Испорченный, в которого я попала, визжит, теряя последние остатки здравомыслия, бросаясь на меня с неконтролируемой свирепостью. Я поворачиваюсь к нему спиной и сильно упираюсь пятками в песок, чтобы броситься вперед. Я быстро двигаю ногами, прежде чем соскользнуть на землю, мой живот царапается о грубые песчинки, я поднимаю свой меч, как только оказываюсь достаточно близко.

Я вскакиваю на ноги, чтобы встретиться лицом к лицу с Испорченным, но вместо этого вижу короля Орена, идущего на меня, его позолоченный клинок в руке взмахивает в мою сторону.

— Ты моя, чтобы убить, — кипит он, изо рта вылетает слюна. — Ты должна была подчиняться мне, чтобы я мог использовать твою силу. Мы могли бы быть командой и править землями, но тебе нужно было бунтовать на каждом шагу, никогда не подчиняясь.

Я блокирую его атаку и выставляю свой кинжал, когда его лезвие со звоном ударяется о него. Его глаза выпучиваются от шока, когда он смотрит на то, как наше оружие прижато друг к другу. Пока осознание того, что это значит, не зарождается в его сознании, пока он не осознает, что я умею драться. Внезапно, красная вспышка вспыхивает в его радужках, когда гнев поглощает его. Протягивая свободную руку, он хватается за мое запястье и хватает меня, когда ему удается вызвать всплеск своей силы. Я чувствую покалывание его иллюзии на моей коже, и я пытаюсь выдернуть свою руку из его, пока не стало слишком поздно.

— Эмма! — Я поворачиваю голову на голос Дрейвена, когда он проводит мечом по земле. Его глаза расширяются от страха, но я также вижу его уверенность во мне, что я буду той, кто выберется из этой схватки. Без колебаний я отпускаю свой кинжал, позволяя ему упасть на землю. Я падаю и быстро обхватываю пальцами меч как раз в тот момент, когда король Орен засасывает нас обоих в пустоту, созданную им самим. Иллюзия, скрывающая нас от всех.

Внезапно мы оказываемся в той же комнате, в которой он мучает меня, мы вдвоем наедине. Не к кому обратиться, но я не склонюсь сейчас. Я отказываюсь сдерживаться. Я больше не его фигура на доске, а вместо этого теперь я разыгрываю свои заключительные ходы. Он может считать меня пешкой, но незамеченная пешка всегда может стать ферзем.

Он подходит к стене с оружием и откладывает свой модный кинжал, прежде чем дотянуться и схватить свой собственный меч. Мерзкий запах обжигает мне горло, но я стискиваю зубы, пытаясь не позволить образам прошлого просочиться в мою голову.

Его ботинки шаркают по камню, когда он начинает кружить вокруг меня с коварной ухмылкой.

— Ты действительно думаешь, что ты сильнее меня, думаешь, что можешь одолеть меня? Ты забываешь, дорогая Эмма, что мой подарок все еще обернут вокруг твоей хрупкой шеи. Ты бессильна, — ядовито говорит он.

Его слова ранят глубоко, но мне нужно выполнить свое обещание и обещание моей матери. Ради моей тети Лидии, за мою боль, за жизни тех, кого он погубил. Он в очередной раз отрывает меня от моей семьи, от моей матери, которая сейчас сталкивается с битвой, о которой она не просила, пока она все еще слишком слаба, чтобы полностью использовать всю свою силу. Мое сердце бьется быстрее от высокого уровня адреналина, бурлящего в моих венах. Предвкушение боя.

Это должно закончиться.

Это мой единственный шанс отомстить.

Я держу свой меч ровно перед собой, отслеживая его движения и расстановку ног. То, как его взгляд перемещается к определенным точкам — подсказывает о его следующем шаге.

Как и ожидалось, он бросается ко мне, но целится мечом в мою левую ногу, куда метнулся его взгляд, надеясь заставить меня упасть перед ним и лишить меня возможности передвигаться по комнате. Но я уворачиваюсь, когда его меч рассекает только воздух. Я оборачиваюсь позади него и врезаю каблуком ботинка ему в позвоночник, наслаждаясь ощущением причинения ему боли. Он спотыкается вперед, но сохраняет равновесие, когда разворачивается, бросаясь на меня с чистой, безумной ненавистью.

Он не фокусируется на стратегии; он сражается неуклюже и без просчитанных движений, позволяя своему гневу поглощать его решения.

Он тычет своим мечом мне в живот, но я отскакиваю назад, приземляясь на неровный камень, который заставляет меня наклониться вперед. Движение позволяет его кулаку врезаться мне в лицо, врезавшись в челюсть. Я чувствую, как из моей губы начинает сочиться кровь. Я падаю на другую сторону комнаты, стряхивая белые пятна, танцующие перед моим взором.

— Иди сразись со мной, дочь.

Он усмехается, убирая упавшую прядь волос со своего лица. Он выглядит как настоящий зловещий король, которого он всегда скрывает под своей идеально ухоженной внешностью.

Я прыгаю вперед, сталкиваясь своим клинком с его, когда он искрит в полутемной комнате. Мы оба толкаемся друг на друга. Я чувствую, что его сила подавляет меня, поэтому я прикладываю последнюю силу своего веса, прежде чем отпрыгнуть назад. Он наклоняется вперед от неожиданного движения, его вес толкает его вперед. В тот же момент я поднимаю свой клинок. Его глаза встречаются с моими, когда он теряет контроль над своей опорой, наблюдая за выражением удовлетворения в моих глазах. Не раздумывая ни секунды, не позволяя ему сделать этот последний вздох, я со всей силы взмахиваю клинком, мои мышцы напрягаются от удара.

Мой меч соприкасается, когда я чувствую сопротивление кости, но через секунду его голова катится по полу. Его выпученные глаза остаются открытыми, когда его кровь проливается и окрашивает камень у меня под ногами. От меня не ускользает ирония того, что его кровь окрасила комнату, словно в знак последнего прощания.

— Шах и мат, — шепчу я душе, покидающей его тело, наблюдая, как тускнеют его глаза и замирает пульс.

В размытом движении комната исчезает, и я смотрю на холодное тело короля Орена, лежащее на черном песке. Крики и лязг стали о сталь привлекают мое внимание, поскольку все все еще бушуют друг против друга.

Кора сражается в меру своих возможностей, стоя спиной к Финну и Каю, пока они помогают ей: говорят, когда пригнуться, а когда выставить меч вперед. На ее лице проступает улыбка чистой гордости, когда она наблюдает, как Испорченный, которого она убила, превращается в пепел. Я смотрю, как они оба остаются рядом с ней, как защитный щит, пока они уничтожают одного Испорченного за раз. Падальщики все еще атакуют повсюду, срывая пульсирующие точки с шей каждого человека, мимо которого они проходят.

Я чувствую притяжение вдалеке и вижу Дрейвена, сражающегося сразу с тремя Испорченными, вонзающего свой клинок в грудь одному из них и легко поворачивающегося, чтобы увернуться от острых когтей других. Его тело движется такими мощными движениями, что у них нет ни единого шанса, когда он проводит лезвием по одному из них в центре, разрезая одного пополам. Отсюда я вижу, как его глаза продолжают бороться за то, чтобы измениться, сияние серебра борется за то, чтобы прорваться наружу. Но если он выпустит свою драконью сторону наружу, они разорвут его крылья, разорвав их на куски. В любом случае, для него было бы бесполезно пытаться летать, он может нести только одного человека одновременно. Это привлекло бы внимание в тот момент, когда его ноги оторвутся от земли.

Я хочу броситься к нему. К своим друзьям. Но мной овладевает паника, когда я ищу свою мать, молясь, чтобы она все еще была жива. Я только что вернула ее. Я не могу потерять ее снова. Я не потеряю ее снова.

Мои глаза путешествуют по массе сталкивающихся тел, пока я, наконец, не нахожу ее. Она владеет мечом света, созданным из ядра силы, которое горит в ней, когда она отбивается от Падальщиков, которых продолжает насылать на нее Уиро, игра в мучения.

Я не думаю, я бегу.

Я бросаюсь к ней, нуждаясь в помощи, нуждаясь в ее защите.

Ее светящийся меч уничтожает зверей одним касанием, сжигая их в воздухе без необходимости пронзать их сердца.

Мои пятки впиваются в песок, когда я отталкиваюсь от него, размахивая руками, когда мой меч раскачивается взад-вперед в быстром движении. Я заставляю свои легкие не отставать, пока, наконец, не достигаю ее. Я протягиваю свое оружие, все еще истекающее алым, и пронзаю им сердце Падальщика, который прыгает на нее сзади.