— Алексей Владимирович, можете думать обо мне, что вам заблагорассудится. У вас же обо всём есть своё правильное мнение, других просто не существует. Пока была жива Вероника Игоревна, вы себя хоть как-то сдерживали в рамках приличия. — Олег тяжело опустился на стул и с таким сожалением посмотрел в окно…огромное окно моего кабинета от пола до потолка во всю стену.

— Олег, я не хочу разговаривать на таких тонах и ссориться с тобой без повода. Поэтому объясни спокойно, что с тобой происходит? Ты хочешь прибавки к зарплате или личную секретаршу? — Я шутливо пытался сгладить возникшие в нашем с Олегом общении острые углы.

— Вероника… Вероника! — Глаза Олега налились слезами, он стиснул руками голову, и надрывно продолжил. И то, что он сказал, перевернуло мой прежний мир. — Вот кем она для тебя была? Дурочкой, которая жила в твоей золотой клетке по фиктивному браку? Ты же мизинца её не стоил! А я любил её. Я любил её! Понимаешь?! Ааа, тебе, Юрьевич, это чувство не знакомо. Настеньку, говоришь, я на гостевом диване зажимал? Так это, чтобы отвлечься и не думать снова и снова, что я больше никогда не увижу нежное лицо и не услышу звонкий голос любимой Ники. Ты! Ты мог целовать, обнимать, ласкать Веронику в любое время по щелчку пальцев. Но нет! Ты глупец! Ты изменял этому ангелу направо и налево! А мне оставалось довольствоваться глупышкой Настей. Каждый раз в постели с ней я закрывал глаза, представляя, что занимаюсь любовью с Вероникой. Чего мне только стоило при тебе и на людях сохранять холодность по отношению к Нике. Поэтому заканчивай театрально изображать из себя страдальца и оплакивать якобы любимую жену. Мне уже это становится противно. Не хочешь хоронить Веронику, это сделаю я. И чёрта с два меня кто-нибудь остановит.

— Хорошо, Олег. Будем хоронить Нику завтра. Гроб давайте возьмём тёмно-фиолетовый с лиловыми вставками, только не чёрный. Раз тебе нравилась Вероника Игоревна, ты должен знать, как она не любила чёрный цвет. И ты прав: я совершенно не ценил свою жену и ничего о ней не знал…уже и не узнаю никогда. Ты лучше меня о ней осведомлён, стало быть, пригласишь на похороны тех, кого бы Ника была рада увидеть на прощание.

— В первую очередь нужно пригласить Береславу и Зинаиду Макаровну, затем Павла Баршая и шеф-повара «Пегаса». И позвони Лёвушкину, пусть он сообщит неведомому нам свидетелю о похоронах, коль уж Вероника с ним дружила. Алексей, а ты ещё можешь узнать о своей фиктивной жене больше, если захочешь. Тебе нужно только найти то, что искала Ника. Это был её…

У меня резко зазвонил телефон, и я жестком остановил Олега, не давая ему договорить. Странно, но мне звонила Береслава. Это, разумеется, было вполне возможным явлением. Вот разве что за всю свою работу у меня моя помощница по хозяйству звонила мне лишь однажды.

— Алексей Владимирович, миленький, простите, Христа ради простите меня. Но я больше не смогу у вас работать. Мне надо уехать. Но вы будьте спокойны: еду на неделю я вам сготовила, уборку полную в доме сделала.

— Береслава, подожди, как уехать? Зачем? Когда? Объясни толком пожалуйста.

— Да говорю же: уехать мне надо сегодня же вечером. Ждут там. Алексей Владимирович, и ещё, знаете, мне удивительное сообщение от Анжелики Романовны на телефон пришло: «Баршай — убийца». Ой, всё, не могу больше говорить! Не поминайте лихом! — И из трубки послышались гудки. Береслава бросила трубку. Я ничего не понял из сказанного ей сумбура и начал ей звонить сам, но «Абонент временно был недоступен». Что за чертовщина?! Я встал из-за стола и начал нервно расхаживать по своему кабинету, чем вызвал беспокойство ещё и Олега.

— Что-то случилось?

— Береслава, кажется, уволилась. Я ничего не разобрал из её слов. Она протараторила, что сегодня вечером уезжает. И ещё сказала, что Баршай — убийца. А теперь «Абонент временно был недоступен».

— Баршай убил Нику? — Глаза Вишни округлились. А до меня и не дошёл сразу смысл этой фразы.

— Не может быть. Вишня, как же так? Анжелка прислала Береславе сообщение на телефон с текстом: «Баршай — убийца». Если это действительно правда, почему она тогда позвонила или написала не мне, а моей помощнице по хозяйству? Всё, хватит с меня. Собирайся!

— К Павлу Юрьевичу едем?

— Нет, блин, к Папе Римскому. Конечно, к Баршаю. Надо уже расставить все точки над «и».

И мы рванули с Вишним. Олег лишь успел бросить Настеньке: «Заказывай тёмно-фиолетовый и подтверждай на завтра похороны. И поставь в офисе фотографию Ники с траурной ленточкой.»

Моей машины почему-то возле офиса не оказалось, и я было хотел набрать своего водителя Феликса. Но Вишний уверенно сказал, что мы поедем на его «Мазде» ярко-красного цвета. И я послушно сел, пристегнулся ремнём. А из самого полились умозаключения одно за другим. Олег только вёл машину и слушал, давая мне возможность выговориться.

— Что вообще происходит? Где мой Феликс? Почему уехал? Почему меня не предупредил? Береслава ещё! Ей-то, что не сиделось? Олег, я же ей хорошо плачу, работа не пыльная. Так какого лешего? И Ника мне тогда в кафе сказала, что Феликс ей наехал на ногу, сломав палец. Лёвушкин же утверждает, что это были рэкетиры. Вряд ли бы мне врала Вероника. Но откуда-то же взялась другая версия у Иллариона Львовича, чтобы ему не ладно было. И что за мать её свидетель? Вишня, говори, коли ты у нас пылал пламенной любовью к моей фиктивной жене, что у неё была за такая подруга боевая?

— А разве майор Лёвушкин уточнял, что свидетель — девушка? Почему сразу подруга? Это вполне мог быть друг.

— Как друг? Ты в своём уме? Мужчина?

— Алексей, а почему нет? Я, конечно, Нику любил. Но ты с ней жил так или иначе. Как ты можешь не знать хотя бы отчасти, с кем общалась твоя жена? Она без тебя никуда не ходила, никого не приглашала в гости?

— В гости точно не приглашала — об этом был пункт в брачном договоре. А на счет самой куда-то ходить…да и когда? Она же или занималась «Просто Я», или была при мне.

— При тебе. Так говоришь о ней, словно она была твоей маленькой собачкой на привязи, которую ты иногда выгуливал.

— Олег, хватит мне уже на сегодня читать мораль. Я не такой монстр, как ты думаешь. Всему есть свои причины. Вот поживёшь с моё, обожжёшься с десяток раз, тогда меня поймёшь.

— Боюсь, с возрастом я стану ещё хуже и циничнее, чем ты! — И Вишний засмеялся, похлопав меня по плечу.

По крайней мере у меня сложилось понимание всех метаморфоз и дикого поведения Олега. Этот вопрос отпал. Но на его месте возникали сотни новых вопросов. Например: «Как я мог не замечать чувств Вишнего к Веронике? И почему мой зам не попытался у меня отбить Нику?»

***

За тонированным стеклом ярко-красной лакированной и отливающей металлом на солнце «Мазды» Олега показалось историческое здание в светло-бежевых тонах — офис Павла Юрьевича Баршая располагался в трёхэтажном здании архитектурного наследия на Воробьёвых горах. Эдакий классический старинный особняк с широкой многоступенчатой парадной лестницей, украшенной балюстрадой, величественными дорическими колоннами, обрамляющими грациозный фасад здания, и достаточно скромным треугольным фронтоном без каких-либо лишних лепнин и архитектурных элементов. Олег даже присвистнул от увиденной роскоши и красоты, когда мы стали парковаться. Да, по сравнению с современным офисом моего «Строй-Инвеста» в стиле хай-тек офис Паши скорее напоминал царские владения.

На входе нас сурово встретили два качка: один совсем с наполированной лысиной, второй с длинными волнистыми каштановым волосами, собранными в тугой хвост, оба в тёмных солнцезащитных очках и дорогущих костюмах коричневого цвета и кристально белых, почти накрахмаленных рубашках. Нам с Олегом вывернули чуть ли все карманы, проверили металлоискателем. Всё было, как положено, но мне показалось, что я и Вишний стали героями какого-то боевика, которые пытаются штурмовать здание. Один из охранников по рации передал, видимо, секретарю, чтобы та ожидала гостей в нашем лице и доложила о нашем визите Павлу Юрьевичу.