Кора дополняет образ моей маской. В конце концов, это бал-маскарад, и моя маска такая же темная, как и мое платье. Как перья ворона, таинственная и окутанная ночью. Она обвязывается вокруг моей головы лентой, но сидит удобно, закрывая меня от линии роста волос до кончика носа. Из мерцающего черного кружева, украшенного отблесками серебра и оникса. Я неузнаваема.

Она надевает мне на голову маленькую темно-серебряную диадему, впитывая в нее свет, и я официально готова к сегодняшнему вечеру.

Эмма

Я стою в коридоре за пределами бального зала, нервно перебирая пальцами взад-вперед. Бессознательно прикусываю нижнюю губу, нервничая из-за того, что захожу в комнату, полную любопытных людей. Я никогда не была в такой огромной толпе, не говоря уже о бале, где можно потанцевать и пообщаться. Что, если я запнусь и скажу что-нибудь совершенно нелепое, или споткнусь в этих туфлях и упаду лицом на твердый пол…

Хаотичные мысли продолжают кружиться в вихре в моей голове, когда я чувствую, как паника медленно проникает в мою грудь, сжимаясь. Я стою перед двойными дверями, где замысловатый дизайн накладывается на черное дерево завитушками. Я вижу мягкое свечение сквозь трещину в нижней части и чувствую учащенный, ритмичный пульс басов, когда музыка льется изнутри.

— Вот ты где. — Я оборачиваюсь и вижу идущего ко мне Эйдена в белой тунике и брюках в тон. Его рубашка украшена позолоченной вышивкой, начинающейся от плеч и обрамляющей лацканы по центру, когда они заканчиваются в центре. Опускаю глаза и вижу его белые туфли, которые ярко сияют на фоне темного пола. Его маска из чистого золота, переливающаяся при каждом его малейшем движении.

— Вау, — выдыхает он. — Ты выглядишь потрясающе, как луна перед моим солнцем, поскольку мы одеты как день и ночь. — Из его горла вырывается смешок. Когда он поднимает руку, чтобы почесать за шеей, я замечаю золотые полосы с узором на манжетах его рукавов, сияющие на свету при движении.

Если бы я не знала его лучше, я бы сказала, что он кажется застенчивым, но Эйден не из тех, кто нервничает из-за того, что он говорит. Мой разум начинает задаваться вопросом, не является ли это частью его постоянных действий по отношению ко мне, сбивающих меня с толку своей застенчивостью. Но Эйден, мой друг на протяжении большей части моей жизни. У него нет причин для каких-либо дурных намерений по отношению ко мне.

— Я полагаю, мы одеты совсем по-разному, — тихо говорю я, глядя вниз на свое платье. — Готов сделать это?

Веселая улыбка мелькает на его лице.

— Это бал, Эмма, а не собрание высших фейри. Не нужно нервничать — мы просто собираемся доказать нашу помолвку, потанцевать, выпить и поесть.

Звучит так просто, когда он так говорит.

— Да, хорошо, — выдыхаю я. — Где мой отец?

— Здесь, — низкий голос разносится по коридору, когда я вижу, как он приближается к нам. По сигналу мое тело немедленно напрягается, готовясь к боли. Мой отец одет очень похоже на Эйдена, оба представляют Двор Асов в масках, которые выглядят как расплавленное золото, нарисованное на их лицах, в отличие от меня, с Корой, одевающей меня, чтобы больше соответствовать этому двору. Она знает мою любовь к более темным оттенкам цветов, выдавая себя выражением отвращения на лице всякий раз, когда мне приходится надевать платье пастельных тонов.

Кажется, мой отец не одобряет темную сущность моего наряда, но он воздерживается от того, чтобы заявить об этом с баллом в нескольких шагах от меня. Я мысленно напоминаю себе позже поблагодарить Кору за то, что она не заставила меня выглядеть такой же чопорной и отчужденной, как Эйден и мой отец, представлять двор, в котором меня держали как пленницу.

Оказавшись рядом со мной, он наклоняется к моему уху, чтобы сказать:

— Помни, от твоих действий здесь зависит, как нам будет весело, когда мы вернемся домой. — Он выпрямляется во весь рост, воплощая власть короля. — Время объявить о нашем прибытии.

Он стоит перед двойными дверями, в то время как мы с Эйденом крадемся за ним. Эйден хватает меня за руку, чтобы обхватить ее своей, идеальный образ пары, объединенной любовью. Но на данный момент мы не могли выглядеть более по-разному, находясь на противоположных концах спектра.

Дверь разпахивается, открываясь в огромную комнату с подвесными люстрами, которые мягко светятся, и мансардными окнами на потолке, открывающими прекрасный вид на луну и звезды, которые мерцают сквозь них. Каменные изгибы высоко вверху, а тяжелые шторы черного дерева опускаются по бокам каждого арочного окна, скользя по черно-серому мраморному полу, — море оттенков, которые величественно сочетаются друг с другом. По краю комнаты расположены белые колонны, обвитые густыми лесными лозами с черными розами, которые вносят больше жизни в пространство. Мое сердце наполняется радостью при появлении роз, потому что я помню, как тетя Лид всегда говорила мне, что я пахну ими, когда она нашла их в лесу в Хелестрии. Затем, вернувшись домой, она воткнула их мне в волосы. С тех пор они всегда были моими любимыми. Но я внезапно обнаружила, что эти эбеновые розы стали моими новыми любимыми; от их красоты захватывает дух.

Я вздрагиваю, когда голос гремит рядом с нами и разносится по всему полу бального зала. Мужчина среднего роста стоит в нескольких футах от меня, говоря в рупор, который усиливает его голос. Все прекращают свои дела и обращают свой взор на нас.

— Представляем короля Орена Асовского, принцессу Эмму Асовскую и ее жениха, Эйдена Кэллоуэя из Асов.

Толпа внизу полна фейри всех уровней, и все они кланяются, когда мы стоим на вершине величественной лестницы, ступени которой с каждой секундой выглядят все более устрашающими, когда я поджимаю пальцы ног на заостренных шпильках.

Я обнаруживаю, что переставляю одну ногу за другой, когда Эйден нежно тянет меня за руку. Высоко подняв подбородок, я выпрямляю осанку, демонстрируя уверенность и царственную грацию, и начинаю скользить вниз по лестнице, превращаясь в очаровательную тень, когда легко спускаюсь на первый этаж.

Когда мои пятки касаются пола, люди повсюду начинают смешиваться, произносить тосты с вином и кружиться под звуки музыки. Рубиновая жидкость зовет меня по имени, а мои нервы продолжают сдавать.

— Потанцуй с тем, кто попросит твоей руки, и позволь им утолить свое любопытство к принцессе, — презрительно говорит мой отец. — Но прежде всего, ты должна потанцевать со своим женихом. А теперь иди.

Его приказ требует, чтобы я доставляла удовольствие любому мужчине, который хочет взглянуть на меня мельком, как будто я какой-то ценный мул. Удаляющаяся фигура моего отца исчезает в море людей, когда я остаюсь стоять рядом с Эйденом.

— Должны ли мы? — с надеждой спрашивает он.

— У меня есть выбор? — Я усмехаюсь.

Я вижу, как он вздрагивает, прежде чем я могу остановить себя от того, чтобы выплюнуть в него эти слова. Комок вины клокочет у меня в горле за то, что я вымещаю свой гнев на отца, когда он показывает свою мягкую сторону. Выгоревшие на солнце волосы Эйдена светятся в тусклом освещении, а его изумрудные глаза пристально смотрят глубоко в меня сквозь золотые отверстия его маски. Сверкающие зелень и золото отражаются друг от друга, создавая завораживающее зрелище, подобное желтым лучам, обвивающим яркие зеленые листья, или тому, как солнце сияет на осколке морского стекла.

Его глаза всегда приносили тепло, но в последнее время они посылают в мое тело другой тип тепла. Я все еще не уверена, как поступить, поскольку застряла между двумя морями, врезающимися друг в друга.

Я вижу, как сжимается его челюсть под маской при моих словах. Не говоря ни слова, он выводит меня на середину мраморного пола, когда начинает играть новая песня. Темп достаточно быстрый, чтобы я вкладывала всю свою концентрацию в шаги, грациозно двигая телом в такт звуку. Годы тренировок также научили меня позволять своему телу течь естественным образом, когда я контролирую каждое движение. Рука Эйдена на моей талии, в то время как другая держит мою руку, когда мы начинаем кружиться, а затем делать шаги взад-вперед. Ритм пульсирует синхронно с моим сердцем, когда я кружусь и позволяю музыке поглотить меня.