— Ну, здравствуйте, Алексей Владимирович. Не зря говорят, что преступников всегда тянет на место преступления. Я присяду? — Я открыл рот и потерял дар речи — передо мной собственной персоной стояла Мила в советской форме.

— Да… Но… Как? Бррр…

— Я — не наваждение и не ваша галлюцинация, не надо от меня отмахиваться. Пришло время познакомиться, вы так не считаете?

— Разумеется. Вы меня очень обяжете, если представитесь.

— Подполковник Толбухина Милена Антоновна. — И милая Мила открыла передо мной удостоверение.

— Фух. Что-то легче не становится. Почему ситуация только усложняется? Есть у кого-нибудь ответ? — Я с досадой смотрел на зелёную лампаду на столе.

— Алексей Владимирович, вы чересчур пессимистичны. Наоборот, мы решили облегчить вам задачу.

— Охотно верю. — Я не скрывал сарказма.

— Напрасно иронизируете, хотя организму свойственно и таким образом защищаться от раздражающих факторов извне. Я понимаю вас, как бы теперь это не звучало двусмысленно.

— Можно я накачу, или у вас это возбраняется? Можете даже мне что-нибудь подсыпать, чтобы я окончательно забылся.

— Что вы, хватит с вас приключений. Вы нам нужны в здравом уме и трезвой памяти. Выпить можете, конечно. И сделайте заказ нормально. Я тоже голодна, и у меня был тот ещё денёк.

— Что же…ваша взяла.

Я заказал себе сто грамм водки для начала, вареники с курицей и грибами, сельдь под шубой. А Милена Антоновна изволила отведать борщ с пампушками и вареники с вишней под советский лимонад «Дюшес».

— Признаюсь, я вам благодарна, что вы выбрали для встречи «Вареничную № 1», обожаю их кухню, атмосферу. Но специально сюда заезжать у меня нет времени, а так хоть повод выдался.

— Я не планировал здесь никаких встреч.

— Вы же поняли, что я имела ввиду. Не хмурьтесь, вам не идёт. Мы следили за вами, и вы — молодец. Нет, я не шучу, вы себя достойно показали.

— Следили… Баршай…тоже ваших рук дело?

— А мой ответ ведь ровным счетом для вас ничего не будет значить. Вы мне не верите.

— Предположим, что я вам верю. Паша в больнице из-за вас?

— Нет, к сожалению, мы не предусмотрели, что…он пойдёт дальше. Это вообще не в его стиле. Я не знаю, что с ним произошло, вполне возможно, кто-то нарушил его планы, не касаемо вас, а вообще. Или у него нервный срыв, по-другому я не берусь объяснить ситуацию с вашим другом Павлом.

— Вы знаете, кто мне мстит?

— Я бы и рада вас обнадежить, но нет. Поэтому я и вышла на вас сегодня. Он следит за вами, как и мы, но до сих пор ни разу не выдал себя. Если мой расчёт верный, то наша встреча его спугнёт, и он как-то себя проявит. Вы заметили, что он стал вести себя более раскованно?

— Есть немного. — Я без аппетита поедал вареники и внимательно слушал Милу.

— Он перестал опасаться быть пойманным, почувствовал свободу действий.

— Мда…мой мститель перешёл от слов и манипуляций к делу.

— Именно. Алексей Владимирович, будьте бдительнее, потихоньку осмотритесь в кафе, сходите в уборную, вдруг кого-то увидите и узнаете, только Бога ради ведите себя естественно.

Я чинно прошествовал по залу, старательно делая вид, что рассматриваю интерьер, вошёл в тускло освещённую уборную, встал над умывальником и уставился в отражение зеркала. Я понимал умом, что это ничего не даст: мой мститель скорее всего следил за нами осторожно, издалека. Но я ошибался. В зеркале отразился он…в гриме и с розовым клоунским носом:

— Поиграем?

— Да, доигрался ты, вон со мной сидит подполковник, кафе в окружении, вы не уйдёте отсюда живым.

— Я-то? Уверен?

— Будь ты мужиком — отомсти мне уже! — Я истошно закричал на всю «Вареничную № 1».

— Сволочь! Я не хотел, ты меня сам вынудил. — И мститель всадил мне в живот столовый нож. Острая боль резанула тело, я начал падать, зажимая ладонью рану, и терять сознание. А мой клоун исчез, испарился, и никто его не заметил, кроме меня.

12 декабря, среда

В глаза ударил яркий свет, и я рефлекторно зажмурился.

— Вы родились в рубашке, Алексей Владимирович. — Откуда-то глухо доносился голос, похожий на Настин.

— Настя?

— Молчите, вам нельзя напрягаться, вы потеряли много крови. Вас чудом спасли.

— Его поймали?

Настя молчала. Превозмогая боль, я оторвал голову от подушки и, щурясь, посмотрел на Настю. У неё были красные глаза, должно быть от слёз. Она повинно смотрела на меня, и по её взгляду я понял — они упустили моего мстителя.

— Извинения теперь ни к чему. В моей практике такое впервые, он всегда идёт на шаг впереди нас.

— Стало быть, он вас перехитрил. Настя, я плохо соображаю. Но почему ты здесь?

— Алексей Владимирович, после вернёмся к этому вопросу, вам нельзя сейчас волноваться.

— Серьёзно? А разве осталось что-то ещё, что меня может взволновать?

— Да, серьёзно. Павел Юрьевич прав, вы с вашими шутками всех до греха доведёте. — Настя говорила нарочито важно и вдумчиво, отчего у меня не поворачивался более язык назвать её Настенькой.

— Анастасия, в чём дело? Доложи пожалуйста. — Моя вчерашняя молодая, глупенькая секретарша словно повзрослела за несколько дней и поумнела. Она робко улыбнулась и легонько коснулась моей руки своей хрупкой ладошкой.

— Вы впервые выговорили моё имя полностью.

— Ты изменилась и уже непохожа на ту…

— Секретутку? — Настя тихо засмеялась, прикрывая рот обеими руками.

— Фу-ты ну-ты! Я не это имел ввиду.

— Я поняла вас, сама знаю, как выглядела со стороны. Но с заданием я справилась, раз вы поверили и ни о чём не догадались.

— Оооо. И ты туда же? Настя, а ты со стороны кого будешь, мстителя, следственного комитета или психиатрического отделения?

— Я погляжу, у меня большой выбор, прямо шведский стол. Думай, Настя, думай. Ааааа выберу, пожалуй, лейтенанта юстиции. Как вам?

— Зови санитаров.

— Вам плохо? — Анастасия подорвалась с места и встревоженно наклонилась надо мной.

— Не волнуйся, я иронизирую. Прелестные нынче лейтенанты юстиции нас защищают.

— Вы не сердитесь?

— Я? Бог с тобой, дитя моё. Доченька, я горд, что у тебя столько талантов, жаль, ты росла без меня, моего внимания.

— Полно. Вы вгоняете меня в краску. Вы даже не представляете, как я устала прикидываться дурой. — Настя откинулась расслабленно о спинку стула и выдохнула.

— Не меньше, полагаю, можно было устать и от фиктивных отношений с Олегом.

— С Олегом всё само собой сложилось, естественным путём…не по заданию. Изначально мне надо было с ним только подружиться, ведь он — ваша правая рука, ближе всех к вам расположен.

— Занимательная история. Только вот мститель-то мой появился гораздо позже, чем ты устроилась в «Строй-Инвест». Что у вас была за операция в таком случае?

— Вы продолжаете наивно думать, будто мститель возник из воздуха всего месяц назад?

— А как иначе? Он же меня ранее не трогал, не угрожал, я знать о нём не знал.

Настя недовольно закатила глаза и развела руками.

— Вы — безнадёжный болван, Алексей.

— Ты тоже впервые ко мне обратилась не по отчеству, и обзываешь при том.

— Диву даюсь, как с вами два года вместе прожила Вероника.

— Замечательно. Мне об этом не сказал разве что ленивый. И Нику приплели сбоку припёка.

— Ваши обиды неуместны, умерьте своё самолюбие. Вероника вас пыталась спасти, она же говорила вам об этом на вашей с ней последней встрече. Но вы не придавали значения словам своей фиктивной жены. А иногда стоит слушать близких людей и слышать между словами.

Я закрыл глаза, мысленно вернулся в тот день… 6 ноября. Что там о спасении? Я про себя прокручивал как в замедленной съёмке слова Ники. Ох и много чего она мне высказала, всего не разберёшь и не упомнишь. И? Стоп. Вот оно: «… Я — не ничтожное существо. Я — просто дура, которая тебе поверила два года назад, надеясь на спасение. Я и тебя спасти пыталась. Извини, не тот спасательный круг тебе бросила…».