце, я испугался за Марго и отчетливо понял, что прочитал достаточно. Нам надо было выбираться и спасаться, по крайней мере попытаться сделать невозможное.

— Я решил. — Я встал, пошатываясь, с кровати и многозначительно посмотрел в камеру.

— Что ты можешь решить? Решала нашёлся. Сиди читай, приду спрошу.

— Я решил. — Я повторил это громче и твёрже. — Не надо мне никаких Анжел, Береслав. Я люблю свою жену.

— Фу! Корф! Это попахивает некрофилией. — Береслава визгливо-противно залилась смехом.

— Береслава, полно. Алексей у нас на старости лет образумился, в праведники записался, пусть попробует. — Я неожиданно уловил в голосе мстителя нотки, которые определённо где-то слышал, при чём весьма давно. — В целом, Корф, уважаю тебя, ты решил остаться верным покойной жене…мужик! Не ожидал от тебя.

— Почему покойной? Я лично и не хоронил свою Веронику. Пустой гроб-то вы взорвали, а вот убили ли мою жену или нет…большой вопрос.

— Алекс, ты нас недооцениваешь? Тебе же Илларион говорил, что рыбаки выловили тело из реки.

— Вы мне тоже много каких баек сказывали, но что-то они через одну далеки от истины. И тем более я не верю Лёвушкину, он же — ваша шестёрка, преступник.

— Вероятно, Илларионушка — не самый удачный пример. Хотя…он ведь сам прознал об убийстве от нашей драгоценной Маргариты Эдуардовны. Она вроде бы своими глазоньками видела, как мы убивали твою фиктивную женушку.

— Не удивлюсь, если и Марго в вашей шайке. — Я растерялся от довода мстителя, но постарался не подать вида.

— Вон оно как?! Ты и фрау Ротенберг не доверяешь? Алёша, бедненький, как же ты живёшь в окружении врагов, один против всего мира? — Мститель, Береслава и кто-то новый дружно насмехались надо мной. — И никакая мы — не шайка, слово-то какое грубое, неприятное.

— Вы — самая настоящая шайка. Вы всё тихушничаете, исподтишка пакостите. Да вам слабо играть против меня в открытую. Тоже мне мститель выискался! Ты окружил себя нелепыми, жалкими людишками, не способными играть по-крупному. Да и стоило собирать столько бесполезных помощников, которые без тебя и шагу ступить не могут, лажают? Или ты сам хилый и трусливый, вот и возвышаешься тем самым над своей свитой, мнишь себя великим и ужасным?!

— Ты берега попутал что ли, Корф? Смотри, с огнём играешь.

— Да покажи уже всем, какой ты крутой, в конце концов, сколько можно тянуть кота за яйца в рай?

— Только выйдешь из той комнаты, я тебе сразу все яйца отрежу.

— Ой как страшно. — Мне было реально страшно, но я специально провоцировал мстителя, чтобы его вырвать с корнем из своей жизни, как сорняк.