— Сынок, ты себе помоги, с собой разберись. А за мной есть кому присмотреть.

— Даже так? Что же, я искренне рад.

— Алёша, а что касается Маргариты. Ох, что-то здесь неладное творится. Надо было сразу тебе сказать, да слова подобрать не могла. А коли ты сам про эту подругу заговорил, то я поделюсь своими соображениями. Я у тебя уже старая, конечно, и ты можешь меня не слушать. Но я многое повидала на своём веку и слава Богу нахожусь ещё в здравом уме. Видишь ли, Маргарита вызывает у меня недоверие.

— Маргарита?! Почему? Вы же достаточно тепло общались на поминках. Или я ошибаюсь?

— Положа руку на сердце, я бы не назвала Маргариту подругой Вероникочки. Наше знакомство с сей вызывающей особой было поверхностным и странным. Незадолго до…прости…своей гибели…Ника должна была ко мне заехать. Я не упомню теперь уже, зачем мы договорились с ней встретиться. И вот аккурат перед встречей Никуша вдруг позвонила и предупредила, что не сможет сама меня навестить, а вместо неё приедет подруга, некая Марго. И попросила наша девочка радушно подругу то свою принять, как родную, и потом с ней в будущем поддерживать тёплые отношения. С той встречи я Маргариту больше не видела, вот на похоронах мы встретились с ней второй раз.

— Но ведь Вероника могла с тобой повидаться после как-нибудь. Если ваша с ней встреча не была столь срочной и значительной, для чего тогда Ника отправила Маргариту к тебе вместо себя? И что же Марго навестила тебя, засветилась перед тобой и уехала с концами?

— Алёша, «с концами» звучит весьма двусмысленно. Но суть от этого не меняется. И я до сих недоумеваю до сих, отчего же Вероника не приехала ко мне вместе со своей подругой в другой раз. Я не видела их с Марго вдвоём никогда. И эта просьба дальше с теплом относиться к новоявленной подруге неоднозначная.

— Дело ясное, что дело тёмное. Маман, я признателен вам за крайне ценную информацию.

— Аки шутник какой! — Мама тепло засмеялась, отогрев на мгновение моё заледенелое сердце. И тут же со мной попрощалась. — Ой, всё, сыночек, не могу говорить, меня ждут.

Зинаида Макаровна незамедлительно отключилась, оставив меня наедине с моими новоиспечёнными изощрёнными умозаключениями.

Матушка поведала мне занимательнейшую историю про дружбу Маргариты и Вероники, то ли проливающую свет на наше с любимой дело, то ли, наоборот, сгущающую краски. Мне только предстояло с этим разобраться. Марго и без того вызывала у меня незатейливые подозрения. Я временами дюже сомневался в честности этой вызывающей особы, как её обозвала маменька.

Думал я, думал и ничего не придумал. Самой моей многозначительной и неожиданной для меня задумкой оказалась мысль — позавтракать-пообедать (судя по времени на часах мой завтрак плавно перетекал в обед) в «Пегасе».

Моё привычное место у окна с прекрасным панорамным видом на парк с искусственным прудом, украшенным множеством разноцветных лилий, было занято. Знакомый официант Антон принялся было извиняться за доставленные неудобства.

— Алексей Владимирович, да если бы мы знали о вашем визите, то, конечно, непременно забронировали для вас этот столик.

— Антон, успокойтесь, это не проблема, у вас же имеются другие свободные столики?

— Разумеется, пройдёмте, вот есть уютное место рядом с барной стойкой, тут у диванов высокие спинки, и вам никто не помешает уединённо отобедать.

— Вот и замечательно. Меня, конечно, расстроит отсутствие возможности полюбоваться моими любимыми прекрасными иссиня-чёрными лебедями, вальяжно плавающими в пруду. Но вкусный обед от Михаила Пшеничного это мне компенсирует.

Антон неуверенно улыбнулся моей незатейливой шутке, а затем осторожно наклонился и тихо сказал:

— Алексей Владимирович, вы — сегодня какой-то другой, сами на себя не похожи. Не знаю, как правильно выразиться.

— Да, Антон, вы верно заметили. Во мне произошли разительные перемены. Видимо, я должен был всё потерять, чтобы приобрести человеческий облик.

— Уверен, вы в скором времени обязательно вернёте утраченное.

— Спасибо вам на добром слове. Но есть кое-что утерянное безвозвратно.

— Она сказала: ещё не время, вы многое поняли, но ищите не то.

Я стал хватать ртом воздух и собрался потребовать Антона объяснить мне его последние слова. Но официант испарился в пространстве. Я позвал другую официантку, попросил позвать ко мне этого Антона…

— Алексей Владимирович, меня зовут Надежда, я сама вас обслужу. Понимаю, вы привыкли уже к одному официанту. Но у Антона сегодня выходной.

— На…дежда, как у Антона выходной? Я видел его только что.

— Нет, что вы, Антон у нас вчера женился, они сегодня второй день свадьбы гуляют.

— Померещится же такое. Ладушки, примите заказ пожалуйста, я голоден, как лев.

Надежда развеяла мою надежду. А я чуть было не схватился за соломинку, поверил, что это мне было послание свыше: «Или послание было? Зашифрованное… Ещё не время. Я многое понял, но ищу не то. Не то и, как пить дать, не там.».

Пока мне готовили долгожданный завтрак-обед, я занялся полюбившимся занятием — стал наблюдать вокруг, вслушиваться в разговоры посетителей и анализировать происходящее. Антон, второй день праздновавший женитьбу, оказался прав и полезен. Меня действительно не было видно никому из посетителей за высокими спинками дивана, а вот я занял удобную позицию — передо мной кафе лежало, как ладони, и просматривалось хорошо. И прослушивалось отменно, особенно взвинченный, знакомый голос стоявшего мужчины рядом…возле барной стойки:

— Что тебе ещё?

— …

— Нет, я не буду ничего делать. Я больше не желаю тебе помогать.

— …

— Я вышел из игры.

— …

— Дальше делай сам, что хочешь. Это твоя игра. Только твоя!

— …

— Нет! Я — Олег Вишний. И я сам по себе был, есть и буду. Запомни это!

— …

— Я тебя не боюсь. И ничего тебе должен.

— …

— Да пошёл ты!

Окончательно разозлившись, мой зам, слава Богу, не заметивший меня, бросил свой мобильный об узорчатую красивую напольную плитку кафе, для верности стукнув по нему несколько раз ногой, и выбежал из кафе, чуть не сбив с ног Надежду с обедом, направлявшуюся ко мне. Я некстати вспомнил, как при нашей последней встрече с Вероникой в «Пегасе» стукнул со злости кулаком по столу, и слетевшая кружка с почти допитым латте разбилась также о плитку, как и телефон Олега.

«Интересное кино получается, Олег Вишний. С кем это ты ведёшь такие душещипательные беседы? Из какой игры вышел, моя любимая Вишенка? Досадно, что ответы твоего собеседника я не слышал. Но что-то мне отдалённо показалось, будто речь идёт об игре против меня. Может, и плохо, что ты меня не заметил, увидел бы, что я всё слышу, и оказался застигнут врасплох, и пришлось бы тебе тогда мне исповедаться, всё выложить, как на духу. Или хорошо, что я ничего не узнаю. Не сошёлся же на мне свет клином. Должны же быть у тебя свои личные дела, кроме меня и «Строй-Инвеста». Нет, личные дела на то и личные. Но… Что-то здесь не так. Твоя попытка хорохориться и выглядеть бесстрашным явно не увенчалась успехом — кого же ты так боишься, Вишний? Эх, выбить бы из тебя чистуху. Ларри прав: я пересмотрел детективные сериалы. Сериалы… В сериалах всё просто, как дважды два, и улики тебе, какие хочешь, и мотив кристально чист и ясен, как утренняя роса, и преступники косяками сами ловятся, как караси на спиннинг, только и успевай улов собирать. Или на что там обычно ловят большую и вкусную рыбку? Я никогда рыбалку не жаловал, мне больше нравилось всегда удить людьми, что называется. Удить и манипулировать… Вот и Никулю я поймал в свои сети Карабаса-Барабаса и дёргал потом свою милую куколку-жену за всевозможные ниточки, лишь бы она не нарушила условия брачного договора. Проклятый брачный договор! Всё из-за него! Кто молодец?! Я — молодец! Как и положено — начал мысли за здравие, а додумался до упокоя.»

Я так глубоко задумался, что не сразу заметил Надежду, дошедшую таки до меня с обедом, чудесным образом сохранившую равновесие от столкновения с Олежкой, видимо, ловкость и ежедневные тренировки учат официантов виртуозности передвижения при любых обстоятельствах. Когда я смолотил уже половину принесённых мне яств, подошёл сам Пшеничный и предложил мне на десерт моих любимых пирожных с бананом и маскарпоне, отчего я чуть не подавился. Но Михаил то не знал о происшествии вчерашнего дня.