В моих словах сквозит уважение к нему, и он может это заметить, потому что благодарно улыбается и резко кивает.

— Винсент, и, о черт, мне просто повезло, приятель. — Он начинает недоверчиво смеяться, когда его лицо морщится от боли. — Я не знал, сработает ли это на самом деле!

Его смех грохочет из глубины души, и этот сукин сын только что спас свою собственную жизнь ценой собственной руки. Я не могу сдержать легкого вздоха недоверчивого веселья от нелепости всего этого.

Женщина рядом с ним, которая, должно быть, его жена, вытирает слезы, когда широкая улыбка освещает ее лицо. Чистое обожание сияет в ее глазах, когда она обнимает его за шею, прижимая к себе. Но именно тогда я замечаю отметины на ее левой ладони, свободно свисающие с его шеи.

— Вы пара, — выпаливаю я. Мое сердце замирает при виде этого.

Неудивительно, что она была в отчаянии; потерять пару — значит потерять половину своей души. Удар молнии в сердце. Пара — это способ судьбы предложить чистую любовь, которая может преодолеть все. Это звезды, ведущие вас в самые темные времена. Объятия волшебного блаженства и обещания сбывающихся мечтаний.

Существует ритуал, проводимый, чтобы переплести души пары, сплавляя их кровь воедино в узах настолько сильных, что даже железо виверны не может разорвать их. Только смерть разрушает все узы. Но на ее месте останется зияющая дыра — сердце, разорванное надвое, которое никогда не будет восстановлено — после потери твоей второй половины. Потеря пары выворачивает наизнанку и наносит ущерб, заставляя тебя желать смерти самому.

Знак спаривания виден только на левой ладони, и по чистой гребаной случайности Винсент отрезал себе правую. Их метки так красиво оформлены. Каждая пара в узах получает одну метку с уникальным рисунком из нарисованных чернилами завитков, которые идентичны только завиткам их пары. Они оба поднимают руки и прижимают их друг к другу. Их любовь друг к другу струится сквозь пространство между ними.

— Да, — говорит женщина, ее безмятежная улыбка мягко отражает его.

Винсент прерывает их разговор и смотрит на меня, но он смотрит дважды и по-настоящему смотрит на меня и тени, которые все еще окутывают меня.

— Боги. Предполагается, что ты — миф, — выдыхает он.

— Жаль разочаровывать, — шучу я. Но я говорю это грубо, потому что я слышал это раньше, когда кто-то узнавал во мне мстителя Дейдрума. Но они никогда не смогут увидеть, кто я на самом деле, за тенями, которые я приказываю скрывать свою личность. Мое лицо всегда скрыто капюшоном, когда я скрываю его в темноте. Маска секретов и скрытых истин.

— Спасибо тебе…Тень, — говорит Винсент, прижимая левую руку к груди и склоняя голову в знак благодарности.

Я киваю.

— Только не отрубай больше конечностей.

И с этими словами я исчезаю в ночи.

Эмма

Взяв еще один бокал самого сладкого вина, которое когда-либо пробовали мои губы, я ускользаю в задний коридор, который находится в углу бального зала. Я надеюсь, что найду дорогу на балкон или в сад, где смогу почувствовать свежий воздух на своей разгоряченной коже. Только боги знают, насколько теплая моя кровь все еще кипящая после принца Дрейвена, действовавшего мне на нервы, плюс вино, постоянно гудящее в моем организме. Не говоря уже о раздражении, охватившем меня от того, как его прикосновения разжигали огонь в каждом моем нервном окончании.

Даже сквозь гладкую ткань моего платья жар его рук обжигал мою кожу. Я собираюсь винить себя в недостатке физического прикосновения со стороны других, или, по крайней мере, нежных людей, в том, почему мое тело так реагирует на парня, который ведет себя так, будто его яйца выкручены и засунуты в задницу.

Я делаю огромный глоток вина, продолжая идти по темному коридору, каблуки стучат при каждом шаге, создавая эхо моего присутствия. Я останавливаюсь и снимаю их, держа оба ремешка в одной руке, продолжая идти. Холодный камень освежает подошвы моих босых ног, охлаждая боль, которая начинала нарастать.

На перекрестке я поворачиваю налево, но резко останавливаюсь. Паника охватывает меня, когда я бегу обратно за угол и прижимаюсь спиной к стене, задерживая дыхание. Сердце тяжело колотится, я крепко прижимаю свой бокал к груди, требуя, чтобы оно успокоилось. Я должно быть, сплю.

Стон отражается от каменных стен.

Определенно не сон. Трещина в моем сердце пробегает по его центру. Как это может быть? Я думала… Очевидно, я думала неправильно.

Я резко закрываю веки, пытаясь стереть то, что я увидела.

Эйден. Девушка. Целующаяся с прерывистым дыханием. Ее руки, держащиеся за его шею.

Я крепче зажмуриваю глаза, когда они начинают гореть от слез, угрожающих пролиться. Я застываю на месте, желая, чтобы мои ноги двигались, чтобы я могла быть где угодно, только не здесь, но они остаются прикованными к полу.

Эхом раздается ворчание, за которым следует всхлип. Одна душераздирающая капля падает с моих глаз, прежде чем я смахиваю ее тыльной стороной ладони.

Нет.

Он не заслуживает моих слез. То, что начиналось как тесная дружба, начало превращаться для меня в неизведанную территорию, но мне нужно было время. Я не имею права голоса в его внеклассных мероприятиях, но жало его действий все еще причиняет боль.

Он говорит, что он ждал меня, что я ему нужна, только для того, чтобы переспать с какой-нибудь случайной женщиной в темном углу.

Боги, мы обручены. Я знаю, что не была согласна выйти за него замуж и разрушить свой шанс с судьбой, но это все равно обещание союза между двумя людьми.

Мне нужно уйти, убраться отсюда, пока он меня не увидел. Хотя часть меня хочет встретиться с ним лицом к лицу и сообщить, что его поймали.

Я мягко поворачиваюсь на ногах, со бокалом в одной руке и туфлями в другой. Быстрый поворот ненадолго выводит меня из равновесия, коридор колышется, как морские волны, или, по крайней мере, так кажется. Я опираюсь на стену одной рукой для опоры, удерживая равновесие, пытаясь призвать свои тренировки с раскачивающегося корабля, чтобы они сработали мне на пользу.

Я молюсь, чтобы его чувствительный слух был отключен из-за того, что его отвлекают огненно-рыжие волосы перед ним. Я иду на цыпочках вперед, но когда я отталкиваюсь от стены, один из каблуков в моих руках запутывается в тюле моего платья, вырывая его из моих рук. Я наблюдаю в замедленной съемке, как туфля с хрустальным покрытием проклинает меня, падая на пол и с громким стуком ударяясь о камень.

Я останавливаюсь. Все остальные звуки заглушаются эхом.

Я слышу, как голос Эйдена бормочет: — Отвали, а в ответ раздается женский вздох.

Я могла бы броситься к нему, но сильное желание противостоять ему удерживает меня на месте.

— Кто там? — Голос Эйдена повышается, и я слышу беспокойство, пронизанное вопросом.

Мне удается залпом допить остатки вина, наслаждаясь тем, как оно скользит по моему горлу. Со стальным хребтом и решимостью, установленной на месте, я поворачиваюсь лицом к углу, из которого он выйдет, готовая принять все, что встретится на моем пути.

Хотя мне любопытно. Как он поведет себя, узнав, что я словила его? Будет ли он умолять меня о прощении? Скажет, что это была ошибка и что это никогда не повторится? Может быть, он будет игнорировать меня, как делал раньше, и вести себя так, как будто ничего из этого никогда не происходило.

Когда я перевожу взгляд вперед, из-за угла появляется Эйден. Пуговица на его тунике расстегнута. Золотые пряди его волос, которые были аккуратно уложены перед балом, теперь растрепались во все стороны, когда он пытается пригладить их. Я приподнимаю бровь, когда он, наконец, видит меня, хотя это, вероятно, бесполезно, поскольку моя маска все еще на месте.

Опасение в его глазах ярко сияет, но в тот момент, когда эти зеленые глаза соединяются с моими серыми, их наполняет шок, когда они расширяются, заставляя его споткнуться на шаг. Девушка с рыжими волосами выбегает из-за угла следующей, пыхтя и пытаясь поправить помаду.